Там избы ждут на курьих ножках... - Вихарева Анастасия - Страница 23

Кровь прошла по телу… Краем глаза Манька успела заметить, что наполовину висит над кручей, и если бы медведица не держала ее за штанину, свалилась бы в реку. Мысль пришла сама собой и вырвала ее из небытия — Манька выпустила из рук котелок, вцепившись в шерсть зверя обеими руками, оттолкнулась ногами, увлекая за собой. Проехав по мягкой глине и галечнику, кубарем свалились в воду…

Их тут же растащило в разные стороны бурным потоком.

И сразу поняла, что день не ее…

Ее потащило с огромной скоростью, кидая на валуны и прижимая ко дну, мгновенно засыпая щебнем и песком, который река тащила потоком. Она едва успевала глотнуть воздух, и совершенно выбилась из сил, пока добралась до мелководья, и на минуту ей даже показалось, что кто-то держит ее над водой холодной рукой, направляя к берегу.

Наконец, Манька оказалась на прибрежной косе, встала на ноги, едва удержавшись на ногах, выползла на насыпь, уткнувшись носом в землю. Она вымазалась глиной с головы до ног. Последние добрые штаны, разорванные медведицей, были безнадежно испорчены. Штанина висела лохмотьями. Край рубахи оторван, пожалуй, ее тоже можно было выбросить. Вставать не хотелось, и она уже пожалела, что осталась живая. Зачем, куда она идет? Почему слушала Дьявола, который все время называл ее мучителей Любимыми Помазанниками, расписывая красоту Идеальной Женщины и совершенный образ ее мышления? Он был не лучше и не хуже своей нечисти — именно такой конец готовил ей. Все они недобрые были мазаны одним миром.

Неужели она всю жизнь цеплялась за каждого, кто мог стать ей хоть какой-то опорой, не спрашивая, нужна ли она им?

Придя в себя, Манька выбралась по крутому склону. Это оказалось труднее, чем упасть вниз. Она то и дело скатывалась назад по сырой насыпи, а когда оказалась вверху, обнаружила, что находится довольно далеко от того места, где она и медведица свалились в реку. И тут же открыла в изумлении рот, сообразив, что река тащила ее против течения. Манька уже забыла про медведицу, тупо уставившись на воду…

Выходит, и вправду смотрела на реку как-то не так?! Получается, все время шла против течения, когда думала, что по течению?! Но как такое возможно?! Как река могла быть дважды в одном месте? Никогда прежде, не слыхала она о таком чуде.

Немного времени спустя, когда пришла в себя, она направилась в сторону костра. Пора было уносить ноги, думать она могла и на ходу. И слегка испугалась еще раз, заметив двух медвежат. Они весело катались по поляне, как раз в том месте, где стоял хохочущий Дьявол, таская пустую коробку из-под сахара.

Она быстро свои вещи, затушила костер, взвалила на себя железо. Сахар она берегла, позволяя себе лишь лизнуть языком сахарок, чтобы запить чаем. Ей стало вдвойне обидно. Дьявол будто в насмешку издевался над нею, чтобы унизить перед всем миром. Не глядя на него, побрела по течению реки. Медведица была не одна, и от этого становилась еще опасней. От разных людей она слышала, что медведи обычно имеют свою территорию, которую охраняют, где один медведь, там другой, только в пяти-шести километрах. Нерест прошел давно, все медведи должны были уйти от реки. И, если уйти от этой медведицы, других можно было не бояться, но всякий случай не мешало перебраться на другой берег.

Но перебраться на другой берег оказалось непросто, река словно взбесилась, чуть сузившись на этом участке, испещренном порогами и ямами.

Дьявол, то ли чувствуя себя виновным, то ли меньше всего думая о Маньке, радуясь, что сумел навредить, лишив ее последней радости, примолк. Держась поодаль, он изредка чесал затылок и хлопал на себе комаров, которые тучами вились в воздухе, пытаясь изобразить из себя перепуганного насмерть… Наблюдая за ним искоса, Манька жалела, что не достала его, когда выплеснула чай в его сторону. Он всегда был такой чистенький — до противного. И не только в одежде! Ведь чуть не убил ее, и не было никакой силы, чтобы заставить его держать ответ…

Медвежата, как назло, увязались за нею. Она прошла далеко, и начинало беспокоить, что мать не ищет и не зовет их. Брошенные камни, похоже, их только веселили. Манька торопилась — медведице не составит труда отыскать выводок по запаху. Встречи с медведицей она уже не боялась, знала, что кинется в реку раньше, чем страшный зверь успеет к ней приступить, но все же встретиться с нею второй раз не хотелось. По спине все еще пробегали мурашки, стоило вспомнить мохнатую морду с огромной пастью и клыками и огромные когтищи. Но, глядя на беспомощных малышей, Манка уже подумывала вернуться, чтобы подождать ее. Медвежатам без матери было не выжить, здесь слишком часто появлялись люди, и если пошли за ней, пойдут и за другими.

И вдруг увидела морду над водой…

Медведица барахталась на одном месте и тихо ревела, ухватившись за валун. Она захлебывалась. Вода заливала ее, окатывая волнами. Черный нос выставлялся уже изредка.

Манька бросила котомку и подбежала ближе, пытаясь рассмотреть, что происходит.

Медведица тонула, угодив в рыбацкую сеть. Сеть опутала все тело, часть ее висела на морде. Сквозь шелковые нити из последних сил она старалась протолкнуть голову, чтобы поднять себя над водой и набрать воздуха. Выглядела она испуганной, было заметно, что устала…

Не раздумывая, Манька вернулась к котомке, вытащила нож и быстро скатилась по откосу в воду. Заметила ее, медведица забилась в сети сильнее. И тут же скрылась под водой.

Манька с ужасом вспомнила, что именно так утопающие убивали своих спасителей, утягивая на дно, но успокаивать зверя было бесполезно, а отступать поздно. Она нырнула глубже, заплывая со спины. И промахнулась… Бурный поток оттащил ее в сторону быстрее, чем она успела ухватиться за сеть, не позволив приблизиться к утопающей.

Второй раз она смогла разрезать сеть в двух местах, и медведица чуть-чуть приподнялась над водой. И неожиданно, то ли поняв, что человек хочет ее спасти ее, то ли выдохлась совсем, то ли, и вправду Дьявол умел объяснить зверю, стала смирной, только кряхтела, обхватив валун лапами и царапая его когтями, размером с нож.

Подплыть на достаточное расстояние и разрезать шелковые нити получилось только с четвертого раза. Зверь, почувствовав свободу, ушел под воду и вынырнул почти рядом. Медведица плавала много лучше человека. Но сразу развернулась и поплыл к медвежатам, которые скатились за Манькой, и теперь нерешительно топтались на прибрежной полосе. А Манька из последних сил поплыла к другому берегу, понимая, что зверюга спасибо не скажет. Река в этом месте была глубокой и широкой, прокладывая русло между двумя каменными плитами, но чуть спокойнее. До противоположного берега было метров сто пятьдесят. Все пожитки: спички, топор, сухая одежда — остались там, где она их бросила, кроме ножа, который держала в руке. Она выбралась на берег и села, дожидаясь, когда медведица уйдет в другое место. Зубы ее стучали, струями лилась вода.

Но медведица не торопилась. Она что-то вынюхивала на берегу, копая лапой, переходила с одного места на другое, нюхала воздух, и тихо ревела…

Дьявол присел рядом, задумчиво уставившись на воду. Манька сделала вид, что не заметила его. Другие не видели, вот и она не видела! В ее сердце закипала тихая ярость. Он не мог не знать, что рядом бродит зверь — она не раз замечала, что перед бедой или ворона, или сорока обязательно низехонько пролетит над головой, словно бы в насмешку, и несколько раз каркнет во все горло. Он умел поманить зверя, значит, чувствовал их.

Дьявол тяжело вздохнул, почесал голову, и вдруг щелкнул пальцами… Как змеи, со всех сторон к нему стали сползаться сухие ветви, которые валялись на берегу и в кустах. Спустя минуты три он сел в позе лотоса перед кучей, помедитировал… Хворост сразу занялся огнем, весело потрескивая…

— Иди, погрейся, — сказал он, будто попросил, кивнув на костер.

— Не ходи за мной! — хмуро попросила Манька, не переставая стучать зубами от холода.

— Ну не ради меня, ради себя, — не обиделся Дьявол. — Простынешь ведь! А твой мужественный поступок я обязательно занесу в Летопись Времен, — пообещал он с легкой иронией. — Иди, погрейся, куда оно, железо, от тебя денется? Не умеешь ты… стучать в закрытую дверь! А как устоишь, когда Благодетель скажет: иди, Маня, противно и тошно с тобой, и прикажет: вынесите ее вперед ногами! Разобидишься, гордость начнешь показывать… Вот Помазанница моя умеет! Тебе, Маня, не надо ее, а она через голову переступила, и снова перед тобой стоит! Хоть гони ее, хоть не гони. Зачем же отказываться оттого, что даю? Брать надо, пока есть… И брать, когда не дают…