Гомеопатия - Паскеро Томас Пабло - Страница 19

Настоящий гомеопатический анамнез — это тот, в котором врач направляет внимание больного на него самого не как на клинический случай, а как на личность. Средство, которое вылечит пациента с невралгическими симптомами, должно соответствовать не столько модальностям боли, сколько общим характеристикам пациента и быть связанным с хроническим процессом, вызывающим эти симптомы. Каждый местный процесс мы должны исследовать с точки зрения получения клинических элементов целостности, составляющей единицу жизни и страдающей от местного заболевания. В этом и состоит различие между двумя направлениями гомеопатии: одни считают, что действие лекарства должно быть адресовано всей совокупности симптомов, а другие — что простая сумма симптомов не имеет внутренней связи, поэтому в глубине ее должна присутствовать характерная структура, порождающая все остальные симптомы.

Гомеопатия — это единственная терапевтическая система, в основе которой лежат испытания препаратов на людях. Когда ее применение сужают до сравнения текущих симптомов лекарства и больного, это не просто ошибка, а сужение ее роли до банального эмпирического использования лекарств. Недостаточно знать симптоматику лекарств, овладеть ключевыми симптомами, характеристиками и модальностями. Необходимо разбираться в динамическом действии препарата и личности пациента в целом. Одна пациентка пришла ко мне на прием с функциональными нарушениями со стороны желудка, усиливавшимися при употреблении конфет. Кроме того, она испытывала отвращение и даже чувство ненависти по отношению к своей матери, от которой отдалилась из-за неприятных споров по поводу наследства ее отца. Все эти симптомы присутствуют уIgnatia: ненависть, злость, молчаливое горе и выраженное ухудшение от конфет, символического представления материнского молока; она и оказалась лекарством, соответствующим клинической картине данного случая.

По мере того как у гомеопата складывается образ пациента, он идентифицирует и подразделяет симптомы на органические, психологические и определяющие. Из этого динамического образа мы можем получить только субъективные симптомы, чувственные восприятия, ощущения и поведенческие реакции, раскрывающие характер и личность пациента, но именно они и нужны для диагноза. Эти динамические следы нелегко распознать, особенно врачам, образование которых основывалось на органической концепции и которые вследствие собственной сдержанности могут сомневаться в необходимости задавать вопросы о личной жизни пациента и поэтому неохотно включают психологические факторы в историю болезни.

Тщательный разбор случая является наиболее ценным аспектом клинической практики, особенно когда врач лечит пациента с неврозом, например истерией, навязчивыми идеями или фобией, вызванными разногласиями пациента с его окружением. Точность назначения достигается тогда, когда гомеопат выходит за рамки органических проявлений и находит скрытые психические симптомы, не присутствующие среди текущих симптомов пациента. Только тогда возникает истинная картина случая.

Я наблюдал случай женщины с приступами пароксизмальной тахикардии и обильным потоотделением. Ее приступы длились по 10–12 часов и сопровождались ощущением сильнейшего физического беспокойства и интенсивного головокружения в положении лежа. Обследование не выявило ничего, кроме скачущего давления, возможно эмоционального происхождения. Однако клиническая история ее жизни свидетельствовала о неврозе с тревогой, преобразовавшемся в пароксизмальную тахикардию.

В тот момент у нее не было четких психических симптомов, которые можно было бы использовать для постановки гомеопатического диагноза, но из истории жизни было известно, что перед началом заболевания, оставаясь одна, она испытывала сильный страх смерти, который внезапно принял форму суицидальных наклонностей.

Зная о взаимосвязи тревоги и тахикардии (в страхе смерти в тот момент не было необходимости), было нетрудно понять, что этот ключевой симптом скрыто присутствует и продолжает играть значительную роль в ее жизни, из чего сам по себе напрашивался диагноз — Arsenicum. Внешне женщина была спокойной, но внутри у нее был такой страх смерти, что, поскольку она не могла его больше переносить, у нее внезапно возникали суицидальные мысли, усиливавшиеся, когда она оставалась одна.

У другой пациентки, молодой матери двоих детей трех и пяти лет, появились симптомы тревоги, депрессии, сильнейшие головные боли, ощущение, что она сходит с ума, страх смерти и одиночества, головокружение, преходящие обмороки, очень болезненные и скудные менструации, аменорея в течение одного или двух месяцев, отвращение к людям, горячие приливы к лицу, дрожь и неконтролируемая ревность. Муж ее был моряком. Из одного из своих плаваний год назад он написал ей, что ходил на танцы. Она восприняла это как предательство, и с тех пор ее не оставляла навязчивая идея о возможной неверности мужа и ощущение, что она сходит с ума. Она старалась избегать людей, чтобы не показать свое смятение. Нижняя часть тела пациентки была значительно полнее верхней, она предпочитала соленую, холодную пищу, время от времени страдала от жажды, хронического запора, вялости с 10 до 11 часов утра, была склонна постоянно волноваться, тревожиться и спешить. Помимо эндокринных расстройств у нее были истощенные лицо и шея, клиническое обследование не выявило никаких объективных или органических изменений.

В этом случае определяющим симптомом явно были ревность вместе с грустью, робостью, застенчивостью и пассивной манерой поведения, так что в целом картина наводила на мысль о Pulsatilla. С другой стороны, если бы я строил реперторизацию лишь на текущих симптомах и придал большее значение ее безумию и страху, что люди могут заметить ее состояние, я мог бы также подумать о Calcarea carbonica, Natrum muriaticum, Phosphorus и Sepia. Как всегда, основная проблема была в том, чтобы правильно построить клиническую картину и идентифицировать определяющие симптомы. Сама пациентка ключевую роль отводила ревности. Однако было ли это правдой?

Возможно, тут требовалось более глубокое и личностное понимание происхождения симптомов. Гомеопатический диагноз никогда не должен основываться лишь на словах пациента (обычно это результат плохого наблюдения за собой), он должен пробиться сквозь слой вторичных невротически переработанных симптомов и добраться до их действительного смысла. Более детальный опрос выявил, что пациентка в детстве была худеньким и раздражительным ребенком с правосторонним косоглазием, которым она страдала с 5 до 16 лет, когда ей была произведена операция; она была очень застенчивой и страдала от внезапных приступов отчаянного плача; тогда и даже сейчас утешение улучшало ее состояние, тем не менее она не желала видеть своих родителей, поскольку это усиливало ее отчаяние, и она ощущала импульс нанести им увечье; у нее была навязчивая идея смерти одного из родителей, связанная не столько с ними, сколько с тем, как это отразится на ней; помимо прочего, она до сих пор не могла оправиться от чувства ярости и стыда, вызванного издевательством одноклассников над ее косоглазием.

Теперь стало понятно, что первичные симптомы подверглись реактивным изменениям и вызвали ложную картину текущих симптомов. Она уже не казалась пассивной пациенткой, искавшей утешения и нуждавшейся в действии Pulsatilla, но пациенткой с сильным чувством обиды и большим грузом подавленной враждебности направленной на родителей, проявлявшейся в сильнейшем неприятии их, которое лежало в основе ее внезапных приступов плача; и все же, если бы один из родителей умер, она чувствовала бы себя виноватой; само по себе косоглазие является признаком, свидетельствующим (в соответствии с законом pars pro toto) об агрессивном напряжении ее мышечной системы.

Ее ревность была вызвана потребностью высвободить реактивную ненависть к своим родителям. Активизированная тривиальным происшествием, она запустила реакцию обиды, закрепившуюся в ее подсознании в виде условного рефлекса. В ее случае ревность не имела перспективного значения, поскольку в действительности была не ревностью, а враждебностью; таким образом, ее истинная личность получала утешение. Pulsatilla требует от каждого демонстративных защитных действий, чтобы ослабить свое чувство униженности, пассивности и низкую самооценку; она ревнует, если на ее глазах уделяют внимание и любовь кому-либо, кроме нее самой. Ревность Lachesis скрывает импульсы к неверности, отражает обострение эротического чувства во время менопаузы и приписывает тревожащее ее бессознательное давление действиям супруга, таким образом оправдывая свое напряжение и получая облегчение.