Подростки - Коршунов Михаил Павлович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/46
• Следующая

Они съели еще по пирожку и снова зашагали по городу. Посмотрели часы на новом здании Театра кукол. Пришлось задержаться, чтобы часы пробили двенадцать и началось действие зверей и фигур. Многие специально подъезжали даже на такси, чтобы поглядеть. Часы разыгрывали маленький спектакль, и очень смешно на всю Садовую кричал петух.

Потом Игорь с Алей оказались в магазине фото- и кинотоваров. Там демонстрировали работу узкопленочного кинопроектора, показывали мультфильм из серии «Ну, погоди!». Один папа держал пальто дочери, а она, в нарядной юбке, прыгала от восторга, когда заяц ловко обманывал волка. Игорю казалось, что продолжается представление часов. И хорошо, и пускай: там, где звери и дети, там всегда весело.

Он смотрел на Алю — она не улыбалась, но он знал, что ей лучше, чем было утром. А потом он затащил ее в транспортное агентство. Она не понимала — зачем, но он понимал: люди уезжают, улетают. Двигаются по белому свету. Побывали они еще в Планетарии и в Зоопарке, где купили и съели пачку вафель.

А потом начал накрапывать дождь. Первый весенний, но был холодным, почти зимним. Игорь положил себе на голову портфель и Але велел сделать то же самое.

Они стояли с портфелями на головах под дождем, пока наконец Игорь не повел Алю домой. Сказал:

— С джоггингом покончено.

— Что это — «джоггинг»?

— Спорт. Бег с ходьбой. На сегодня покончено.

Аля ничего не ответила. Ее брошка на пальто сверкала под дождем и была похожа на каплю свежего березового сока.

Ирина была в меховой шапочке и в пальто с маленьким меховым воротничком. Даже когда морозно, она носила длинные серьги. Цвет серег соответствовал цвету французской туши-пленки, которой были покрыты концы век у самых ресниц. Зеленоватая тушь-пленка и зеленоватые серьги. Губы сделаны коричневой жидкой помадой, тоже пленкой и тоже французской. Ирина любила французскую косметику. Если ее нельзя было достать в магазине, покупала с рук, щедро переплачивая, чтобы не лишиться источника «живописи».

Виктор Скудатин сидел угрюмый. В училище давно уже ведутся между сотрудниками разговоры о нем и его жизни. Он знал. От этого не спрячешься сам и Ирину не спрячешь. Необходимо добиться определенности в их отношениях. Пора. Виктор почувствует себя прочнее. Как сказать Ирине? Уже пытался говорить, чуть ли не с первых дней знакомства. Ирина от прямого ответа уходила. Виктор понимал, что если он опять заговорит, да еще здесь, в буфете кинотеатра, где они сейчас сидели, будет глупо, но, кажется, он именно так и сделает.

Секретарь комитета комсомола училища Володя Новиков недавно крутил для друзей кино — собственную свадьбу. Мастера собрались в комнате при актовом зале, где хранятся музыкальные инструменты, и смотрели самодельный узкопленочный фильм. Скудатин, конечно, был на свадьбе. Тогда он еще не познакомился с Ириной. Свадьба была веселая, соблюдались старые русские обычаи. Происходила осенью за городом, в доме у родных невесты. Жених и невеста сидели во главе стола на венских стульях, обмотанных белыми лентами и украшенных бантами. Горлышки кувшинов с брагой и графинов с рябиновой тоже были украшены пышными бантами. Во дворе Володя Новиков соорудил настил из досок, ему помогали все мастера. Скудатин тоже помогал. Потом установили мощные динамики и магнитофон. На эстраде провели вечер: танцевали, пели. В свадьбе принял участие весь поселок — пришли на звуки музыки.

Когда Виктор рассказал Ирине об этой веселой свадьбе, о стульях с белыми лентами, об эстраде, она сказала: «Примитивно, пошло». Отнеслась отрицательно.

Виктор, чтобы как-то начать разговор об их отношениях, заговорил о ПТУ.

— Твои производственные дела, — ответила Ирина.

— Но мои производственные дела связаны с личными.

— Не вижу прямой связи.

— Мои производственные дела связаны именно с тобой. Ты знаешь все подробно.

— Я не все знаю. Я знаю результат.

— Для тебя важен результат?

— Конечно. Я женщина.

— Оставайся ею — выходи за меня замуж.

— Разговор не для буфета в кино.

Виктор смутился. Ирина безошибочно ориентировалась в обстановке, чего не умел делать Виктор.

— Какая разница, где говоришь, — пробормотал Виктор.

Ирина положила ложечку на стол. Она ела пирожное.

— Я еще не разведена с мужем, — вдруг сказала она.

— Когда ты вышла замуж? — ошарашенно спросил он.

— Мне было девятнадцать.

— Кто твой муж?

— Живет в Новосибирске.

Ирина понимала, что факт замужества покончит наконец с темой их разговора не только на сегодня.

Прозвенел звонок. Виктор и Ирина молча встали из-за столика и направились в зал. Виктору показалось, что он и Ирина многоопытные пожилые люди и пришло это чувство к нему от Ирины.

Они нашли свои места, сели. Виктор взглянул на Ирину. Неправда, она была совсем по-девичьи привлекательна: нежный профиль, зеленоватая тень у глаз, слегка раскрытые дыханием губы, зеленоватая длинная серьга над мехом пальто. Только бы не потерять Ирину. Никогда и ни за что!

Ирина почувствовала взгляд Виктора. Виктор ей тоже нравился.

— Я и без того тебе жена, — сказала она Виктору.

В зале погас свет, начался кинофильм.

Ирина сказала это просто, спокойно. Как-то служебно. Чтобы успеть перед тем, как в зале погаснет свет и начнется кинофильм.

«Она мой счастливый выигрыш, — подумал Виктор, — когда совпадают и серия и номер». Теперь бы еще на самом деле выиграть — на этот раз деньги. Много денег, чтобы кошелек, как лопаточник. Деньги нужны ему. Но дважды в жизни такого не бывает, чтобы подряд и серия и номер. Предчувствие недоброго, тревожного поселилось у Виктора в душе. Кажется, его монета упадет на решку, а он загадал на орла.

Скудатин стоял. Ему предложили стул, но он остался стоять. Край воротника рубашки потемнел от пота. Руки Скудатин положил на спинку стула.

За столом директора сидела Адонина, председатель месткома. За длинным столом для заседаний расположились мастера и преподаватели спецпредметов, старший мастер Клименко, заместитель директора по производственному обучению Анциферов, бухгалтер Русанова, библиотекарь Вероника Грибанова. Рядом с Вероникой сидел механик Флягин и заместитель директора по учебно-воспитательной работе Жихарев, которого называли по-старому замполит. Присутствовал и Юрий Матвеевич.

— Не понимаю, как вы могли, Виктор Данилович, — говорит Вероника. Она взволнована, и ей мучительно стыдно за Скудатина. В голосе ее искреннее недоумение. — Почему вы не обратились к Юрию Матвеевичу за официальным разрешением, а поступили так вот… странно…

— Я объяснил письменно на имя директора, — ответил Скудатин. Он повторяет эту фразу не в первый раз.

— Ничего не объяснили, — сказал Юрий Матвеевич. — Написали, что вынуждены были так поступить.

— Вы бы не разрешили совместительство, — сказал Скудатин.

— Не разрешил бы. Мастер производственного обучения не имеет права на совместительство в другом учреждении. Он воспитатель и обязан постоянно быть с ребятами. Неужели мы должны вам об этом напоминать?

Председатель месткома Адонина сказала:

— Скудатин, вы подделали подписи, совершили подлог.

Скудатин молчал. Только в лице его что-то дрогнуло, но тут же он справился с собой. Во всяком случае, внешне.

— Где взяли бланки для справок?

— Я уже отвечал на этот вопрос.

— Не затруднитесь повторить. Может быть, теперь найдете честный ответ.

— Бланки лежали в журнале производственного обучения.

— Допустим. А печать? На бланке, отданном вами в Москабель, стоит печать училища.

— Бланки могли оказаться в журнале. Училище переезжало в новое здание, кто-нибудь их туда сунул, — тихо сказал Клименко.

— Кто? — спросил Анциферов.

— Ну, а печать? — настаивала председатель месткома. — Откуда она появилась на справках? Кто-то при переезде и печать поставил? Заранее? Кто же?

• Предыдущая
• 14/46
• Следующая