Шах королеве. Пастушка королевского двора - Маурин Евгений Иванович - Страница 58
- Предыдущая
- 58/77
- Следующая
– Ты бесконечно огорчишь меня своим отказом!
– Но я и не отказываю, а только не даю тебе сейчас положительного ответа. Поживем – увидим. А, кстати, и я имею к тебе просьбу, милый брат. Сегодня на турнире ты ответил полнейшим небрежением на приветствие герцога д'Арка и этим обидел одного из моих честнейших и вернейших слуг. Я помню, у вас произошло столкновение, но ты тогда был не совсем прав, да и тому прошло достаточно времени.
– Уверяю тебя, тут явное недоразумение! – воскликнул Филипп. – Должно быть, я просто не заметил приветствия. Ты совершенно прав, я не питаю ни малейшего дурного чувства к герцогу, а если он тогда и погорячился, то мало ли что бывает! Я с удовольствием исправлю свою невольную ошибку и, если хочешь, даже приглашу его на свой праздник.
– Вот этого как раз не советую! – смеясь перебил брата Людовик. – Милейший Арк – такой скучный моралист, что испортит одним своим хмурым видом всякое веселье. Нет, ты можешь отделаться гораздо дешевле: скажи ему несколько любезностей по поводу искусства, проявленного им на сегодняшнем турнире, и дело с концом!
– С удовольствием исполню твою просьбу, но исполни и ты мою! Ну, дай слово, милый Людовик! – с мольбой произнес герцог.
– Мммм… – промямлил король. – Ну а когда ты думаешь устроить этот праздник?
– Да вечером на другой день после возвращения с охоты, иначе говоря – в воскресенье. Интересно будет, милый Луи, ей-богу, интересно! Музыка, цветы, прекрасные женщины, тонкий ужин, танцы, от которых можно сойти с ума, полная свобода…
– Что же, может быть, я и приму твое приглашение, милый Филипп, даже почти наверное приму. Собственно говоря, ведь ничего худого в этом не будет. А что касается чинности и благопристойности, так ее и без того много… ах, слишком много в моей жизни. Ну да мы еще поговорим об этом, а теперь не будем откладывать благое намерение в долгий ящик и позовем герцога д'Арка. Я ведь перед ним в долгу. Только ему одному я обязан победой моих «римских рыцарей», которых стал порядочно теснить бешеный налет «американского короля»!
Говоря это, король взял в руки палочку слоновой кости и ударил ею по звонку.
Однако паж, явившийся на звонок и посланный за Ренэ, вернулся с ответом, что герцога в данный момент во дворце нет.
– Ну, судьба против герцога! – заметил брату Людовик. – Только это, кажется, первый раз, что герцога не оказывается во дворце, когда он мне нужен. Куда это он мог деваться?
Между тем Ренэ в этот момент снова вел жестокий бой за честь «зеленой дамы», но уже не на копьях, а на словах.
Этот бой был открыт Беатрисой при самом появлении Ренэ, вызванного ее запиской.
– Приветствую вас, храбрый рыцарь зеленой дамы! – церемонно приветствовала Беата вошедшего герцога и присела перед ним по всем правилами придворного этикета.
– Вы только за этим и звали меня? – холодно спросил юноша.
– О, нет! – ответила та. – Извиняюсь, если покажусь вам назойливой, но старинная дружба дала мне смелость побеспокоить вас из пустого женского любопытства. Я хотела осведомиться у вас, не следует ли истолковывать вашу зеленую ленту как знак того, что прекрасная Христина де ла Тур де Пен скоро станет герцогиней д'Арк?
– Ну а если даже? – последовал холодный вопрос вместо ответа.
– Если да, то я только хотела поздравить вас и дать дружеский совет, чтобы на будущее время вы заменили золотые мушки на ленте золотыми… рогами как символом грядущего супружеского счастья!
– Беата! – крикнул Ренэ. – Раз и навсегда запрещаю вам…
– Говорить правду, – досказала за него девушка.
– Беата, берегитесь! – окончательно вспыхнул Ренэ. – Всему бывает предел и всякое терпение когда-нибудь кончается. Вы злоупотребляете своей принадлежностью к прекрасному полу, но я в конце концов перестану считаться с этим и заставлю всех и каждого уважать честь той, которая будет носить высокий сан герцогини д'Арк!
– Ну так начинайте отстаивать честь, которой уже не существует! – крикнула и Беата. – Может, быть, для восстановления чести этой интриганки следует побить меня? Так не стесняйтесь, друг мой, не стесняйтесь! На то вы и рыцарь, чтобы обращаться так с бедной девушкой, которая желает вам только добра! Эх, вы! Да вы – просто безмозглая бабочка, сама летящая на огонь, чтобы опалить себе крылышки. А знаете ли вы, что та, «которая будет носить высокий сан герцогини д'Арк», глумится над вашей простотой, высмеивает вас в объятиях своего любовника?
– Беата! – побледнев как смерть прохрипел рыцарь. – Взвешивайте свои слова!
– Вы хотите доказательств?
– Я требую их!
– Хорошо! Вы их получите!
Ренэ строго взглянул в глаза Беате, но, должно быть, их выражение подсказало ему, что с ним не шутят, что так может смотреть только уверенный в своей правоте человек, и Ренэ бессильно опустился в кресло, положив голову на руки.
– Вы так любите ее? – нежно, сострадательно спросила Беата, подходя к юноше.
– Не знаю, Беата, – прошептал в ответ Ренэ. – Порой я сам начинаю думать, что она только играет со мной, а порой… Но, что бы то ни было, раз вы докажете мне…
– Я дам вам самое наглядное доказательство, Ренэ! Вы все увидите и услышите сами. Только дайте мне честное слово, что ничего не предпримете сами без моего одобрения!
– Даю, тысячу раз даю. Но когда, когда?
– Завтра вечером, если хотите! Вы участвуете в королевской охоте?
– Да, я приглашен.
– Не можете ли вы незаметно отстать от всех и вернуться сюда? Да? Ну так будьте не позже половины девятого в гроте Дианы. Около девяти часов я зайду туда за вами, и вы получите полное подтверждение всего того, что я говорила вам! Ну так решено?
Но Ренэ только молча кивнул головой в ответ. Бедный юноша был так потрясен, так взволнован, что боялся произнести какой-нибудь звук, чтобы тут же не разрыдаться, как обиженный мальчик.
XIV
Ренэ уже ожидал Беату в гроте Дианы, когда молодая девушка явилась туда с потайным фонарем в руках. Осветив лицо герцога, она сразу заметила, как бесконечно страдал и волновался юноша, и тихо и сострадательно сказала:
– Милый Ренэ, соберитесь со всеми силами, потому что вас ждет действительно жестокое испытание. Видит Бог, я с радостью избавила бы вас от этих тяжелых минут, потому что сама понимаю, как тяжело видеть свою любовь…
– Ах, кто говорит здесь о любви? – со страданием в голосе воскликнул Ренэ. – Всю эту ночь я не мог сомкнуть глаз – я столько передумал, перемучился; когда же под утро я заглянул в свое сердце, то не нашел там ни единого следа прежнего чувства. Боюсь, Беата, что вы сделали плохое дело, потому что если ваше обвинение не подтвердится…
– Оно подтвердится, Ренэ!
– О, в таком случае дело идет уже не о любви, а о чести герцогов д'Арк…
– Но, помните, Ренэ, вы мне обещали: никаких насилий, никакого скандала…
– Не бойтесь, Беата, я знаю сам, что мужчина, допустивший женщину обмануть его, но обнаживший свой позор, еще сам окажется виноват. Толпа не прощает поражения, победитель всегда прав. Но я не дам этой… этой… особе окончательно восторжествовать надо мной! О, я отомщу, жестоко отомщу… еще не знаю сам как, но отомщу! И моя месть будет полной, потому что победителем буду я. Так успокойтесь на этот счет, Беата, и Бога ради ведите меня, чтобы я мог поскорее получить уверенность!
– Да, идем, Ренэ, но вы все-таки должны запастись терпением. Теперь будем молчать, чтобы не спугнуть наших птичек!
Беата прикрыла потайной фонарь глухой крышкой, и молодые люди молча тронулись в путь. Через несколько минут они дошли до берега Лебединого озера. В ночном полумраке белела беседка, причудливыми контурами выделяясь на черном рельефе паркового леса. Как раз над куполом мигала, переливаясь радужными огнями, кокетливая звездочка, и Беата с доверчивостью взглянула на ее изменчивое сияние: ведь это была ее звезда!
Все также молчаливо молодые люди взобрались на паромчик и тихо переправились на островок. По приказанию Беаты, Ренэ перевел паром обратно на берег, а затем Перигор повела юношу наверх.
- Предыдущая
- 58/77
- Следующая
