Крылья для двоих - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая

Лера докрасила белым лаком ноготь на мизинце и подула на пальцы. Получилось хуже, чем она ожидала, но ничего другого не оставалось – мастерица в салоне, куда она обычно ходила делать маникюр, неожиданно заболела и не вышла на работу.

– Кто бы знал, что это так трудно, – вздохнула девушка, откидываясь на спинку кожаного кресла и подальше отъезжая от письменного стола.

Неожиданно послышалось сдавленное хихиканье.

Лера обернулась, но в комнате никого не было. Она поднялась, прошлась до огромной кровати, застеленной серым шелковым покрывалом.

– Тихо, тише... – услышала она голос сводного брата откуда-то из шкафа.

Лера раздвинула зеркальные дверцы, пошарила за одеждой, а смех между тем продолжался – смеялись трое.

– Антон, ты у меня сейчас получишь! – пригрозила она, заглядывая под кровать.

Нарушителей спокойствия она не обнаружила, зато нашла включенную рацию. Девушка нажала «Выкл.» и отшвырнула игрушку к двери.

С тех пор, как у брата по ее милости появились друзья, ей постоянно приходилось терпеть их шуточки, а иногда даже подыгрывать Антону.

Лера посмотрела на часы – стрелки показывали пол-одиннадцатого.

В комнату заглянула мама.

– У тебя все хорошо, дорогая?

– Угу, как всегда.

– Чудесно. – Мама поправила декольте черного платья и подмигнула дочери. – Вернусь к гостям. Мы с тобой потом поболтаем, правда?

– Ага, – вымученно улыбнулась Лера, зная наверняка, что никакого «потом» так и не случится. Или случится, но лишь для того, чтобы с губ матери сорвалось очередное «потом», а за ним еще одно и еще.

– Миша заедет за тобой? – спросила мама.

– Да. Гриша.

– Точно! Ну и славно, милый мальчик. – Дверь закрылась, и через мгновение послышался приглушенный голос отчима: – Все в порядке?

– Все замечательно. Она уже взрослая.

– Да-да, идем, – поторопил отчим, – мои коллеги хотят посмотреть твою новую машину.

Лера отвела взгляд от закрытой двери и задумчиво повторила:

– Уже взрослая...

Взрослой она была и в прошлом году, и в позапрошлом, и два года назад, и четыре. «Решай сама, ты уже взрослая», «Сделай сама, не маленькая», «Ты выросла», «Совсем большая стала», – любила говорить мать в их короткие встречи, если они сталкивались на кухне или в коридоре.

Давным-давно, когда ей было лет десять, она приходила к маме, пыталась что-то рассказывать о школе, о друзьях, о своих успехах. Та молча выслушивала, но чаще всего начинала рассказывать о себе, о своих делах, точно желала показать, насколько ей неинтересно обсуждать детские глупости. Постепенно их общение свелось к мифическому «потом», которое даже при огромном желании вряд ли могло когда-нибудь настать.

Мама находила минутку, прибегала к ней и просила рассказать, как жизнь. Лера всегда говорила: «Нормально, как обычно». Она не могла взять и выложить все события, произошедшие с ней за последние пять лет, даже если иногда ей очень хотелось. Да и маме это было не нужно, безликое «как обычно» ее вполне устраивало, хотя она и понятия не имела, какое оно, то самое «обычно», так же, как не знала, какими бывают для Леры «хорошо» или «плохо». Пропасть между ними росла день ото дня, и мост для переправы никто строить не собирался. А Лера не пожалела бы для этого ни времени, ни сил... если бы знала, что маме мост тоже нужен.

В девятом классе ей захотелось кому-то рассказать о себе, она купила дневник и откровенно написала в нем, что было, чего ждет, о чем мечтает... Лера взяла со стола расческу и усмехнулась при воспоминании о том, как однажды нарочно оставила дневник на кухне, когда никого, кроме нее и мамы, не было дома. С каким нетерпением ждала стука в дверь, неловкого признания матери, как та не удержалась и прочла ее записи. Ничего подобного не произошло. Дневник провалялся на кухне два дня, а потом его приволок Антон со словами: «Забери, а то прочтет еще кто-нибудь, тут же личное». После этого случая девушка прониклась к сводному брату необычайно теплым чувством, тот перестал быть для нее просто мальчиком, с которым ей приходится жить в одном доме. Они вместе завтракали, ужинали, иногда смотрели в гостиной телевизор, а бывало, даже в «плейстейшн» играли. Ей нравилось – выходило очень по-семейному. Как будто они и вправду брат и сестра, родные, а не сводные, на какое-то время предоставленные сами себе.

Послышался шелест колес по песчаной дорожке, раздался требовательный гудок.

Лера подошла к окну, отодвинула плотную занавеску и посмотрела, что за машина подъехала к воротам.

Запиликал мобильник, на экране высветилось «Гриша», тогда она взяла со стола небольшую сумочку и вышла из комнаты. Из гостиной, где отчим принимал своих коллег по бизнесу, слышались голоса и смех, а под дверью Антона мигал голубой свет, по которому она догадалась, что мальчишки, как всегда, смотрят в темноте ужастики.

Девушка сбежала по винтовой лестнице, никем не замеченная прошла в прихожую мимо открытых дверей гостиной, быстро оделась и вышла на улицу.

Упиваться своими несчастьями она не любила. Жизнь не заканчивалась на школе, не заканчивалась на каком-то одном классном парне, и даже на семье она не заканчивалась. Независимо от того, какие случались беды у одной из миллиарда букашек на планете, каждое утро солнце всходило над горизонтом. Это не имело смысла понимать, нужно было просто набраться сил и принять как должное – или продолжать жалеть себя, мстить окружающим за их невнимание и страдать, страдать, страдать... Лера предпочла принять. И ей стало проще. Не сразу, постепенно, по мере того, как она привыкала к мысли, что завтра наступит так или иначе, а если одна из букашек предпочтет его не встретить – что ж, солнце взойдет на небо и без нее.

Гриша вылез из машины, чмокнул Леру в щеку и открыл перед ней дверцу.

– Как настроение? – весело спросил он.

Девушка улыбнулась.

– Как обычно.

В отличие от мамы, парень знал, каким бывает для нее «обычно», поэтому тоже улыбнулся.

– Чудно! – Гриша сел за руль и завел машину.

С этим жизнелюбивым молодым человеком она познакомилась в клубе. Иногда он звонил ей и приглашал куда-нибудь, как сегодня. Они даже не всегда возвращались вместе, просто пересекали вдвоем порог одного клуба, а потом каждый занимался, чем хотел. Вроде бы не поодиночке, но и не вместе, как некоторые могли подумать.

– А завтра обещают дождь, вот так, – глубокомысленно изрек Гриша и врубил на всю катушку музыку.

Возле клуба, как обычно, толпилось много народу. Слышался звон бутылок, девичье хихиканье, гогот парней, пиликанье сигнализаций машин и рев мотоциклов.

Глеб потягивал энергетик и поминутно кричал той или иной девице: «Привет, куколка». Артур каждый раз смеялся.

– Ты не путаешься в куколках? – спросил он, когда друг поприветствовал очередную девчонку. – Или порядковые номера им присваиваешь? Куколка-один, куколка-два, куколка-шестьдесят девять?

– Не-а. Куколка – это так, для приколу, я даже имена некоторых помню.

– Обалдеть, – не без иронии прокомментировал Артур.

Глеб фыркнул.

– Ну а ты как свою монашку называешь? Зайкой, да?

Артур призадумался. Олесю он никак не называл. По имени и то редко обращался, девушка даже как-то обиделась, заявила, что она вовсе не «Эй ты!».

– Колись! А она тебя как? – спросил друг и пропищал: – Мой кроличек?

– А тебя как называла та девица, по которой ты убивался несколько недель? Как там ее, Лера, что ли?

Глеб отмахнулся.

– К сожалению, никак, у нас до этого не дошло. Кстати, она тут, при случае покажу. С парнем каким-то...

– Неужто ревнуешь?

– Да не-е, нормуль, я уже остыл. – Друг резко соскочил с мотоцикла. – Пошли, там уже в клуб запускают! – Он швырнул банку с недопитым энергетиком в кусты. – Сегодня будет жарко, столько клевых цыпочек!

– По-моему, как всегда, – проворчал Артур, проталкиваясь вслед за другом к дверям, где молодой охранник безрезультатно пытался хоть кого-нибудь проверить на наличие оружия.

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая