Тайна чаек - Уитни Филлис - Страница 9

• Предыдущая
• 9/41
• Следующая

— Знаешь что? Я могла бы подавать из своего окна сигналы. То есть я хочу сказать, что я могла бы это делать, если бы мне вдруг понадобилось сообщить тебе какую-нибудь важную новость.

— Какие сигналы? — осведомился Дэвид.

Живое воображение Тэфи заработало.

— Нам надо будет разработать код. Красный цвет, разумеется, сигнал опасности. Белый означает: все в порядке.

Как ни странно, практичный Дэвид охотно включился в игру.

— Желтый будет означать «да», а синий — «нет». А…

— Тьфу ты, пропасть! — вскричала Тэффи. Бинокль, оставив окно, остановился на боковом садике при «Сансет хауз». На веранде стояла Донна и разговаривала с мальчиком, находившимся во дворе, — с мальчиком, одетым в синюю робу и красную рубашку.

Ее мама терпеть не могла, когда она произносила такие слова, как «тьфу ты, пропасть», но иногда ей просто необходимо было употребить крепкое словцо. Она была поражена, увидев Донну беседующей с тем самым мальчиком-индейцем, который так напугал ее!

— Это — тот мальчик, которого я видела в лесу гоблинов, — возбужденно объяснила она Дэвиду.

Дэвид посмотрел на нее недоумевающим взглядом.

— О чем ты толкуешь?

— Ш-ш-ш!

Конечно, не было никаких оснований придавать какое-либо значение тому факту, что встреченный в лесу мальчик беседует сейчас с Донной Такерман, но, увидев их вдвоем, она ощутила тревогу. Она вспомнила, как к концу ленча Донна вдруг стала с ней холодна, вспомнила враждебность мальчика-индейца. Как было бы хорошо иметь такой бинокль, который приближал бы не только зримые предметы, но и звуки. Пока она смотрела в бинокль, мальчик исчез за углом дома, а Донна ушла с террасы в комнату.

— На что ты смотришь? — спросил Дэвид. — Дай мне поглядеть.

Тэфи повернулась к нему от окна.

— Там больше не на что смотреть.

— Ах ты, елки-палки! — воскликнул Дэвид. — Незачем напускать на себя такую таинственность!

«Елки-палки» — хорошее выражение. Может, оно понравится маме больше, чем «тьфу ты, пропасть». Но надо, пожалуй, удовлетворить любопытство Дэвида, а то он вовсе потеряет терпение. Ей надо было иметь кого-то, с кем можно было говорить о событиях, происшедших после ее прибытия на остров.

Она начала свой рассказ с самого начала — с того, как Донна не захотела помахать ей в ответ, — и закончила лесом гоблинов и странным мальчиком-индейцем, который только что разговаривал с Донной. Тэфи рассказала ему о сменах настроения у Селесты, о дурных предзнаменованиях, которые та порой видит, и о том, как важно, чтобы мама успешно справилась этим летом с управлением «Сансет хауз», ибо тогда Сондерсы смогут купить себе дом.

Дэвид слушал с большим интересом.

— Я думаю, тут кроется тайна, — сказал он, когда она кончила свой рассказ.

Тэфи смотрела на это иначе. Когда вы сталкиваетесь с тайной, вы начинаете искать причины происшедших событий. И все получается просто замечательно — хорошие люди побеждают, дурные несут наказание. Разумеется, она и ее мама — хорошие люди, но что-то не видно вокруг дурных людей — просто люди, слегка непонятные.

— Все обстоит именно так, как говорила твоя мама, — сказал, смеясь, Дэвид. — Ты впадаешь в транс и не слышишь того, что тебе говорят. Нам надо разработать план кампании.

— Какой еще кампании?

— Ну, план наших действий.

— Но что мы можем предпринять?

— О, мы что-нибудь придумаем! Пожалуй, можно начать с того самого леса. Может, он наведет на какой-нибудь след.

Пожалуй, это была неплохая идея. Кроме того, — хотя Тэфи никогда бы не призналась в этом Дэвиду — важно было то, что теперь ей не придется одной проходить через лес. Хотя она и знала, что мальчик-индеец спустился с холма вниз, она беспокоилась, что может снова с ним встретиться. Попрощавшись с миссис Марш, она охотно пошла вместе с Дэвидом.

«Хорошо, — подумала она, — что они двинулись к гостинице. Вероятно, уже наступило то время, которое мама именовала «слишком долго».

Дэвид прокладывал путь между голыми ветвями.

— Я хожу этой дорогой все время, — сказал он. — И никогда не считал, что в этом лесу есть что-то таинственно-страшное. Наверное, девочки вообще легко пугаются.

Тэфи шла за ним, негодуя. Но ей нравилось в Дэвиде то, что он не отзывался пренебрежительно о девочках и не пытался показать себя «настоящим мужчиной». Тэфи сказала сдержанно:

— Не понимаю, какие следы могут тут быть. Ведь в хвойных иголках не остаются отпечатки ног, не правда ли?

Дэвид осматривал кору деревьев, разглядывал землю под ногами. «Вероятно, рисуется, — подумала Тэфи, — у мальчишек есть такая манера».

Вдруг он выпрямился и посмотрел на нее.

— Знаешь, что я думаю? Вероятно, тот индеец просто шел через лес, точно так же как и ты, или я, или кто-нибудь другой, и совсем не собирался тебя пугать. Повариха заставила тебя думать о разных страшных вещах, поэтому, когда ты вдруг увидела его, ты была уже внутренне готова испугаться. Потом ты вообразила, будто он смотрит на тебя так, как если бы ты ему не нравилась. А когда он ушел, ты подумала, что он спрятался.

Дэвид, по-видимому, был очень доволен своим дедуктивным умозаключением. Тэфи же не ощущала ничего, кроме досады и беспомощности. Она-то знала, что она пережила в этом лесу. Но она знала также, что, когда мальчик приходит к какому-то собственному выводу, его не сдвинешь.

В это мгновение на глаза ей попалось что-то белое, прикрепленное к древесному стволу. Проскользнув мимо Дэвида, она выхватила клочок бумаги, засунутый в трещину в коре.

— Значит, все мне только показалось, да? — торжествующе спросила она. — Ну-ка, в таком случае, господин Всезнайка, послушай вот это. — В наказание она заставила его немного подождать, а потом громко прочла: — «Почему бы тебе не вернуться туда, откуда пришла? Мы не хотим видеть тебя на Макинау. Ты вызываешь гнев манито».

Дэвид взял из ее рук бумажку.

— Вот видишь! — сказал он. — Я знал, что мы нападем на какой-нибудь след.

Тэфи начала задыхаться от возмущения, но потом поняла, что он просто дразнит ее.

— Похоже, я оказался не таким уж прозорливым, — признал он и от этого сразу же стал еще больше нравиться Тэфи. Разве мало таких мальчишек, которые ни при каких обстоятельствах не признают, что были не правы.

— Но ведь в конечном итоге, — великодушно заметила она, — это была твоя идея — вернуться сюда. Одна я ни за что бы сюда не пошла.

Он снова начал изучать записку.

— Интересно, а что означает это изображение головы какого-то животного в конце?

Тэфи не могла понять, что именно изображал рисунок.

— Немного похоже на собачью голову.

— Не думаю. Слишком заостренный нос. Возможно, это лисица. Но интересно, что это значит?

Тэфи занимала другая проблема.

— А почему он не хочет, чтобы я находилась здесь? Я убеждена, что эта записка адресована мне. И что такое «манито»?

— Это — один из индейских богов, один из духов, в которых они в свое время верили. Он просто пытается тебя испугать.

Тэфи подавила начавшую ее пробирать дрожь. Она ни чуточки не боится индейских духов, говорила она себе. Во всяком случае, когда рядом с ней Дэвид.

— Ты хочешь завтра пройтись по форту? Я пришла, чтобы спросить тебя именно об этом. Маму я забыла спросить, но я уверена, что она меня пустит.

Дэвид просиял, ибо его осенила некая идея.

— Вот что! Давай испытаем нашу систему сигнализации. Если «да» — желтый цвет. Значит, если ты сможешь пойти, повесь в своем окне что-нибудь желтое.

Тэфи согласилась, и на опушке леса он повернул назад. Она торопливо пошла по дороге, а подойдя к отелю, увидела свою мать, собиравшую в саду цветы. На траве стояла корзина, и мамины ножницы то и дело щелкали под аккомпанемент веселой песенки, которую она тихонько напевала.

— Сегодня вечером у нас на каждом столике будут цветы, — сказала мама. — И знаешь что?

— Что? — спросила Тэфи. Она видела, что мать находилась в том настроении, которое папа называл «путешествием с помощью парового двигателя».

• Предыдущая
• 9/41
• Следующая