Голубка - Знаменская Алина - Страница 39
- Предыдущая
- 39/61
- Следующая
Когда Герман ушел, Иринка пошла на общую кухню за кипятком и застала там Галю. Соседка варила молочную лапшу. Стояла у кастрюльки с суровым лицом, помешивала ложкой и никак не отреагировала на появление новой соседки.
– Доброе утро, Галя, – громко сказала Ирина, ставя чайник рядом с Галиной кастрюлей. Галя Крохта немного насмешливо взглянула на нее.
– Значит, сестра, говоришь? А я-то как дура поверила! Ты что, правду сказать не могла?
– Не могла. Гера так велел, – ответила Ирина, краснея. – Он сказал, что тут у вас строго. И невеста считается, только когда заявление подали. А мы еще не успели. Мы…
Галя забыла про молоко и всем корпусом развернулась в сторону соседки.
– Я вот гляжу на тебя и не понимаю. Либо ты полная дура, либо прикидываешься.
– Вы о чем? – обиделась Ирина.
– Ты не видишь, что он тебя за нос водит? Сестра… Да назовись ты невестой, вам бы тут быстро комсомольскую свадьбу сыграли за счет части и комнату бы еще выделили. Только твой Герман не такой дурак, он жениться на тебе и не собирается.
Галя зло орудовала ложкой в кастрюле.
– Вы зачем такое говорите? – возмутилась Ирина. – Что я вам сделала? Да мы с Герой с детства, мы…
От обиды стало горячо волосам. Чаю расхотелось.
– Вот если бы ты вчера мне правду сказала! – с досадой произнесла Галя, выключая газ под выкипающей лапшой. – Не была бы такой дурой!
– Да на что вы все время намекаете?! – со слезами в голосе возмутилась Ирина.
– Я бы могла промолчать, – сказала ей в спину Галя. – Но ты мне понравилась. Жалко мне тебя.
Ирина не останавливаясь шла к дверям, закусив от обиды губы.
– Подожди! – остановила ее Галя. – Может, не мое это дело, но я скажу. Вижу, хорошая ты девчонка, не заслуживаешь, чтобы с тобой так…
Ирина остановилась. Что-то в голосе соседки ее насторожило.
– У него другая есть. Обманывает он тебя.
– Врете вы все! – взорвалась Иринка. – Я вас не знаю совсем! А с Геркой мы в одном детском доме росли! Он меня никогда не обманывал! Он любит меня…
Галя, покачивая головой, слушала возражения Ирины.
– Детдомовские вы… Тогда понятно.
– Что – понятно? – кричала Ирина. – Зачем вы меня мучаете?
– Да то понятно, что зря ты на него надеешься. Карьерист твой Герка, красивой жизни ищет. Он за дочерью нашего адмирала ухаживает. Поняла? Ни к чему теперь ему детдомовская любовь.
– Не верю.
– Ты думаешь, он где вчера целый вечер был?
– В части!
– День рождения у нее, и он приглашен был. Моя подруга у них домработницей, я про эту семью все знаю. А сегодня… он тебе сказал, куда идет?
– У него дежурство сегодня… – уже менее воинственно ответила Ирина.
– Дежурство… На островах они! Адмирал своей дочери устроил праздник что надо! Молодежь с утра на катере укатила на остров, а мой муж повезет им горячий обед с камбуза.
– Не верю.
– Дело твое. Хочешь, уговорю мужа взять тебя с собой? Только я ни при чем, поняла? Я подругу подставлять не собираюсь. Мужу скажу, что ты сестра и Герман велел привезти тебя, как выспишься. Думай.
Галя взяла кастрюльку и собралась уходить.
– А где муж? – сурово сведя брови к переносице, поинтересовалась Ирина.
– За мотоциклом пошел. Сейчас позавтракает и поедет на пирс.
– Я согласна. Я поеду с ним.
– Оденься теплее, на катере будет прохладно.
Иринка не видела дороги. Ехали через городок. Потом берегом, мимо чахлых северных сосен, мимо стоящих в ряд кораблей. Потом на катере летели по волнам. Мичман Крохта рассказывал ей о рыбалке в этих краях, и до нее доносились названия рыб – зубатка, камбала, кумжа. Она не чувствовала холода, но внутри все существо сжалось в комок и мешало ей дышать.
Вот она увидела остров – почти голый, с редкими зелеными кустами. На нем копошились люди, горел костер. Когда подошли ближе, услышала музыку – орал магнитофон. Воздух сотрясали знаменитые «Битлз». Несколько молодых людей и девушек танцевали. Увидев катер, многие приветственно замахали руками. Матрос погрузил в лодку провизию, мичман Крохта помог Ирине спуститься. Германа не было видно, и у Иринки мелькнула надежда. Да почему она должна верить соседке? Кто знает, какие у них тут отношения? Может, Герман чем-то не угодил Гале и она хочет теперь отыграться?
Несколько ободренная своими мыслями, она сошла на берег. На нее никто не обратил внимания, и она спросила у ребят, здесь ли Герман. Ей показали в глубь острова, туда, где высилась большая брезентовая палатка защитного цвета. Она нерешительно направилась туда.
Возле палатки кучей лежали спиннинги, ракетки для бадминтона, мячи и спасательные жилеты. Она заглянула в палатку и никого там не увидела. Тогда она заглянула за угол и отпрянула назад, изо всех сил стараясь унять сильно заколотившееся сердце. Там был Герман, и там была девушка.
Ирина отошла к деревьям и встала за сосной. Теперь ей хорошо была видна вся картина. Девушка стояла на пеньке и смеялась. Она закрывала руками глаза – это явно входило в условия той игры, которая между ними происходила. Герман возился внизу, у ее ног, что-то выкладывал на песке шишками. Иринка не видела – что именно. Она не могла пошевелиться. Ее сковало и прижало к сосне странное чувство, которого она до сих пор никогда не испытывала.
– Ну, скоро ты? – смеялась девушка на своем пеньке. На ней было открытое кримпленовое платьице, явно не сшитое портнихой, а привезенное из-за границы. На тонкой руке блестели золотые часики, а пальцы украшали несколько золотых колец.
Герка был в своей матросской форме, бескозырка ему явно мешала, он то и дело поправлял ее.
– Сейчас, потерпи немножко!
Наконец он закончил свою работу, встал, отряхнулся.
Девушка еще не открыла глаза, а Ирина уже все увидела: на песке шишками было выложено сердечко, а ниже – слова. Не составило труда их прочесть.
«МИЛА! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»
Девушка спрыгнула с пенька, стала читать. Ирина увидела, что у девушки мелкие черты лица – узкие губы, острый лисий носик. Мила обняла Германа за шею. Он подхватил ее на руки и закружил!
Иринка отступила на шаг, наступила на какую-то ветку, та хрустнула…
– Гера! Там кто-то есть! – взвизгнула девушка. Герман опустил ее на землю.
Остренький носик безбровой адмиральской дочки указывал в сторону пришелицы. Лицо Германа покрывалось пятнами. Иринке было неприятно, что он краснеет, было неприятно, что дочь адмирала оказалась не красавицей, будто красота той могла чем-то оправдать Германа. Неприятно, что все так просто оказалось, и надежды не осталось совсем.
– Это твоя невеста? – спросила Ирина.
Герман, закусив губу, исподлобья смотрел на нее.
– Гера, кто это? – громко прошептала дочь адмирала, взирая на Ирину с некоторой брезгливостью.
– Да вы не волнуйтесь, девушка, – поспешила успокоить ее Ирина. – Я сестра. Я всего лишь сестра. Какой с меня спрос?
Ирина развернулась и пошла в сторону катера, убыстряя шаг. Она торопилась. Ей казалось, что, если она как можно скорее не окажется на катере, произойдет что-то ужасное. Катер уйдет без нее или Герман догонит ее и потребует объяснений. А ей так не хотелось говорить с ним! Ей гадко, противно, стыдно! Ей стыдно за него. А это еще больнее, чем когда стыдно за себя.
И она бежала, задыхаясь от бега, и не обращала внимания на молодых людей, которые ее о чем-то спрашивали. Она едва успела – лодка с мичманом Крохтой уже отплывала от берега, когда она появилась.
– Что же ты не хочешь остаться? – удивился он.
– Я замерзла, – пробурчала Ирина. На катере она спустилась в каюту, забилась в угол и за всю дорогу не произнесла ни слова.
Вечером того же дня она стояла на вокзале в Мурманске с чемоданом и швейной машиной в руках. В кармане жакета лежало тридцать рублей. Это были все ее деньги. Возвращаться в город, где училась, было нельзя. Это ей казалось худшим после того, что с ней произошло. Там поджидали воспоминания, вопросы знакомых. К тому же там ее никто не ждал. Там она теперь была такой же чужой, как и везде.
- Предыдущая
- 39/61
- Следующая
