Путь к Вавилону - Керни Пол - Страница 60

• Предыдущая
• 60/100
• Следующая

Схватка опять, кипя, приближалась к ним. Ривен выругался и отодвинул Мадру себе за спину. Рыцарский кодекс и все такое. Его мутило, когда он видел кровь у нее на руках.

Сражение продолжалось. Теперь — не только на крепостном валу, но и у построек внизу. Где-то вспыхнуло пламя, за ним — другое; все окрасилось желтым и мутно-оранжевым. Рорим Раларта горел.

По всему Долу теперь зажигались огни. Люди, жившие поблизости, бежали узнать, что за шум. Ночь превратилась в игру светотени: свет и тьма, мерцание луны и пламени, сталь и дрожащие тени. Рорим Раларта наполнился визгом и криками, лязгом металла, хрустом костей и глухими ударами тел о землю. Сражение перехлестнуло крепостной вал и потекло в Горим. Все смешалось. Ожесточенные схватки вспыхивали на стенах, на улицах, у ворот домов. Люди скользили и падали на камнях мостовой, залитой кровью, и спотыкались о груды тел. Пламя пожара ширилось и вздымалось в небо, растворяя в себе лунный свет и обдавая обжигающим жаром разгоряченные лица.

Но где же Льюб со своим отрядом? — Ривен вытер пот со лба и огляделся. Тут он услышал отчаянные крики Мадры и, обернувшись, увидел вражеских мирканов, поднимавшихся на крепостную стену. Посохи поднимались и опускались, словно цепы. Под их ударами защитники Рорима падали, точно срезанная кукуруза.

Айса оттолкнул Ривена в сторону и встал, держа наготове свой посох.

— Беги, — крикнул он. — Стену уже не отбить. Я задержу их!

— Но не ценой же своей жизни! — Ривен сплюнул и встал рядом с мирканом, плечо к плечу.

Гвион упал с раскроенным черепом. Под таким мощным натиском стражам Раларта пришлось отступить вниз, на улицы. Теперь Айса с Ривеном оказались лицом к лицу с мирканами Маллаха.

— Неужели вы будете драться? Со своими? Вы так низко пали? — крикнул им Айса. Глаза его загорелись бешеным пламенем. Двое ближних мирканов на мгновение приостановились. Один из них указал окровавленным посохом на Ривена.

— Вы тут у себе укрываете повелителя Горнего народа, виновника гибели нашей земли. Он и народ его, там, в горах… из-за них гибнут Долы. Отдай его нам, и сражение прекратится. Мы с тобой одной крови. Ты давал клятву защищать Мингниш. Он же втерся к вам в доверие и хочет его уничтожить. Вас обманули колдуны и эти мерзкие оборотни.

— Это все ложь, — выкрикнул Айса. — Грязная ложь Брагада!

Но мирканы уже набросились на них. Ривен не успел ничего даже сообразить, как вдруг посох миркана просвистел у него над головой, и свет померк в глазах.

Ну, вот опять. Сколько же можно?

Он упал, смутно осознавая, что Айса стоит над ним, раскачиваясь, словно деревцо под шквалом ветра, под градом ударов своих сородичей. А потом кто-то склонился над ним. Кто-то другой, не Айса. Ее волосы разметались, когда она наклонилась, чтобы поднять его меч. Он попытался остановить ее, но не смог. Словно в черном тумане, он увидел, как меч взметнулся, поднявшись на его защиту, и застонал.

Тут раздался какой-то шум и кто-то закричал:

— Льюб! Это Льюб!

Ривен мог бы поклясться, что слышал рев Ратагана, перекрывающий грохот битвы. Голова кружилась. Он чувствовал запах гари. Видел звезды, подернутые поволокой дыма. Крики не умолкали. Ривен поморщился.

Умереть в своей собственной книге. Как актер на сцене. Вот уж действительно повезло.

Перед затуманенным взором Ривена проносились картины битвы. Лионана загнали в угол, из которого он яростно отмахивался, словно дикий кот с горящими глазами. Маллах упал с искаженным от ненависти лицом — она так и застыла посмертной маской. Вот над Ривеном склонилась сестра Коухен. Ее голова дернулась под ударом. Брызнула кровь. Но это не сестра Коухен. Это — Мадра.

Он опять застонал. Больше нет сил это видеть. Темнота окружила его, обрушившись черным облаком. Шум прекратился. Видения исчезли. Боль стихла.

Он сумел различить лишь расплывающееся бледное пятно лица, обрамленного темными волосами.

— Дженни?

Он произнес ее имя вслух, хотя то был чей-то чужой, едва различимый голос, который ломался, вырываясь из его горла. Пронзительный белый свет боли у него в голове стал угасать — что-то холодное приложили ему ко лбу. Чьи-то пальцы коснулись его лица. А потом не осталось уже ничего, только тьма, что ждала его у подножия горы.

Безмолвие жаркого дня разгладило воду. С тихим шорохом легкие волны в заливе накатывались на берег одна за другой. Солнце зажгло морскую гладь у горизонта ослепительным светом. Там, где в залив впадал ручей, вилась мошкара. Вдоль скал поднималась туманная дымка.

Они сидели на гранитной плите, которая упала в воду тысячи лет тому назад. Волны с тихим плеском разбивались о камень. Остатки их трапезы разбросаны на берегу — к ним подбираются чайки, а несколько листков бумаги легкий бриз утащил в море. Он положил голову ей на колени и, закрыв глаза, прислушался к шороху моря и вскрикам чаек. Она толкнула его, когда лоснящаяся голова тюленя появилась на поверхности моря поблизости. Два блестящих коричневых глаза с любопытством смотрели на них, голова поднималась и опускалась вместе с волнами. Они застыли, улыбаясь морскому зверю, и оставались так, не шелохнувшись, покуда тюлень не исчез внезапно, оставив после себя круги ряби на гладкой поверхности воды, которые тут же слизала набежавшая волна.

Он посмотрел вверх, в лицо, обрамленное темными волосами, склонившееся над ним.

— Где это я? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Что случилось?

Она улыбнулась в ответ.

— Недалеко от Гленбриттла. Упал с горы. — И поцеловала его в лоб. — Майкл, — тихо произнесла она и вся вдруг напряглась.

— М-м?

Она указала рукой на листы бумаги, прижатые к скале тяжелым камнем.

— Не надо меня туда.

Он моргнул.

— Почему нет?

— Не знаю. Там так хорошо. Все — сияющее, чистое и не тронутое гарью.

— Там и у них, между прочим, идет война, — сухо заметил он.

— Может быть… но они там оправданы, войны, и необходимы, и в них меньше мерзкого, чем в этом мире.

Он зашевелился.

— Но ты уже там. Я не могу теперь просто взять и убрать тебя оттуда.

Она сделала вид, что замахнулась на него.

— Опять? Я так и знала. И ты-меня даже не спросил.

— Право художника. И потом, должна же в романе быть героиня.

Она отрицательно покачала головой, чуть улыбнувшись. Потом вперила свой взор вдаль, на море. Он чувствовал тепло ее бедер под своей головой, ее пальцы — у себя в волосах.

— Смотри у меня, чтобы третья книга была самой лучшей, — сказала она, помолчав.

— Она станет шедевром. И мы будем жить в роскоши и славе до конца дней своих.

— Вот она — роскошь. Здесь. Сейчас. Мы на Скае. Лето. Чего же тебе еще надо? А слава только мешает.

— Знаешь, Маккиннон, ты действительно странная.

Она сморщила нос.

— Как ты смотришь на то, чтобы сегодня куда-нибудь слазить?

— Куда?

Она обернулась и посмотрела назад, — туда, где Черные Квиллины гряда за грядой поднимались зубчатой дугой камня к безупречно синему небу.

— На Сгарр Диг. Давай поднимемся на Алую гору и глянем на мир с вершины.

Он помолчал немного, ощущая всем телом тепло летнего дня.

— Ну что ж, давай, — сказал он, наконец.

Рука поддерживала его за плечи. Кто-то наклонился над ним. Он хотел повернуться, но ноги запутались в одеялах. В раздражении он заставил себя открыть глаза…

Он увидел незнакомую комнату, белые холмы за окном и меч в ножнах, прислоненный к стене.

Он лежал неподвижно, — не шевелясь вообще, — вспоминая, прислушиваясь к тихому дыханию Мадры. Потом протянул руку и нежно коснулся ее лица, провел кончиком пальца по изгибу шеи, потрогал мягкие волосы. У него непроизвольно потекли слезы, скатились по вискам и намочили подушку.

Прости меня.

Девушка рядом с ним шевельнулась и пробудилась. Ее рука осторожно прикоснулась к компрессу у него на голове. Увидев, что Ривен очнулся, она не сдержала рыдания и уткнулась лицом ему в плечо. Он погладил ее по волосам.

• Предыдущая
• 60/100
• Следующая