Ваш скандальный нрав - Чейз Лоретта - Страница 50

– Моя жизнь была прекрасной!

Кордер бросился вслед за ней. Франческа ускорила шаг, но он быстро догнал ее.

– Прекрасной? – возмутился он. – Да ты только притворяешься, лицедействуешь и лжешь! Может, лучше назвать тебя актрисой? Это более мягкое слово… ты сможешь даже сказать, что игра – это то, чего требует твоя профессия. А для меня это одно и то же.

Франческа шагнула к двери. Тереза хотела было захлопнуть ее перед носом Кордера, но он успел проскользнуть в комнату.

– Приди же в себя, – проговорил он более спокойным тоном. – Послушай, надо потолковать наедине, чтобы слуги не слушали нашу перебранку.

– И почему только я не убила тебя на их глазах? – вздохнула Франческа.

Джеймс посмотрел на Терезу.

– А теперь ты можешь идти, – очень тихо сказал он по-французски.

– Не смей слушать его, – промолвила Франческа.

Тереза подняла глаза на хозяйку, покосилась на Кордера, а затем поспешно выбежала из комнаты, задев на ходу Джеймса плечом.

– Тереза! – Франческа побежала следом за ней.

Джеймс загородил дверной проем.

– Я тебя ненавижу! – заявила Франческа.

Ну конечно, ненавидит. Он же с самого начала лгал ей. И он предал доверчивость той девочки, которой она иногда казалась.

Джеймс опустил глаза на платье, которое он забрал у нее без всяких объяснений, потому что боялся того, что может произойти, если он потратит время на разговоры. Он так поспешно покинул ее, а ведь всего за несколько минут до этого они отдавались друг другу как любовники, настоящие любовники…

Стянув платье с бедер, он уронил его на пол, перешагнул, подобрал и протянул Франческе.

Она выхватила его из рук Джеймса и прижала к себе, не обращая внимания на вымокшую тонкую сорочку, на то, что влага оставит мокрые пятна на нежном шелке.

– Я знаю, что ты меня ненавидишь, – сказал Джеймс. – Знаю, что тебе неприятен даже мой вид. Просто скажи мне, где находятся эти письма, Франческа, и я уйду.

– Я тебя ненавижу, – сказала Франческа. Она вся вымокла и наверняка простудится, но что такое простуда по сравнению с яростью и унижением. Франческа и поверить не могла в то, что позволит так легко превратить себя в полную дуру. И сейчас все гораздо хуже – в смысле куда хуже, чем было с Джоном Боннардом, с которым она вела себя так глупо. Тогда ее по крайней мере оправдывали юность и невинность. А что сейчас может ее оправдать? Сейчас, когда ей уже двадцать семь лет и целых пять лет минуло с тех пор, когда она очнулась от своего невинного бытия и столкнулась с грубой реальностью! И это не говоря уже о тех месяцах, которые она провела у Фаншон Нуаро, обучавшей ее тому, как не быть дурой!

Она познакомилась с этим мужчиной меньше недели назад – ну, это не считая того времени, когда она встречала его, не зная, кто он такой. Впрочем, она до сих пор не знает, кто он на самом деле. Так вот, прошло меньше недели, а она… она влюбилась в него.

Ей бы хотелось назвать это иначе, но как еще можно назвать чувство, заставившее ее броситься в канал ему на помощь? Вспомнив об этом, Франческа залилась краской стыда. Некоторое время, всего несколько драгоценных минут, прежде чем она поняла, почему он оказался рядом с ней, все казалось таким… романтическим.

– Я тебя ненавижу, – повторила Франческа. – Но себя я ненавижу еще больше, если только такое возможно.

Джеймс закрыл дверь.

– Мне очень жаль, – промолвил он. – Но ты должна сказать мне, где находятся письма. Ради твоей же безопасности.

– Какие письма? – с невинным видом спросила Франческа. Этот вопрос она много раз задавала и лорду Квентину.

– Ты прекрасно знаешь…

Франческа огляделась по сторонам. Она не обращала внимания на то, куда идет, лишь инстинктивно, не видя ничего вокруг, повернула к двери. Подумать только, из всех дверей, в которые она могла войти, ее занесло в гостиную Putti Inferno. И вот теперь все купидончики указывали своими пухлыми пальчиками и попками не на великую шлюху, а на великую дуру.

Она подняла глаза на потолок. Сколько же здесь этих гадких детишек?

– Их я тоже ненавижу, – прошептала она.

– Франческа, у нас нет времени на игры, – промолвил Джеймс.

– Я и не думаю играть, – сказала она.

– Где письма? – повторил он.

– Какие письма? – вновь переспросила Франческа. «На чьей ты стороне?» – хотелось ей спросить. Но какой смысл задавать этот вопрос? Почему он должен сказать ей правду? Да и так ли уж она важна? Если что и важно, так это письма, чтоб они пропали! И он тоже!

– Я тебе все объясню, – сказал Кордер.

– Не нужны мне твои объяснения, – остановила его Франческа. – Я хотела бы понять другое – почему я рисковала жизнью… нет, хуже, не жизнью, а достоинством ради тебя?

– Я знаю, что ты мне не поверишь, но я все-таки объясню тебе, что происходит, – настойчиво проговорил Джеймс. – А потом я вытрясу информацию из тебя, если в этом возникнет необходимость. Потому что на кону стоят такие вещи, которые куда важнее, чем ты и я и даже наши чувства.

– Ты – негодяй! – бросила Франческа.

– Поэтому я и выжил, – промолвил Джеймс в ответ. – Именно это помогает выполнять мою работу. И если бы не ты, то мне не надо было бы сейчас заниматься всем этим. Если бы не ты, я бы скорее всего был уже в Англии и пытался стать обычным человеком. Я бы, вероятно, ухлестывал за благовоспитанными девицами и склонил бы какую-нибудь наивную дурочку к замужеству, и она родила бы мне детей. Я мог бы проводить время в клубе, читая газеты или просто глазея в окно, отпуская шуточки и заключая пари, касающиеся проходящих мимо людей. Я выезжал бы верхом в Гайд-парк и демонстрировал бы заглядывающимся на меня красоткам и их компаньонкам свое искусство верховой езды. На светских раутах я мог бы танцевать с девушками в белых платьях. Мог бы напиваться и отпускать двусмысленные шутки в компании джентльменов, которые распускают язык, как только дамы выходят из столовой. Одним словом, я мог бы жить жизнью обычного, нормального человека. Но нет! Ты отказалась помочь Квентину. Стопка писем – вот все, что ему было нужно. Ты отказалась помочь группе преданных трону британцев, которые хотели низвергнуть человека, продавшегося врагу. Из-за тебя я не смог вернуться в Англию. Я был вынужден приехать сюда и ранить твои чувства, черт меня подери!

Своими словами Джеймс так сильно задел Франческу, что она вздрогнула. Она живо представила себе все те возможности, о которых говорил Кордер, и поняла, как ему не хватает их. Тот мир, который она покинула – не тот, что изгнал ее, – был, наверное, не самым лучшим из миров, но он был близок ей со всеми своими радостями. И ей нравилось в нем жить, прежде чем все пошло кувырком. Как бы там ни было, она слишком хорошо знала, каково это – лишиться всего, что с детства было так привычно и дорого.

– Как я могла узнать, что Квентину можно доверять? – пожала она плечами. – Ты можешь себе представить, сколько мужчин мне лгали? Можешь хотя бы предположить, сколько людей, которым я доверяла, предали меня? Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, как может себя чувствовать человек, от которого отвернулись все до единого – до единого! – из его близких знакомых? Откуда я могла знать, что Квентин – не один из тех, кого подсылал ко мне Элфик? Их было много. При этом каждый следующий проклинал предыдущего и говорил о нем гадости.

– Мы с Квентином не на стороне Элфика, – заверил ее Джеймс. – Десять лет назад твой бывший муж предал меня и пятерых моих товарищей – он продал нас агентам Наполеона. Нас держали в аббатстве и пытали. Долгие недели.