Выбери любимый жанр

Николай II в секретной переписке - Платонов Олег Анатольевич - Страница 57

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Не смейся надо мною. — Если бы ты видел мои слезы, ты бы понял важность всего этого. — Это не женские глупости, но прямая, голая правда. — Я люблю тебя слишком глубоко, чтобы утомлять тебя такими письмами в такое время, но душа и сердце меня к тому побуждают. У нас, женщин, есть иногда инстинкт правды, а ты знаешь, мой друг, мою любовь к твоей стране, которая стала моей. Ты знаешь, что для меня эта война во всех отношениях — и Господь нам никогда не простит нашей слабости, если мы дадим преследовать Божьего человека и не защитим его. — Ты знаешь, что ненависть Н. к Григ. очень сильна. — Поговори с Воейковым, мой друг, он понимает такие вещи, потому что он честно предан тебе. — У С. большое самомнение, я летом имела случай в этом убедиться, когда говорила с ним относительно эвакуации, — Ростовцев и я остались под впечатлением его самодовольства, его слепого обожания Москвы и презрения к Петербургу. — Тон его разговора сильно возмутил Ростовцева. — Я увидела его в другом свете и поняла, как неприятно было бы иметь с ним дело. — Когда его сначала предложили для Алексея, я, не колеблясь, отказала; ни за что не надо такого ограниченного человека. Наша церковь нуждается как раз в обратном — в душе, а не в уме. — Да поможет тебе Всемогущий Бог и да услышит Он наши молитвы и да подаст тебе, наконец, веру в твою собственную мудрость! Не слушай других, а только твою душу и нашего Друга. — Еще раз — прости меня за это письмо, написанное с болью в сердце и с заплаканными глазами. — Ничто не пустячно сейчас — все очень важно. — Я уважаю и люблю старого Горемыкина, — я знала бы, как с ним говорить, если бы только могла его видеть. — Он так близок с нашим Другом, а не понимает, что С. твой враг, раз он интригует против Гр.

Я уверена, что твое бедное сердце болит, расширено и нуждается в каплях. Прошу тебя. дружок, ходи меньше пешком. — Я повредила своему тем, что много ходила на охотах и в Финляндии, и прежде чем посоветоваться с доктором, страдала от ужасных болей, удушья и сердцебиения. — Береги себя, малютка мой, ненавижу быть вдали от тебя, это самое для меня большое наказание, особенно в такое время. Наш первый Друг[282] дал мне икону с колокольчиком, который предостерегает меня о злых людях и препятствует им приближаться ко мне. Я это чувствую и таким образом могу и тебя оберегать от них. — Даже твоя семья чувствует это, и поэтому они стараются подойти к тебе, когда ты один, когда знают, что что-нибудь не так и я не одобрю. — Это не по моей воле, а Бог желает, чтобы твоя бедная жена была твоей помощницей. Гр. всегда это говорил, — m-r Ph. тоже. — Я могла бы тебя вовремя предупредить, если бы была в курсе дела. А теперь я только могу молиться и страдать и молить Бога, чтобы Он тебя сохранил и наставил.

Прижимаю тебя к моему сердцу, нежно ласкаю твое чело, горячо целую тебя в глаза и губы, целую твои дорогие руки, которые ты всегда отдергиваешь. — Я люблю тебя, люблю и желаю тебе блага, счастья и успеха. — Спи хорошо и спокойно я должна тоже постараться заснуть, почти 4 часа ночи.

Мой поезд привез много раненых, а также поезд Бэби из Варшавы, где разгружаются госпитали. — О, да поможет нам Господь! Дружок, помни и прикажи поскорее крестный ход — теперь во время поста самый подходящий момент, и это должно исходить исключительно от т е б я , а не от нового обер-прокурора Синода.

Я надеюсь причаститься этим постом, если Б. мне не помешает. — Читая это письмо, ты. вероятно, скажешь: видно, что она сестра Эллы. — Я не могу сказать всего в трех словах, мне надо много листов, чтобы вылить свою душу, а ты, бедное солнышко, должен будешь все это прочесть, но ты знаешь и любишь свою верную старую женушку.

Мальчики из реального училища приходят каждое утро в наш склад от 10 до 12 1/2 делать бинты, а теперь они работают над новейшими масками, которые гораздо более сложны, но могут чаще употребляться.

Наш маленький офицер (у кот. тетанос) поправляется, и вид у него гораздо лучше; мы выписали его родителей с Кавказа, и они поселились под колоннадой, теперь у нас там живет масса народу. Выставка-базар проходит очень хорошо. В первый день там было более 2000, вчера — 800 человек; наши вещи раскупаются, прежде чем появятся. Заранее на них записываются, и мы успеваем, каждая из нас, сделать ежедневно подушку или салфетку. — Татьяна ездила сегодня утром верхом от 5 1/2 до 7 час., остальные играли у Ани; — она посылает тебе прилагаемую открытку, купленную на нашей выставке, — поручи мне поблагодарить ее.

Бедному Мите Ден опять очень плохо. — он совсем не может ходить; Соня собирается увезти его лечиться на Лиман, около Одессы, — так грустно.

Июня 17-го. Доброе утро, мой родной. Я спала плохо, и сердце расширено, так что сегодня лежу в кровати на балконе, увы, не могу пойти в госпиталь голова слишком болит. — Колокола звонят. — Кончу письмо после завтрака. Старшие девочки едут в город — Ольга принимает деньги, — затем они заедут в госпиталь и оттуда к чаю на Елагин.

Сейчас очень жарко и душно, но на балконе сильнейший ветер, — вероятно, в воздухе гроза, и поэтому так тяжело дышать. Я вынесла сюда розы, ландыши и пушистый горошек, чтобы наслаждаться их запахом. Я целый день вышиваю для нашего базара. — Ах, мой мальчик, мой мальчик, как я хочу быть с тобою! По временам чувствуешь себя такой усталой от всех тревог и страданий — почти 11 месяцев, — но тогда была одна война. А теперь и внутренние вопросы, которые все поглощают, — и неуспех на войне. — Но Бог поможет, после черных дней, я верю, настанут лучшие, светлые дни. Пусть только министры серьезно и дружно работают для исполнения твоих желаний и приказаний, а не своих собственных — дружно, под твоим руководством. — Думай больше о Григ., мой дорогой, перед каждым трудным решением проси его ходатайствовать за тебя перед Богом, чтобы Он тебя наставил на правый путь.

Несколько дней тому назад я писала тебе про разговор с Павлом, а сегодня графиня Г.[283] посылает мне ответ Палеолога: “Впечатления, которые е.и.в. Великий князь вынес из своего разговора и которые вы любезно мне сообщаете от его имени, меня глубоко трогают. Они подтверждают, со всем возможным авторитетом, то, в чем я был убежден, в чем никогда не сомневался и в чем всегда ручался перед своим правительством. Одному пессимисту, который на днях пытался поколебать мою веру, я ответил: мое убеждение тем более твердо, что оно не покоится ни на каком обещании и ни на каком обязательстве. В тех редких случаях, когда в моем присутствии обсуждались эти серьезные вопросы, мне ничего не обещали и ни в чем не обязывались, так как всякое положительное уверение было излишне, ибо мои собеседники чувствовали, что я их понимал так же, как я сам, смею надеяться, был ими понят. В некоторые торжественные минуты бывает такая искренность тона, такая прямота взгляда, в которых обнаруживается совесть и которые стоят всех клятв. Я тем не менее придаю очень высокую цену прямому свидетельству, исходящему от е.в. Великого князя. Мое личное убеждение в нем не нуждалось. Но если я еще встречу неверующих, то отныне буду иметь право сказать: я не только верю, но и знаю”.

Все это относительно вопроса о сепаратном мире. Говорил ли ты с Воейковым относительноДанилова? Прошу тебя, сделай это. — Только не говори об этом с толстым Орловым, который большой приятель Н. — Они постоянно в переписке, когда ты бываешь здесь. — Воейков об этом знает. Это все не к добру. — Он не одобряет посещения Григ. нашего дома и поэтому хочет удержать тебя в ставке, вдали от него. Если бы они только знали, как они тебе вредят, вместо того, чтобы помочь слепые люди, со своею ненавистью к Григ.! Помнишь, в книге “Les amis de Dieu” сказано, что та страна, государь которой направляется Божьим человеком, не может погибнуть. О, отдай себя больше под Его руководство!

вернуться

282

Филипп.

вернуться

283

Гогенфельзен.