Алмазная бухта - Ховард Линда - Страница 11
- Предыдущая
- 11/52
- Следующая
Было все еще рано, когда она проснулась. Часы показывали, что она отключилась немногим больше, чем на два часа. Он опять лежал на спине, и сбил простыню в бесформенную кучу вокруг левой ноги. Встревоженная, что его движения не разбудили ее, Рэйчел вставала с кровати и обошла вокруг, стараясь не потревожить его левую ногу, расправила простыню и накрыла его ею. Ее взгляд прошелся по его обнаженному телу, и она торопливо отвела глаза, потому что опять возбудилась. Что с ней не так? Она представляла, как выглядят обнаженные мужчины, но реагировала так, будто видела впервые. Она возилась с ним в течение почти двух дней: купала его и помогала его зашивать. Однако она не могла остановить теплое чувство, которое расцветало внутри нее каждый раз, когда она смотрела на него. «Это просто похоть, — сказала она себе твердо. — Простая и древняя, как мир, похоть. Я — нормальная женщина, а он — красивый мужчина. Это нормально восхищаться его телом, поэтому я должна прекратить вести себя как подросток!»
Она спустила простыню ему на грудь, затем уговорила его выпить аспирина. Почему он не пришел в себя до сих пор? Может, сотрясение было серьезнее, чем думала Хани? Кажется, его состояние не ухудшилось, и, фактически, он уже лучше реагировал на внешние раздражители, чем раньше. Теперь было проще заставить его принять аспирин и попить, но ей хотелось, чтобы он открыл глаза, поговорил с ней. А так она не была уверена, что не вредит ему, скрывая у себя.
«Скрывая от кого? — саркастически спросила себя. — Никто его не ищет». Все ее волнения казались нелепыми этим прекрасным безоблачным утром.
Пока он лежал спокойно, она накормила животных и поработала в саду, собрала зеленые бобы и помидоры, которые поспели накануне. Созрело несколько тыкв, и их тоже надо было собрать, поэтому Рэйчел решила приготовить на обед запеканку из тыквы. Она прополола сад и кусты, и к тому времени жара стала удушающей. Даже обычный бриз из бухты отсутствовал, воздух был горячим и тяжелым. Она с тоской подумала о купании, но не могла оставить пациента надолго без присмотра.
Когда она снова к нему заглянула, то обнаружила, что простыни опять сбились, и он немного шевелился, беспокойно мотая головой. Ему еще не следовало принимать аспирин, но он был горячим. Она взяла миску с прохладной водой и присела на кровать возле него, старательно обтирая, пока не сбила температуру. Встав, она взглянула на него и задала себе вопрос, а не тратит ли она время впустую, скрывая его. Очевидно, что окружающий воздух был для него не менее горячим, чем он сам, хотя она включила кондиционер так, что ей самой было прохладно. Она осторожно расправила простыни вокруг его ног. Движения ее были легкими и быстрыми. Она приостановилась и потом опять обратила внимание на его ноги. У него были красивые ноги, поджарые и загорелые, мускулистые и ухоженные, как его руки. На ступнях были такие же мозоли, которые она заметила на руках. Он был обученным бойцом.
Слезы жгли ей глаза, когда она, решив пойти на уступку, накрыла его простыней до пояса. У нее не было причин плакать: он выбрал свой путь в жизни и не оценит ее сочувствия. Люди, балансирующие на краю пропасти, поступают так именно потому, что хотят этого. Она сама так жила, и знала, что добровольно подвергалась опасностям, которые встречались на ее пути. Б.Б. воспринимал риск своей работы, как цену, которую платит, как он думал, за что-то стоящее. Но ни один из них не предполагал, что работа будет стоить кому-то жизни.
К тому времени, когда наступила ночь и приехала Хани, Рэйчел давно взяла себя в руки. Нос Хани уловил аромат запеканки, когда она вошла в дверь.
— М-м-м, какие запахи! — вдохнула она. — Как наш пациент?
Рэйчел покачала головой.
— Изменений почти нет. Понемногу ворочается, мечется, когда поднимается температура, но так ни разу не пришел в себя.
Она недавно поправляла на нем простынь, поэтому он был укрыт, когда пришла Хани.
— Он идет на поправку, — прошептала Хани после осмотра его раны и глаз. — Пусть спит. Именно в глубоком сне он и нуждается.
— Но так долго, — засомневалась Рэйчел.
— Он через многое прошел. Просто таким образом, тело нагоняет упущенное, берет свое.
Долго уговаривать Хани остаться на ужин не пришлось, а запеканка, свежий горошек и нарезанные ломтиками помидоры убедили окончательно.
— Это намного лучше, чем гамбургер, который я запланировала на ужин, — сказала Хани, выразительно махая своей вилкой. — Я думаю, что наш парень вне зоны риска, поэтому я завтра не приду, но если ты снова что-то приготовишь, я всегда могу передумать.
Как было замечательно посмеяться, после двух, полных напряжения дней. Глаза Рэйчел искрились.
— Я готовила впервые после того, как настала жара, а так жила на свежих фруктах, салате и хлебе — всем, что угодно, только бы не включать печь. Но сегодня целый день работал кондиционер, чтобы сбить у него температуру, и приготовить запеканку показалась не такой уж плохой идеей.
После того, как они убрали на кухне, Хани посмотрела на часы.
— Еще не слишком поздно. Пожалуй, я загляну к Рафферти и проверю одну из его кобыл, которая должна ожеребиться. Это сэкономит мне время, и мне не нужно будет ехать обратно, как только доберусь домой. Спасибо, что накормила меня.
— Всегда, пожалуйста. Не знаю, что бы я делала без тебя.
Хани внимательно посмотрела на Рэйчел, ее веснушчатое лицо было серьезно.
— Ты справилась бы, не так ли? Ты — одна из тех людей, которые делают то, что должны, не жалуясь и не сетуя. Этот парень должен быть тебе благодарен.
Рэйчел не знала, оценит ли он ее усилия. Когда она вышла из ванной после душа, то внимательно посмотрела на него, желая, чтобы он открыл глаза и поговорил с ней, намекнул на то, что скрывается за этими опущенными веками. Каждый час увеличивал тайну вокруг него. Кем он был? Кто стрелял в него и зачем? Почему в средствах массовой информации ничего не сообщалось, что хоть каким-то образом могло бы относиться на его счет? Например, что нашли брошенную лодку, дрейфующую в бухте, или лодку, выброшенную на берег. В газете не упоминалось так же ни о без вести пропавшем, ни о полицейской облаве, связанной с наркотиками, ни о побеге заключенного. Ничего, что хоть как-то могло объяснить, почему его вынесло приливом на берег.
Она устроилась в кровати около него, надеясь, по крайней мере на несколько часов сна. Температура в норме, подумала Рэйчел, жар не такой сильный, как был сначала. Ее пальцы легли на его руку, и она уснула.
Рэйчел проснулась от того, что кровать раскачивается. Она села и выпрямилась, ее сердце колотилось. Мужчина метался по постели, стараясь отшвырнуть правой ногой простынь, и, в конце концов, у него это получилось. Он полностью раскрылся. Его кожа была горячей, а дыхание — затрудненным. Взгляд на часы подсказал ей, что сейчас самое время дать ему аспирин.
Она включила лампу и пошла в ванную, взять лекарство и воду. На этот раз он проглотил аспирин без сопротивления, и Рэйчел заставила его выпить почти полный стакан воды. Она вернула его голову на подушку, и медленно провела пальцами по его волосам. Она опять поддалась фантазиям! Рэйчел резко одернула себя, поняв, какое опасное направление приняли ее мысли. Ему надо бы сбить температуру, а она сидит тут и мечтает о нем. Чувствуя отвращение к себе, она намочила полотенце и склонилась над ним, медленно обтирая тело прохладной водой.
Рука коснулась ее груди. Она застыла, глаза расширились. Ее длинная ночная сорочка была свободной и без рукавов, с глубоким вырезом, который опустился, когда она склонилась над ним. Его правая рука медленно двигалась в вырезе, он настойчиво водил обратной стороной своих тонких, сильных пальцев по ее соску, вверх-вниз, вверх-вниз, пока маленький бутон плоти не затвердел, и Рэйчел закрыла глаза в остром, внезапном удовольствии. Тогда его рука переместилась еще ниже, и так мучительно медленно поглаживала по бархатной груди, что она затаила дыхание.
- Предыдущая
- 11/52
- Следующая
