Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/93
- Следующая
Наверное, Лита шла ко мне предложить свои услуги любого рода или справиться о моих нуждах и пожеланиях, а «братцы» прятались в одном из коридорных закутков и, когда служанка поравнялась с местом засады, явили свои гнусные рожи и намерения, прижав невинную жертву к стене. Нельзя сказать, чтобы девушка дрожала от ужаса: судя по всему, для селянки не в диковинку были подобные встречи в пустынных местах, но и удовольствия на слегка побледневшем лице не наблюдалось. Старший из псов его высочества перегораживал широкой спиной пути к отступлению, а мрачной физиономией пресекал возможное появление вспышек смелости у служанки. Младший медленно и ласково поглаживал деревянную обшивку стены на расстоянии не больше ладони от щеки девушки, и каждое движение гибких, похожих на червяков пальцев заставляло Литу нервно сглатывать.
Простенькая ловушка, ничего не скажешь. И, как всё простое, донельзя удачная — как бы я ни поступил, в большем выигрыше будут противники. Если сделаю вид, будто не заметил происходящего, выйду из сражения без ощутимых потерь, но рискую быть ославленным, а заодно бросить тень на всех остальных людей, носящих звание «Мастер». Меня за это поблагодарят? Сомневаюсь. Резким тоном потребовать оставить прислугу в покое и нарваться на немедленную дуэль? Ещё хуже. Мало того что не хочу лить кровь ни сейчас, ни в обозримом будущем, так и в случае необходимости не сразу смогу перейти от созерцания к активному действию: нужна хотя бы маломальская разминка. Что же остаётся? Последняя доступная мне малость. Болтовня.
— Свита его высочества ищет развлечений? — с искренним интересом спросил я, оказавшись в трёх шагах от решительно настроенной парочки.
Старший заменил угрожающее выражение лица ухмылкой, по-прежнему похожей на сделанную неумёхой карнавальную маску, младший удовлетворённо прищурил глаза:
— А ведь верно, ищем... Одно уже нашли, да и второе поблизости.
Намёк понятен. Но я, как «развлечение», не желаю оказаться легко доступным, что бы по этому поводу ни думали псы принца.
— Тогда позвольте позавидовать вашему везению: мои поиски успехом пока не увенчались.
— Может, помощь нужна? Так мы готовы.
— Помочь найти развлечение?
Тонкие губы растянулись в улыбку:
— С превеликой радостью!
Я сделал вид, что напряжённо думаю, потом рассеянно заметил:
— А нужна ли нам в наших совместных поисках служанка?
Младший понимающе кивнул:
— Три — хорошее число, лучше, чем четыре.
— Тогда, может быть, позволим ей вернуться к исполнению обязанностей?
Такое развитие событий не входило в планы «братцев»: старший, не переставая улыбаться, нахмурился, словно показывая приятелю, что недоволен моим предложением и не советует его принимать. Вообще-то проще было произнести пару слов, а не двигать лицевыми мускулами, сооружая невнятные гримасы, если только... Как выдастся удобный момент, обязательно проверю свою догадку.
— Обязанностей, говорите? Первейший долг слуг — следовать воле хозяина.
Пальцы «младшего» вплотную придвинулись к щеке Литы, и девушка, не решаясь отвернуться, зажмурилась в ожидании развязки.
Продолжаю свою мысль:
— Хозяин же, в свою очередь, бережёт принадлежащее ему добро.
В серых глазах сверкнуло удовлетворение: по всем приметам выходило, что рыбка попалась на крючок, осталось только вовремя подсечь.
— А вы, верно, хороший хозяин?
Я скучающе провёл взглядом по истёртому лаку паркета под ногами «братцев», по резьбе панели, к которой спиной прижалась Лита, по пылинкам, танцующим в луче света, заглядывающего в коридор из открытой двери.
— Если я чему-то хозяин, то только своему слову.
— Этого вполне достаточно, правда, брат?
Старший кивнул, напряжением каждой чёрточки показывая готовность к проверке любого из моих утверждений.
— А вы, похоже, ещё беднее меня. По крайней мере, одного из вас кто-то уже лишил возможности и давать слово, и забирать обратно...
Только ладонь младшего, упёршаяся во вздыбившуюся от гнева грудь второго «братца», не позволила бою начаться немедленно:
— Я слышал, Мастера во всём придерживаются правил?
— Если правила определены и приняты всеми сторонами.
— И что вы думаете об установлении правоты посредством сравнения сил?
Ну вот, последний поворот пройден и до цели осталась прямая, как стрела, и столь же короткая дорожка.
— Временами это становится единственным выходом.
— Если следовать правилам, нужно начинать с вызова, не так ли?
Предлагает мне стать зачинщиком драки? Нет уж.
— Бросить вызов мало. Нужен ещё тот, кто его примет: зачем же зря разбрасываться ценными вещами?
— Тот, кого попрекнули бедностью, уж точно не будет тратить своё единственное сокровище попусту.
Из взгляда «младшего» исчезли последние лучики ехидства, осталась только целеустремлённость, не допускающая сомнений: псы натравлены и не отступят, пока не сожмут челюсти на горле указанной принцем жертвы. На моём горле.
Ох, как всё это грустно... Ещё один только вдох, вызов будет брошен, и мне придётся ответить. Подвергая риску своё здоровье и обрекая на смерть двух, может быть, вполне заслуживающих того, но всё-таки живущих своими жизнями людей. Придётся убивать, потому что оставить «братцев» в живых значит обрести врагов, поскольку мои противники не из числа тех, что способны, осознав чужое превосходство, не проникнуться вечной ненавистью, а спокойно отойти в сторону.
— Вы, парни, можете делать что хотите, я вам не нянька, но задираться с Мастером не советовал бы, — заметил Эрне, прислонившийся к дверному косяку той самой комнаты, дверь которой была распахнута и пропускала в коридор солнечный свет.
— Не веришь в наше мастерство? — с почти искренней обидой спросил младший.
— Я верю только в своих богов, — спокойно и веско возразил капитан. — Который из вас сильнее, мне знать неинтересно, но... Не думаю, что Ректор Академии будет в восторге, узнав, что кто-то причинил вред его любимому племяннику.
На лицо младшего из «братцев» опустилась заметная тень сомнения, а Эрне продолжил:
— Как будете оправдываться, ваше дело, только вряд ли даже нижайшие извинения и мольбы о прощении помогут избежать кары. Если покровительство его высочества стоит того, не смею препятствовать.
Он отвесил насмешливый поклон, поворачиваясь к «братцам» спиной и собираясь вернуться в комнату, где, по всей видимости, отдыхал после дороги, но был остановлен ядовитым вопросом младшего:
— Выслуживаешься? Надеешься, за тебя замолвят словечко?
Произнесённые слова — даже не намёк, а прямое приглашение, первый аккорд в песне клинков, потому что для честного служаки не может быть оскорбления страшнее. Я невольно задержал дыхание, ожидая самого худшего, но капитан оказался мудрее и расчётливее: не поднял перчатку вызова. Промолчал, распрямляя спину, как на параде, оставляя противнику возможность нанести лишь заведомо подлый удар.
Подлецами «братцы» были наверняка, но становиться дураками не собирались, потому вынуждены были отступить, ко всеобщему облегчению. Угроза стать досадной помехой на пути Ректора оказалась весомым доводом: пусть племянник из любимого вполне способен превратиться в ненавистного, но кровь — не водица, и даже за паршивую овцу в семье можно получить «на орехи» столько, что не сможешь ни унести, ни вынести.
Лита осторожно раздвинула ресницы, удостоверяясь в отсутствии опасности, и открыла было рот для своего излюбленного вопроса: «Не надо ли чего?», но я успел поднять руку в жесте, призывающем к молчанию.
Эрне всё так же стоял в дверном проёме, словно не слышал удаляющихся шагов «братцев». Человек предотвратил кровопролитие, получил пощёчину, больно саднящую сердце... Благодарность — самое малое, чем я могу отплатить. Нужно только узнать, в каком виде предоставить оную для нужд капитана.
— Вот что, красавица, принеси-ка нам кувшин вина, да такой, на котором пыли побольше, и питейную посуду на двоих.
- Предыдущая
- 26/93
- Следующая
