Эта несносная няня - Карпентер Тереза - Страница 23

• Предыдущая
• 23/27
• Следующая

– Вы позволите мне взять еще один свободный день?

В вестибюле Ники села на скамейку и похлопала по месту рядом с собой. Трейс уложил на сиденье Микки и сел рядом.

– Вы и так много делаете для меня, – проговорил он. – И потом, тетями становятся не каждый день.

– Нет. – Ее удивило, что Трейс так легко согласился отступить от привычного расписания. Это был совсем не тот суровый человек, с которым она познакомилась полтора месяца назад. Ники сунула руку в сумку и достала пушистое плюшевое одеяло, теплые носки и дорожную подушку. Все вещи голубого цвета. – Трейс, это слишком. Мне очень неловко, особенно если я не остаюсь в клинике.

– Не будьте смешной. Вы делаете все, чтобы нам было хорошо. Вот я и хотел сделать что-то для вас. Пользуйтесь всем этим дома или одолжите Дэну. Я не обижусь.

– Ну что ж, спасибо. – Ники не позволила себе огорчиться из-за того, что подарок был сделан из чувства долга. И неожиданно поинтересовалась: – В меня так легко заглянуть?

– Вряд ли, – ответил Трейс с легкой усмешкой. – Вы постоянно заставляете меня строить предположения. Однако в некоторых вопросах, как, например, забота о близких, вы предсказуемы.

– Да? – Несколько успокоенная, девушка сложила вещи обратно в сумку. – А вот и Дэн.

Ники познакомила Трейса со своим зятем, и тот поделился новостями:

– Аманду уже перевели в обычную палату и принесли ей ребенка. Так что у нее сейчас шумно. Но она хочет видеть тебя. Вы тоже можете пройти, – добавил он, обернувшись к Трейсу.

– Да, – обрадовалась Ники, – вы сами отдадите Аманде подарок. Ох, – вздохнула она разочарованно, когда Трейс подхватил Микки на руки. – Согласно правилам, дети не допускаются в палаты.

Трейс поднял темную бровь:

– Я же шериф. Так что проблем не будет.

Была уже глубокая ночь, когда они отправились домой.

– Разве Аманда не была прекрасна, когда держала на руках своего ребенка? – спросила Ники.

Трейс выехал на шоссе и повернул на восток. Аманда выглядела больной и измученной, как и должна выглядеть женщина после двенадцати часов родовых схваток и хирургической операции. И все-таки светилась от счастья.

– Мать с ребенком на руках – это прекрасно, – согласился он.

– Вы сегодня были великолепны. – Ники положила руку ему на колено, и тепло ее прикосновения обожгло его. Машин на дороге в этот час было мало, и Трейс рискнул посмотреть на нее. И оторопел. Ее глаза лучились… чем? Любовью?

На секунду Земля стремительно завертелась вокруг оси, и мир взорвался и стал правильным и добрым. Будто бы Трейс Оливер нашел-таки свою дорогу в жизни, а Ники шла по ней рядом с ним.

Нет, это ошибка. Ники его не любит. Она любит свою семью. В этом все дело. Ее глаза лучатся любовью к ее семье.

И это упрощает дело, не правда ли? Тогда откуда это ощущение потери?

– Ваш подарок Аманде – просто прелесть. И как вы догадались принести ей вкусненькое?

– Я выучил этот урок, когда Донна была беременна. Матерям во время родов нельзя есть, да им и не хочется. Но после того, как ребенок появляется на свет, они испытывают голод. А теплые носки я положил потому, что в больницах часто бывает холодно.

– Ох, Трейс. – Ники вздохнула и повернулась к нему. – И как вы успели обо всем подумать? Эта поездка, вероятно, была для вас очень болезненной. Воспоминания… Как вы?

– Я же говорил, что я человек нечувствительный. Мой брак – лучшее тому доказательство. Мы устраивали друг друга, она хотела выйти замуж. Я согласился. Все было очень просто, пока не начались сложности. Ей не нравился мой режим работы. Потом она захотела ребенка. Я сопротивлялся. Но Донна все-таки забеременела.

– Вам, наверное, казалось, что вас загнали в ловушку. Чувство долга требовало, чтобы вы оставались с ними.

Некоторое время Трейс молчал, вспоминая свое тогдашнее отчаяние, обиду.

– Сначала я сердился. Но конечно, чувство долга взяло верх. А еще я подумал, что рождение ребенка разрядит обстановку. Донне будет не так одиноко.

– А что думала обо этом ваша жена?

– Мы старались во всем видеть хорошие стороны. Донна с радостью готовилась стать матерью, а я радовался, что она счастлива и занята делом.

– У вас все получилось бы, – заявила Ники.

Безусловно, она верит в него, но в ее тоне появилось что-то, чего Трейс не мог объяснить.

– Хотелось бы думать, что вы правы. – Он бы приложил все усилия. Да он и прилагал все усилия. Но теперь Трейс спрашивал себя, смогли бы он и жена, будучи, в общем, равнодушны друг к другу, остаться вместе надолго. – Ее не стало, а Микки жив. Какая-то сатанинская ирония: убить ту, которая хотела ребенка, и оставить малыша с растерявшимся отцом, который ничего не знает о том, как ухаживать за ребенком, и еще меньше – о том, как создать ему эмоциональный комфорт. Я испытал колоссальное облегчение, когда ее родители предложили взять Микки, но, как оказалось, здорово напортил.

– В то время так было лучше для всех. И ведь вы перевернули свою жизнь: сменили работу, переехали в другой город – все для того, чтобы у Микки был настоящий дом.

– Но он пробыл у бабушки и дедушки дольше, чем требовалось.

– В основном потому, что вы сочувствовали их горю.

– Не только. Я так же не способен был ухаживать за годовалым ребенком, как и за новорожденным.

– Ну, знаете, тут многое постигаешь на практике, по ходу дела.

– Вы слишком добры ко мне.

– А вы слишком строги к себе.

Он сжал ее руку:

– Нам с Микки повезло, что появились вы. Из вас получится отличная тетя.

Через двадцать минут Трейс остановился у дома. И посмотрел на Ники. Она спала, привалившись к дверце машины. Ему очень не хотелось ее будить, но спать в постели, конечно, удобнее. Трейс тихонько потряс ее за плечо. Девушка даже не пошевелилась. Он потряс сильнее. Она только устроилась поудобнее.

Трейс решил сначала отнести в кроватку Микки, а потом вернуться за Ники. Он взял малыша на руки. Какой легонький! Трейс почти не помнил, каким был Микки, когда только родился. Появившись на свет раньше времени, он пролежал в больнице целую неделю, пока его легкие и вес приходили в норму. А Трейс, подавляя боль утраты, проводил дни, организуя похороны, а ночи – у инкубатора.

То были самые тяжкие дни его жизни.

Укладывая сына в кроватку, Трейс понял, как счастлив, оттого что малыш теперь на его попечении. И молился, чтобы у него хватило сил и стойкости быть хорошим отцом. У него есть шанс, если Ники ему поможет.

Трейс вернулся к машине. Он осторожно открыл дверцу, поддержал Ники за плечи, чтобы та не упала. Она привалилась к нему, что-то пробормотала, но не проснулась.

– Ники, – позвал он. – Мы дома.

– Дома, – повторила она и положила голову ему на плечо.

– Ну же, родная, проснись.

– Мм… – Она вздохнула и прижалась к нему.

– Хорошо. – Трейс взял девушку на руки, повесил ее сумку на локоть, ногой закрыл дверцу машины и пошел в дом. Когда он поднялся по ступенькам, она открыла глаза.

– Я могу идти, – пробормотала Ники и еще крепче обхватила его шею.

– Я тебя держу, – прошептал он ей в ухо. Как хотелось ему отнести Ники в свою постель! Тогда он мог бы держать ее в объятиях всю ночь и проснуться утром рядом с ней.

В этот миг Трейс осознал, что она проникла в его душу очень глубоко. Так глубоко он никогда никого не пускал. Даже Донну. С женой он не видел будущего. А Ники… Он представил себе, что они сидят вдвоем на ступеньках и смотрят, как резвятся в саду их внуки.

И вздрогнул. Дело зашло слишком далеко. Она заслуживает участи лучшей, чем чужая семья из двух никчемных мужчин. Но ему хотелось, ох как хотелось протянуть руку и удержать ее любовь, познать истинный смысл семьи и единения.

Войдя в дом, Трейс уложил Ники на софу и пошел искать ключ от ее комнаты. Когда он вернулся, она сладко спала.

– Ники, – тихонько окликнул он, приподнял ее и сел рядом. – Ники, пора в кроватку.

• Предыдущая
• 23/27
• Следующая