300 дней и вся оставшаяся жизнь - Волчок Ирина - Страница 27

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая

— Том, обрати внимание, это, кажется, первый случай, когда мы с тобой пришли к общему мнению. Меня от избытка физиологии в романе просто подташнивало. Зато описание дома, леса, океана…

— И еще описание безумия. Я, конечно, терапевт, а не психиатр, но сдается мне, что автор сам в этой шкуре побывал. Сумасшедший он, вот что я думаю.

— Том, как ты считаешь, сумасшествие излечимо?

— Даже не знаю, как тебе ответить… Шизофрения — безусловно нет, а вот всякие посттравматические состояния, алкогольная или наркотическая абстиненция, если анамнез не отягощен другими обстоятельствами… А почему ты спрашиваешь? Знакомым сумасшедшим требуется прогноз на будущее?

— Я просто пытаюсь понять психическое состояние главной героини.

Вообще-то Инночка пыталась понять собственное психическое состояние. Но сказать об этом Тамаре не решилась. Та, конечно, не психиатр, а терапевт… Но знакомые психиатры у нее наверняка есть. Может и отвести лучшую подругу к психиатру. По знакомству.

— Чего там понимать, — насмешливо сказала Томка. — Сумасшедшая, конечно. Такая любовь, такая любовь… Патология это, вот что я тебе скажу. Эй, ты что так смотришь? Я про эту героиню, а не про… э… кого-нибудь еще. Противная героиня. Да и вообще роман не лучший в мире.

— А какой лучший, Том?

— Никогда об этом предметно не думала, но вот сейчас скажу: самый лучший роман — это тот, который происходит в жизни. Твой, мой, у каждого свой. А главное, хорошо, что на всех писателей не хватает.

— Том, а у тебя был когда-нибудь головокружительный роман?

— Ты, Лучинина, наивная, как я не знаю что! Мой головокружительный роман у меня есть. Прямо сейчас. И последние пятнадцать лет.

«Какое же на юге длинное лето. Это обалдеть можно, в апреле уже наступило, сейчас август, и только прохладные ночи позволяют ожидать не очень близкой осени. Не скажу, что перспектива меня окрыляет. Осень в горах — это красиво, но чертовски неудобно, даже в солнечный день мокро и холодно. Радует другое — в декабре мне положен отпуск. И я увижу тебя. Тебе в это верится? Я приеду в город, я уверен, что ты мне обрадуешься, у нас будут целых две недели. Как бы так подгадать, чтобы был Новый год и Рождество? Я раньше Новый год не сильно любил: чего умного — объелся оливье и сидишь, как дурак, в телевизор пялишься… Теперь и навсегда все будет по-другому…»

Это письмо было недлинным, и не трудно было догадаться, что писано оно буквально на колене, ручка в нескольких местах протыкала бумагу, неровные буквы складывались в неровные строчки…

Оно было сотым по счету. Примерно неделю назад, чувствуя себя очень глупо, Инночка занялась разбором и сортировкой Генкиных писем. Очередность получения многих из них Инночка помнила, другие разобрала по датам, порядковые номера написала на конвертах, сложила в пачки по месяцам и перетянула резинками. Все получившиеся пачки оказались разными по толщине. Это потому, что Генка пишет с войны. Если бы он служил в обычной армии, где для написания писем есть специальное время ежедневно, он бы, наверное, двести написал.

Еще Инночка подумывала как-нибудь остаться на работе до ночи и в тишине и спокойствии обработать на компьютере Генкины рисунки, хотя бы немногочисленные «серьезные»: убрать фон «в клеточку, в линеечку» на тетрадных листах, высветлить редкие, но заметные посторонние пятна. Серия набросков получалась очень интересной, несмотря на единственную тему — только горы. В конце концов, «Абрис» многим занимался, и эти рисунки можно было бы использовать в качестве иллюстраций.

Конечно, она не представляла себе Новый год, проведенный вместе с Генкой. С тем Генкой, которого она знала, праздник превратился бы… Ладно, знаем мы, во что превращаются праздники в его обществе. И не надо врать себе, это далеко не худший вариант. Это лучший вариант. Самый лучший, самый желанный… Но надо быть крайне недалеким человеком, чтобы не понимать: долгая разлука меняет людей. Армия, строго регламентированный мужской мир, меняет еще больше. А с войны, пожалуй, таким же, как раньше, еще никто не приходил. А самое ужасное — то, что, даже если все будет совершенно сказочно, две недели все равно закончатся, и ему придется вернуться к вымороченным ветром и снегом горам, к ночевкам в холодной и мокрой палатке, к неделями не стираной одежде. Если бы Инночка знала бытовую сторону Генкиной жизни подробнее, к списку добавилась бы постоянная тяжесть — в горах складов и магазинов нет, все таскаешь на себе: фляжку, штык-нож, автомат, рожки с патронами. У хорошего солдата их не два и даже не десять, лучше без еды, чем без патронов. А в Генкином случае еще и гранатомет, и боезапас к нему.

Инночка постаралась стряхнуть с себя черно-белые, как горы зимой, мысли. Перед ожидаемым Генкой Новым годом предстояла еще куча праздников, один из которых радостных предвкушений не вызывал: через неделю ей исполнялось тридцать три года. Конечно, она не чувствовала себя старухой, но и мамино утверждение, что в тридцать лет вторая молодость только начинается, как-то не грели. Цифры завораживали. Если измерять прожитые годы, не опираясь на данные официальной статистики, а, например, взять за отправную точку жизнь ее отца, то тридцать три — никакая не молодость, пусть вторая… Даже не середина жизни, а начало конца.

Эти невеселые мысли не освобождали Инночку от праздничных приготовлений. Следовало составить перечень персон, выбрать время и место, обсудить с мамой меню. Правда, время и место уже определилось: день рождения приходился на субботу, а отмечали его, начиная с Инночкиного восемнадцатилетия, в старом, бабушкином еще, деревенском доме.

Бабушка умерла в один год с отцом, и Капитолина Ивановна не пропускала ни единой возможности навестить родовое гнездо, благо Кутафино от города было совсем недалеко, в двенадцати километрах. Старый, но очень красивый и до сих пор плодоносящий сад, довольно большой огород, газ и электричество в доме — все это было жирным плюсом при выборе места для любого праздника. Инночка с подружками очень любили бывать в Кутафино.

А о гостях надо подумать заранее и очень внимательно. Инночка вооружилась ручкой и бумагой. Не то, чтобы она боялась кого-нибудь забыть. Просто терпеть не могла непредусмотрительности. Следовало четко все рассчитать, а то, не дай бог, еды не хватит, или спиртное посреди банкета закончится… Сколько народу будет? Во-первых, мама с Сашкой, во-вторых, подруги: Тамара с Мишкой и Лешкой, Фрида, у Катерины ухажер вроде серьезный, Томка говорила… И, конечно, господин Голубев. Кавалер — не кавалер, но статус друга он в любом случае заработал, да и познакомить его со всеми пора. Винни Пух и все, все, все. Все Инночкино окружение заочно уже знает, вот пусть и посмотрят. Пожалуй, все. Последнее время Инночка сдружилась с Наташкой, верстальщицей с работы, ее тоже можно было бы пригласить, если бы не Виталий Валентинович. Инночкины неформальные отношения с шефом мгновенно станут известны в родном коллективе. К этому Инночка была не готова. Ладно, не надо Наташку, тем более, что она для их компании слишком молода.

Теперь меню. Надо попросить Катьку, чтобы та заранее отвезла на дачу спиртное и часть продуктов. Хорошо, что там есть холодильник, старенький, но рабочий. И пусть захватит с собой Бортникова, Мишка проверит проводку, чтобы во дворе был свет, подлатает, если надо, лавочки и стол, почистит мангал, приготовит дрова.

В принципе, возни с готовкой не много, главное — шашлык. Это все сказки, что нормально мясо готовят только мужчины. К шашлыку Инночка не подпускала никого и никогда. Мужики пусть дрова рубят, а мясо на шашлык — это священнодействие.

Мясом стоит начать заниматься за три часа до подачи на стол. Режем крупно, кусочки должны быть чуть меньше стандартной котлеты, в противном случае шашлык неизбежно пересохнет. Лук только мелкий и только кольцами — что может быть вкуснее коричневого хрустящего колечка? Помидоры тоже мелкие и тоже кольцами, стиснутые с двух сторон мясом, они дадут сок и кислинку. Черный перец — его много не бывает, к тому же большая часть все равно останется в рассоле. Рассол: минералка, обязательно сильно газированная, и немного уксуса, ни в коем случае не перекислить, не то мясо будет картонным. Маринад не должен быть кислее обычного чая с лимоном, без сахара, конечно. Последний ингредиент — соль. Простая поваренная соль крупного помола. Не «Экстра», не йодированная, не морская, а самая что ни на есть обычная соль. Все остальное — от лукавого. Зелень лучше подать отдельно, свежевымытую, кетчуп — тоже отдельно, не все любят топить мясо в томате. Сама Инночка, например, не любила. Этот простейший рецепт еще ни разу не подвел Инночку. Ей доводилось пробовать шашлык, замоченный в кефире, в сухом вине, в лимоном соке… Нарезанная зелень, прилипшая к мясу, как правило, подгорала, испарившееся вино оставляло шашлыку привкус самогонки, хлопья кефира выглядели не эстетично…

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая