Эта несносная няня - Карпентер Тереза - Страница 22

• Предыдущая
• 22/27
• Следующая

Трейс опустил голову, чтобы скрыть улыбку:

– Миссис Салливан, наш теперешний мэр – ваш внук.

Она фыркнула:

– Да. И если бы Корд послушался меня и давным-давно познал домашние радости, он был бы лучше подготовлен к тому, чтобы удовлетворять потребности жителей Парадиз-Пайнз.

– Дамы, вы придаете этому вопросу слишком большое значение, – резко сказал Трейс, когда семь или восемь голов с прическами в разной стадии завершенности повернулись к нему. Замечание о том, что он и Ники – великолепная пара, подействовало на него сильнее, чем он ожидал. Иначе он аккуратнее выбирал бы слова.

– Мы придаем этому, вопросу слишком большое значение? – ледяным тоном переспросила миссис Салливан.

Кажется, он раздразнил зверя.

– Я хотел сказать…

– Вы выразились предельно ясно, шериф. Но не мы заготовили план спорткомплекса еще до того, как было объявлено о передаче этого участка земли городу.

– Да, вот именно, – поддержал ее хор голосов.

– Одну минуту, шериф. Я рада, что между вами и Ники Родес нет личных отношений. Она и мой внук составили бы очень милую пару. Возможно, именно она способна направлять его энергию в нужное русло. Милое юное создание и к тому же специалист в области развития детей может оказаться именно тем оружием, которое нам нужно.

У зверя ядовитый укус.

– Готово, – сказала Дэни весело, и напряжение в зале спало.

Спасен! Прежде чём атмосфера опять накалилась, Трейс схватил Микки и ретировался. И все время спрашивал себя: что лучше – «милая пара» или «великолепная пара»?

Ники стояла, прислонившись к стене, и смотрела в окошко детской палаты на своего такого милого новорожденного племянника. Энтони Эймар порядком измучил свою мать, но кто бы мог подумать о нем такое, глядя, как мирно он сейчас спит?

Обессиленной пережитыми волнениями Ники требовалась опора. Это был долгий день, полный драматических моментов и томительных ожиданий. Аманда промучилась двенадцать часов, а потом вдруг оказалось, что надо немедленно делать кесарево сечение. Процесс пошел как-то не так, пуповина обмоталась вокруг шеи ребенка, и Аманду спешно перевели в операционную.

Ники, к своему великому огорчению, не смогла последовать туда за сестрой. Ее сердце тоскливо сжалось от одной мысли о том, что могло случиться.

Теперь она была счастлива до дрожи в коленях. И мама, и сын в порядке. И, словно для полноты счастья, приехал Дэн.

Вся семья скоро соберется вместе. На глазах девушки выступили слезы. Аманда лежала в послеоперационной палате, и Ники, конечно, отправила туда Дэна. А сама осталась ждать в коридоре и смотрела на Энтони, пока его не унесли к матери. Семье нельзя мешать. Но Ники после такого напряженного дня было чуть-чуть одиноко.

Она не могла не думать о Трейсе. Она представляла себе, как четырнадцать месяцев назад он стоял в этой же клинике, убитый горем из-за гибели жены, не зная, что делать с новорожденным сыном.

Как ужасно для человека, который утверждает, что не очень разбирается в эмоциях.

Не удивительно, что он принял помощь тестя и теши. И отчуждение между ним и Микки было неизбежным. А ведь они так нужны друг другу!

Но теперь начался процесс сближения. Хорошо.

Юный Энтони зашевелился во сне, и Ники почувствовала, что сейчас заплачет. Как он похож на отца! Жаль, что их родители не видят своего первого внука!

– Вы гордились бы им, – прошептала она. – Мама, я не представляла себе, насколько сильной может быть любовь к ребенку, пока не встретила Микки. А теперь Энтони. Я знала любовь. Вы с папой показали нам, что это такое. Любовь всегда была в нашей жизни. Но это – нечто огромное, замечательное. Я чувствую, ты здесь, ты смотришь на нас. И Трейс прав: ты, наверное, даже не помнишь о нашей последней ссоре. Но я помню. И мне очень жаль.

– Ники! – Кто-то подошел к ней, сильная рука легла ей на плечо. – Ники, вы в порядке?

Она вздрогнула от неожиданности, обернулась и увидела зеленые глаза Трейса. Девушка инстинктивно бросилась ему в объятия и только вздохнула, когда он крепко прижал ее к себе одной рукой, другой удерживая спящего Микки.

– Я так рада, что вы здесь, – прошептала она.

– Эй! – Трейс ласково взял ее за подбородок. – Что случилось?

– Все хорошо. Все замечательно! – Она погладила Микки по остриженной головке. – Как он изменился!

– Так надо было.

– Ему идет. – Ники указала на новорожденного в детской и улыбнулась, когда Трейс посмотрел на ребенка. – Мама и сын здоровы и счастливы. И Дэн приехал двадцать минут назад. Жизнь прекрасна!

– Тогда почему вы плачете?

Его заботливость, искренняя тревога в его взгляде мгновенно прогнали чувство одиночества.

– Уже не плачу. – И она, собрав все свое мужество, встала на цыпочки, обвила руками шею Трейса и поцеловала его.

– Ники, – простонал он, немедленно прижал ее к свободному плечу и ответил глубоким поцелуем.

Как будто зарядившись новой энергией, Ники давала столько же, сколько брала, упиваясь вкусом его губ, силой его объятий.

Наконец они оторвались друг от друга. Однако Ники тут же покрепче прижалась к Трейсу. Ребенок родился. Дэн приехал. Теперь можно расслабиться.

Его теплая рука успокаивающе гладила ее волосы.

Ники облизала губы. Ей хотелось рассказать ему, как она счастлива оттого, что он приехал сюда, несмотря ни на что. Но это было эгоистичное желание. Такое признание, вероятно, насторожило бы Трейса, заставило снова замкнуться. Поэтому Ники просто пожала плечами и сказала:

– Сегодня день чудес.

Он поднял брови, но не стал развивать эту тему, а только нежно прикоснулся губами к ее губам. Потом поднял голову и проговорил:

– Поздравляю, тетя Ники.

Слезы сжали ей горло. Она закрыла глаза и оперлась на него, впитывая его тепло, счастливая оттого, что мужчина, которого она любила, был сейчас рядом. Ники готова была хранить в памяти этот греховный миг блаженства всю последующую долгую жизнь без Трейса. Теперь, когда у него и Микки все в порядке, а у Аманды родился малыш, ей совсем не обязательно оставаться в Парадиз-Пайнз. Она пошлет свое резюме в школы Сан-Диего и других ближайших городов.

– И все-таки почему вы здесь? – спросила она.

– Вы предупредили, что задержитесь на ночь, вот я и привез кое-какие вещи.

– Правда? – Она отстранилась и посмотрела на него. Его щеки ярко пылали – от чего? От удовольствия? От смущения? Или от того и другого сразу? – Вы – прелесть.

– Можете продолжать так думать, но я не прелесть. Я просто практичный человек.

– Это, по-вашему, практично – из-за сумки с вещами тащить сюда ребенка в одиннадцать вечера?

Он покраснел еще гуще:

– Я получил ваше послание в девять.

– Не спорьте. Вы – прелесть.

– Предпочитаю быть практичным. Или предусмотрительным. Даже «добрый» лучше, чем «прелесть».

– Что ж, вы – все это сразу, – сказала Ники, чтобы доставить Трейсу удовольствие. И все-таки честно добавила: – И прелесть тоже. – Смеясь над его кислой миной, она спросила: – Так что вы мне привезли?

– Вот. – Он огляделся. – Тут где-то должна быть сумка.

– Сумка? – Она сделала шаг назад и едва не споткнулась о красивую розовую сумку высотой чуть ли не до ее колен и шириной сантиметров тридцать. Ручки связаны вместе. Ясно: он паковал вещи сам, что было еще трогательнее. – Боже мой, Трейс, что там внутри?

– Ничего сверхъестественного. Здесь кое-какие вещи, с которыми удобнее провести длинную ночь. И маленький подарок для Аманды.

– Я люблю неожиданные подарки. – Вся ее усталость исчезла, когда девушка заглянула в сумку и увидела что-то голубое и пушистое. – Давайте поищем, где тут можно присесть. Очень хочется посмотреть, что там такое.

По дороге в вестибюль она рассказала ему все о родах и о приезде Дэна.

– Так что теперь, раз Дэн здесь, я могу поехать домой. Я, конечно, спрошу Аманду, но они наверняка захотят побыть вдвоем.

– Вы вполне можете вернуться к нам и завтра, – заверил он. – Не стоит беспокоиться из-за Микки. Я нашел человека, который посидит с ним.

• Предыдущая
• 22/27
• Следующая