Ледяная дева - Картленд Барбара - Страница 20

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая

Жак пожал плечами.

— Это война, мадемуазель, а на войне всякое может случиться.

Зоя подошла к окну.

Ей показалось, что она слышит гром пушек, но на самом деле сражение происходило слишком далеко от их дома. В своем воображении она слышала звуки разрывающихся снарядов, стоны и крики раненых, ощущала запах крови и пороха.

Зоя никогда не видела сражений, но инстинктивно ощущала их ужас. Она отвернулась от окна и направилась в маленький салон в передней части дома.

В четыре часа дня внезапно наступила тишина, и девушка поняла, что битва закончилась.

Было, однако, неизвестно, кто победил.

Зоя находилась в гостиной одна. На душе у нее было тревожно, ее мучило предчувствие беды.

Девушка отправилась искать Жака. Найдя его в кухне за чисткой серебра, она сказала:

— Я знаю, что пушки замолчали. Битва закончилась! Ах, Жак, узнай, пожалуйста, что же там произошло!

— Маэстро скоро вернется, — ответил Жак.

— Он сейчас со своим оркестром, — умоляла его Зоя. — Я не могу ждать, пока он вернется. Жак, пожалуйста, спроси, может быть, кто-нибудь знает, чем закончилась битва.

— Мне не хочется оставлять женщин одних в доме, — сказал он, — но раз вы так просите, мадемуазель, я постараюсь что-нибудь разузнать. Закройте за мной дверь на засов и никому, кроме маэстро и меня, не открывайте!

— Ну, конечно, не открою, — пообещала Зоя.

Однако ей было странно слышать такие указания от Жака.

Зоя пошла к Мари, но разговор не клеился, потому что мысли ее были заняты только исходом битвы и она страстно желала узнать, что же там произошло.

Прошло почти два часа, прежде чем вернулся Жак. Услышав стук в дверь, Зоя сбежала вниз по лестнице, посмотрела в боковое окошко и увидела Жака. Она отодвинула засов и открыла дверь. Жак вошел в маленький холл. Он улыбался, и Зоя сразу догадалась, что у него хорошие новости.

— Что там произошло? Что тебе удалось узнать? Слова опережали друг друга.

— Говорят, это великая победа, мадемуазель!

— Кто победил? Русские?

— Конечно! Они всегда говорили, что Кутузов не пустит французов в Москву.

— Значит, нам не о чем больше беспокоиться! — воскликнула Зоя и побежала наверх сообщить радостную новость Мари.

Когда вернулся домой отец, вид у него был совсем не такой довольный и радостный, как ожидала Зоя.

— Потери ужасные, — сказал он. — Некоторых раненых доставили в город, но за ними практически некому ухаживать.

— Но ведь не все уехали из города, папа! — воскликнула Зоя.

— По улицам бродят только бедняки и бездомные, — ответил Баллон. — А знаешь, сколько человек из оркестра пришли сегодня на репетицию?

— Сколько?

— Шесть!

Он швырнул ноты на стол и сказал:

— Оркестра больше нет! Я никому не нужен!

— Ах… папа!

Услышав в его голосе страдание, Зоя подошла к отцу и обняла его.

— Ты всегда будешь нужен, — уверяла она. — Если не в России, то в других странах. Ты и сам это прекрасно знаешь!

— Все было так хорошо, — прошептал Валлон. — Я думал, что здесь, среди соотечественников твоей матери, я буду ближе к ней.

Он разговаривал сам с собой. Зоя прижалась к его щеке и сказала:

— Где бы ты ни был, я знаю, мама всегда будет с тобой! Вы ведь были так близки, вы никогда не расстанетесь.

Она почувствовала, как руки отца обняли ее еще крепче, и поняла, что сказала именно то, что он хотел услышать в эту минуту. Потом, не в силах продолжать этот разговор, Валлон ушел в свою комнату — свое прибежище — и закрыл за собой дверь.

Зоя отправилась искать Жака.

— Жак, мне кажется, наступило время покинуть Россию, — сказала она. — А папе придется создавать свой оркестр в другой стране.

— Согласен с вами, мадемуазель, — ответил Жак. — Нам нужно только решить, куда мы отправимся. И еще нужно уговорить вашего отца уехать из этой страны.

— Это будет не так-то просто, — заметила Зоя, — но я поговорю с ним сегодня же вечером после обеда.

— Хорошо, мадемуазель. Вы поговорите с ним, а я приготовлю сегодня на обед все его самые любимые блюда.

» Да, хороший обед поднимет настроение, — подумала Зоя, — а я постараюсь убедить отца, что его талант в другой стране будут ценить гораздо больше. А потом мы опять отправимся в свои странствования «.

Думая обо всем этом, Зоя вдруг поймала себя на мысли, что ей хотелось бы еще хоть раз увидеть герцога.

Ей хотелось знать, известно ли ему, что она уехала из Санкт-Петербурга. Может быть, он вернулся, чтобы попросить ее еще поиграть для него, и узнал о ее отъезде.

Ей даже не обязательно было закрывать глаза, чтобы увидеть перед собой его красивое лицо, серые как сталь глаза. Она помнила выражение его лица, когда он говорил о том, какие удивительные чувства испытал, слушая ее игру.

— Он понял папину музыку, — тихо сказала Зоя, как бы уверяя себя в том, что это правда.

Воспоминание о том мгновении, когда их руки встретились и что-то таинственное, необъяснимое произошло между ними, было незабываемым.

Зоя медленно поднималась по ступенькам, раздумывая, какое платье ей надеть к обеду, который должен был стать совершенно особым и, как она чувствовала, очень важным. Отец любил, чтобы Зоя была хорошо одета, как раньше он требовал этого и от ее матери. Как все французы, он ценил в женщинах не только красоту, но и элегантность. Придя в свою комнату, Зоя открыла шкаф и стала перебирать висевшие там платья.

Там не было ни одного платья из тех, что она носила в Санкт-Петербурге. Те платья измялись в сундуках, и Мари отнесла их в другую комнату, где она должна была сначала погладить их, прежде чем повесить в шкаф в комнате Зои.

Но в шкафу было несколько красивых платьев, которые она не брала с собой, среди них одно, особенно любимое отцом.

» Надену это платье «, — решила Зоя и тут же подумала, понравилось бы это платье герцогу, если бы он увидел ее в нем.

» Герцог вряд ли вообще обратил бы внимание на мой туалет «, — сказала себе Зоя.

Из рассказов княгини она знала, что красивые женщины вьются вокруг герцога не только в Санкт-Петербурге, но и в Лондоне, где он играет весьма важную роль в жизни светского общества.

От таких мыслей Зоя совсем пала духом.

» Он никогда и не вспомнит обо мне, — подумала она. — Да и с какой стати?«

Тяжело было сознавать свою незначительность, казалось, даже солнце светит уже не так ярко.

Прошло почти четыре часа. Зоя переоделась к обеду. Сегодня обед будет гораздо позже, чем обычно, потому что Жаку понадобится много времени, чтобы приготовить все, что он задумал.

Зоя заканчивала свою прическу, когда в парадную дверь постучали.

Она вздрогнула, в голову ей сразу же пришла мысль, что это князь Борис.

Обычно слуги великого князя, такие же надменные и властные, как и их хозяин, день за днем и даже час за часом стучали в ее дверь до того, как она уехала из Москвы.

» Как он мог узнать о моем возвращении?«— в отчаянии подумала Зоя.

Но потом она успокоила себя, что вряд ли князь остался в городе, в то время как все другие аристократические семейства покинули Москву.

Стук в дверь повторился. Зоя, сидевшая перед туалетным столиком, встала и направилась к лестнице.

Сверху она увидела Жака, поспешно снимавшего длинный белый передник, в котором он готовил еду, и натягивавшего свою ливрею. Жак поспешил через холл к входной двери.

Он открыл дверь, и Зоя услышала, что он говорит с кем-то по-русски.

Она не могла расслышать, о чем говорили внизу, даже наклонившись через перила лестницы. Потом Жак отвернулся от двери, взглянул наверх и, как будто догадываясь, что она там, закричал:

— Мадемуазель, спуститесь сюда, пожалуйста!

Герцог в карете, запряженной шестеркой лошадей, и в сопровождении небольшого отряда солдат с необыкновенной скоростью приближался к Москве.

Царь, как князь Всевольский и другие аристократы, держал на пути из Санкт-Петербурга в Москву своих лошадей, но расстояния между постами его императорского величества были гораздо короче, чем у его подданных. А значит, чаще меняя лошадей, герцог мог проделать путь гораздо быстрее, чем кто-нибудь другой.

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая