Шут. Книга 3 (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" - Страница 77

• Предыдущая
• 77/86
• Следующая

Шут кивнул ему в ответ, подивившись тому, как легко ему стали даваться дворянские повадки.

— Добрый день, господин… — он напряг память, вспоминая имя ювелира.

— Ниан. Ниан Имель, к вашим услугам! — поспешил представиться хозяин лавки. И вглядевшись попристальней в лицо своего гостя, осторожно уточнил: — А вы, если не ошибаюсь, господин Патрик?..

— Не ошибаетесь, — улыбнулся Шут. — Мне нужны кольца. Венчальная пара.

— Ах да, конечно! — воскликнул Ниан, как будто все вокруг уже давным-давно знали, что Шут собирается жениться. — Конечно-конечно! Какие именно кольца вы хотели бы? Белое золото, желтое? Камни? Я осмелюсь предложить белое… Это очень понравится ее Высочеству…

'Ну так и есть! — усмехнулся Шут про себя. — Вся Золотая в курсе моих намерений… Заждались уже!

Впрочем, про белое золото он и сам думал, поэтому лишь благосклонно кивнул.

— А камни… — промолвил задумчиво, — пусть будут цветы из сапфиров.

— И бриллиантовые серединки! — радостно поддержал эту мысль ювелир. — Получится очень нежно… Когда вам нужны готовые изделия?

— Завтра, — брякнул Шут, которого немного раздражала излишняя услужливость Ниана. Он, конечно, сказал это просто так — чтобы поставить ювелира в тупик, но тот не испугался и не бросился уверять своего гостя, мол, это невозможно. Напротив, сразу собрался и стал до смешного серьезен.

— Тогда вы должны одобрить рисунок как можно скорей, — сказал Ниан, доставая из-под прилавка лист бумаги и тонкую угольную палочку. — Я сделаю несколько в течение часа, вы можете пока отлучиться по своим делам. Но только не опаздывайте! У нас мало времени…

Удивленный Шут кивнул, тараща глаза на мягкие лапки ювелира, под которыми уже рождались стремительные наброски будущих украшений. Не желая более мешать мастеру, он тихо вышел из лавки, аккуратно прикрыв за собой дверь.

На улице его чуть не сбила с ног стайка мальчишек. Юные сорванцы сгрудились вокруг одного из своих товарищей, который, задрав голову, держал на веревке летучий 'парус'. 'Парус' был немного кривоват (видать из веток делали, а не из реек), но в воздухе он парил уверенно — к огромному восторгу ребятни.

— Спусти, спусти веревку! — жарко кричали мальчишки. — Еще немного! Он выше пойдет! Да не дергай ты так, ну свалится же! Дай, дай мне! Я лучше могу!

Чинные горожане недоуменно оборачивались на возмутителей спокойствия, но никто не гнал их с широкой улицы. Шут заметил, что все ребята уже совсем легко одеты — одни в курточках нараспашку, другие и вовсе — в рубашках.

Весна…

Он огляделся, размышляя, где бы скоротать время и подумал, что можно заглянуть к мадам Сирень. Если она окажется дома, то наверняка обрадуется гостю. Особенно, если тот захватит пирожных из лавки по соседству.

Увы, швея к этому часу уже покинула дом, оставив внука на попечении молодой няньки. Шут отдал пирожные этой миловидной девушке и возвратился на площадь, где оставил своего серого коня возле лавки ювелира. Он похлопал жеребца по блестящему боку и уже хотел запрыгнуть в седло, когда вдруг услышал жалобный крик с противоположной стороны площади. Шут обернулся и увидел, что один из давешних мальчишек — худой и лохматый — растянулся на мостовой носом в пыль. Над ним возвышался другой паренек, постарше. Он пару раз сердито двинул упавшего сапогом под ребра, а потом отвернулся и бросился догонять остальных.

Лохматый мальчуган остался лежать.

Шут наскоро обернул поводья вокруг коновязи и быстро пошел в его сторону.

— Эй? — он нагнулся и осторожно тронул мальчишку за плечо, тот удивленно поднял кудлатую голову. На пыльно-серых щеках светлели дорожки от слез. — Вставай. За что это тебя?

Мальчишка медленно поднялся. Маленький еще совсем — лет восемь, не больше. Судя по одежде — из очень небогатой семьи. Вид у него был глубоко несчастный. Словно только что у человека отняли заветную мечту.

- 'Парус' хотел… — неразборчиво сказал он, пытаясь отвернуться и незаметно вытереть заплаканное лицо.

— Просто хотел? — Шут с интересом смотрел на паренька, пытаясь понять, зачем боги подбросили ему эту странную встречу.

Мальчишка вздохнул.

— Мне не давали… — обронил он, из чего Шут сделал простой вывод.

— А ты решил стянуть.

Неудавшийся воришка отвернулся… Весь вид его словно говорил: 'Да что вы понимаете! , а в глазах все еще поблескивали слезинки.

— Ладно, — усмехнулся Шут, — не реви. Лучше глянь, что это у тебя такое? — и потянулся к лохматой голове. — Вот, прямо в волосах запуталось, — он подмигнул мальчугану и 'достал' у того из спутанных прядей большую конфету. Осталась после лавки сладостей…

Мальчишка так широко распахнул глаза, словно увидел настоящее чудо. Он смотрел на Шута со смесью подозрения и восхищения. Хотел что-то спросить… но не стал. А конфету быстро подхватил и спрятал, шумно засопев.

— Тоже придумал — красть у больших ребят… Что же сам не сделаешь? — спросил Шут, между делом оттаскивая любителя 'парусов' в сторонку от мостовой. А заодно и разглядывая нового знакомца. Мальчишка был совсем обычный — вздернутый нос в редких крапинках веснушек, серые глаза, давно не стриженые русые волосы.

— Да не умею я, — признался он с горечью. — И когда делать-то…

— Подмастерье? — с пониманием спросил Шут. Он крепко держал мальчишку за плечо, направляя его в сторону небольшого фонтана, на краю которого можно спокойно посидеть.

— Нет… Я из балагана…

Сердце у Шута дернулось и застучало быстрей обычного.

Казалось бы — ну что такого… После того, как Руальд вернулся с победой, в городе уже который день тянулся бесконечный праздник. Бродячие артисты пуще прежнего потянулись в Золотую на заработки.

— Большая у вас труппа? — спросил Шут как бы между прочим, а сам разглядывал худенького паренька, пытаясь угадать, чем тот занимается в своей балаганной семье.

— Пять фургонов! — с гордостью ответил мальчишка. — А мой отец у нас хозяин!

'Совпадение… Это просто совпадение, — пытался успокоить себя Шут. — Оно ничего не значит'

Но в совпадения он не верил уже давно. Слишком все было неслучайно в его жизни.

— А сам ты что делаешь? — во внутреннем кармане дублета Шут отыскал заботливо положенный Элеей платок и, смочив его в холодной воде фонтана, парой ловких движений утер чумазое лицо своего собеседника. Тот и возмутиться не успел непрошеной заботе, только носом шмыгнул и глянул удивленно.

— Да все помаленьку, — простодушно принялся он рассказывать. — Когда с отцом кидаю, когда меня в верхние берут… — это означало, что и жонглировать, и крутить сальто с чужих плеч парнишка уже умел. — А иногда и в сценках дают роли. Я все умею, — без лишней скромности подытожил он.

Шут не удержался — рассмеялся тихонько. От радости. Ему вдруг так неудержимо захотелось прикоснуться к этому позабытому миру актерской вольницы. Хоть ненадолго вернуться в прошлое… Хоть на один вечер… Просто посидеть у костра с людьми, чей образ жизни был ему так близок.

— Я могу научить тебя, — сказал Шут. — Как сделать 'парус'. Хочешь, приду сегодня вечером? Или ты будешь выступать?

Глаза у маленького артиста заблестели от радости.

— Хочу! Я… я не буду! — он стремительно соображал. — Я ногу подвернул! Ага!

Шут усмехнулся. Почему-то ему показалось, что отец не слишком строг к этому маленькому хитерцу.

— Тогда найди хороших реек, вот таких, — Шут показал длину руками. — И кусок ткани, самой легкой, но прочной. Попроси у женщин, у них наверняка есть. Еще надо моток ниток крепких, толстых. Но не веревку! Веревка слишком тяжела… — он вспомнил, как мастерил летучие 'паруса' на пару с Дейрой и как бежал по полю, держа натянутую ветром нить…

— Хорошо! — мальчишка был готов на все. И нитки он, наверняка, стащит не спрося.

— А звать-то тебя как?

— Тикой!

Смешное имя…

Шут вызнал, где расположились фургоны, и пообещал прийти, как начнет смеркаться, а потом тепло простился с мальчуганом. Ему уже пора было возвращаться к ювелиру.

• Предыдущая
• 77/86
• Следующая