Ледяная дева - Картленд Барбара - Страница 21

• Предыдущая
• 21/32
• Следующая

Он вспомнил, что императрица Екатерина как-то доехала до Москвы всего за три дня, но тогда лошадей меняли каждый час.

Герцог был опытным путешественником, и покачивание кареты нисколько не мешало ему. В дороге он иногда спал, а в оставшееся время погружался в мысли о Зое. Действительно, он не переставал думать о ней даже когда пытался сосредоточиться на ситуации, ожидающей его в Бородине.

Около четырех часов дня герцог прибыл в Бородино. Гром пушек, который он слышал в течение последнего часа, стих.

Герцог знал, что великая битва уже состоялась. Подъезжая, к югу от дороги он видел мрачную картину: простирающееся до горизонта поле битвы, покрытое телами убитых и раненых солдат. Зрелище было настолько ужасным, что герцог с трудом верил в то, что это не фантазия, а реальная действительность.

Выйдя из кареты, он увидел группу офицеров генерального штаба, собравшихся на склоне у дороги. Внизу лежали десятки тысяч мертвецов, раненые пытались отползти подальше от своих убитых товарищей.

К счастью, среди офицеров находился генерал Кутузов. Герцог тотчас представился ему. Кутузов говорил спокойно, в его голосе не было ликования, но, без сомнения, он понимал, что одержал значительную победу.

Герцог подождал, пока Кутузов закончит диктовать депешу царю и передаст ее молодому офицеру, который доставит ее в Санкт-Петербург.

После получения этой депеши в Санкт-Петербурге раздастся звон церковных колоколов, загремят фейерверки, на берегах Невы зажгутся фонари, а каждое судно в порту будет украшено иллюминацией и флагами.

Герцог был уверен, что Кутузов получит титул князя и, без сомнения, маршальский жезл.

Он также подумал с облегчением, что теперь Зоя в безопасности, и если он не задержится слишком долго с генералами, то успеет увидеть ее уже сегодня вечером.

Ему было приятно, что именно он сообщит Зое и ее отцу, что теперь они и их дом в безопасности.

Герцог поздравил Кутузова и его штаб и отправился искать сэра Роберта Уилсона.

Сэр Уилсон оказался неподалеку и был рад встрече с герцогом.

— А мне сказали, что вы в Санкт-Петербурге, ваша светлость, — сказал он. — Я гадал, как скоро смогу увидеть вас здесь, на фронте.

— Увы, я прибыл слишком поздно, чтобы от меня была какая-нибудь польза, — улыбнулся герцог. Сэр Роберт, однако, не ответил на его улыбку.

— Надеюсь, генерал Кутузов в своей депеше не сообщает царю об окончательной победе?

— Именно об этом он и написал, — ответил герцог. Заметив, что сэр Роберт нахмурился, герцог добавил:

— Вы хотите сказать, что такое предположение преждевременно?

— Думаю, что так.

— Почему?

— Потому что цена победы слишком высока. Герцог огорчился.

— Какие потери?

— Пока невозможно сказать, сколько человек убито, — заметил сэр Роберт, — но, по приблизительным подсчетам, русская армия потеряла убитыми тысяч сорок, — Невероятно! — задохнувшись, произнес герцог.

— Может быть, я ошибаюсь. Дай бог, чтобы я ошибался, — сказал сэр Роберт. — Но стоит только взглянуть на , поле битвы, и вы увидите эту ужасную картину. Пушки стреляли с шести утра.

— Значит, это продолжалось около десяти часов! — подсчитал герцог.

— Точно! — согласился с ним сэр Роберт.

— А каковы потери французов?

— Этого мы не знаем. Должно быть, тоже большие, очень большие!

Было ясно, что сэр Роберт не может ничего больше добавить. Герцог попрощался с ним и направился к своей карете, ожидавшей его среди толпы солдат. Солдаты строились, раненых грузили на носилки, лошадей запрягали тащить пушки.

Герцог уже собрался сесть в карету и сказать, чтобы его везли в Москву, как вдруг увидел приближающийся экипаж и узнал ливрею сидевшего на облучке кучера.

Когда четверка лошадей приблизилась, герцог понял, что не ошибся — это была карета князя Всевольского. Теперь герцог был уверен, что именно с этой каретой Зоя уехала в Москву.

Он направился навстречу карете и, подняв руку, приказал кучеру остановиться.

Кучер узнал герцога. Он спрыгнул с облучка, еще один человек из группы, сопровождавшей карету, тоже спешился.

Слуги почтительно приветствовали герцога. Он спросил:

— Вы привезли мисс Зою Баллон к ее отцу в Москву?

— Да, ваша светлость!

— Вы можете дать мне их адрес?

Кучер хотел ответить, но в этот момент тащившие пушку лошади заставили их разойтись.

Несколько сопровождавших пушку солдат заговорили одновременно. Герцог видел, что они покрыты пылью и грязью и устали до изнеможения.

Колеса застряли прежде, чем лошади смогли двинуться дальше. К солдатам подошел офицер:

— Что вы тут делаете? Куда вы тащите эту пушку?

— Нам приказано оттащить ее в сторону. В стволе застрял снаряд, стрелять из нее нельзя.

— Что значит — нельзя стрелять? — агрессивно спросил офицер.

— Ее заклинило, господин офицер.

— Стреляйте! Нельзя убирать пушки с позиций, вдруг французы нас опять атакуют!

Глядя на море мертвых тел между позициями русских и французов, герцог подумал, что новая атака вряд ли возможна, но офицер приказал:

— Стреляйте из пушки! Стреляйте по врагу! Чем больше проклятых захватчиков будет убито, тем лучше!

Один из солдат послушно вставил пальник в ствол пушки и сказал:

— Мы уже много раз пытались это сделать, сэр, снаряд никак не выходит.

— Ну так попытайся еще раз! — накинулся на него офицер.

Солдаты подчинились приказу.

Раздался взрыв, и герцогу, наблюдавшему за происходящим, вдруг показалось, что все вокруг превратилось в бушующее пламя…

Зоя открыла входную дверь. На ступеньках стояли двое слуг, которые сопровождали ее в поездке.

Она очень удивилась, увидев слуг здесь, потому что была уверена, что они уже на пути в Санкт-Петербург.

Зоя улыбнулась:

— Добрый вечер! Что случилось?

— Мы просто не знали, что нам делать с его светлостью, мадемуазель, — на ломаном французском сказал старший из слуг.

Зоя не поняла его, и Жак пояснил:

— Мадемуазель, они говорят, что этот месье сообщил им, что хотел навестить вас, когда взорвалась пушка. Трое солдат погибли. Убит один из слуг его светлости и его лошадь, а еще камердинер месье. Сам месье тяжело ранен.

Сердце Зои сжалось, и ей стало трудно дышать.

— Кто этот месье? — спросила девушка, хотя уже знала ответ.

Она сбежала вниз по ступенькам и перешла через улицу.

Бок кареты был серьезно поврежден обломками взорвавшейся пушки. Заглянув в открытую дверцу кареты, Зоя увидела окровавленного герцога, лежавшего на заднем сиденье.

— Дом его светлости здесь, в Москве, закрыт, и там никого нет, — извиняющимся тоном произнес один из слуг. — Мы не знали, куда его еще можно отвезти.

— Правильно сделали, что привезли его сюда, — успокоила его Зоя.

Затем она обратилась к Жаку:

— Скажи им, чтобы они поднимали его очень осторожно, как можно осторожнее!

После того как мужчины внесли герцога вверх по лестнице и положили на кровать в единственной свободной спальне, Зоя с отчаянием спросила Мари:

— Он…не умер?

Неудивительно, что она задала этот вопрос, ведь в лице герцога не было ни кровинки, он выглядел совершенно неподвижным. Казалось, жизнь покинула его.

— Он не умер, мадемуазель, — живо ответила Мари, — и если будет на то воля божья, мы его спасем.

Она немедленно принялась ухаживать за раненым в той практичной манере, которая так свойственна француженке, столкнувшейся с трудной ситуацией. Француженка считает, что ситуация не безнадежна до тех пор, пока можно делать что-то конкретное.

Слугам князя Всевольского было приказано разыскать доктора. Жак дал им несколько адресов, полагая, что многие врачи, как и прочие жители, уже покинули Москву.

Зою отправили на кухню кипятить воду, а Мари и Жак раздели герцога, чтобы осмотреть его раны.

Когда Зоя вернулась с горячей водой, тазом и льняными полотенцами, герцог уже лежал в постели, укрытый простынями. Девушке показалось, что теперь он стал еще бледнее.

• Предыдущая
• 21/32
• Следующая