Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико - Страница 50

• Предыдущая
• 50/96
• Следующая

— Ничего ты мне не сделал.

Она гневно фыркает и энергичным движением отбрасывает волосы со лба. Подпрыгнув, делает «ножницы»; правой, левой — ногой отбрасывает меня назад и бьет снизу. Правой, левой и снова правой. Левой, правой, хук — я парирую, как могу, чтобы не сделать ей снова больно. Парирую с улыбкой, но, если честно, это дается мне все труднее и труднее. Мы постепенно сближаемся. Она прижимает меня в угол. Снова атакует.

— Эй, умерь пыл.

Я прикрываюсь перчатками, а она продолжает наносить удары, потом пытается сделать прямой удар правой и — хоп! — готово. Перехватываю ее левой рукой и прижимаю к себе. Ее правая рука зажата, я крепко ее держу.

— Попалась! Не убавила пыла и видишь, к чему это привело?

Джин отчаянно пытается высвободиться. Она отклоняется, садится на канаты, толкает меня, откидывается назад, брыкается, пытаясь вывернуться. Я слегка бью ее правой рукой по лицу.

— Пум… Видишь, что я могу с тобой сделать? — бью еще разок. — Пум, пум, пум. Груша-Джин… Тебе крышка!

Вместо ответа она со всей силы начинает бить меня свободной левой рукой. Я легко парирую, но она не сдается — пум, пум, пум — все ее удары я парирую. Джин бьет снизу, потом прямо, хук, снова снизу, ставит ногу на канат и с размаху наносит еще один удар. Ничего не поделаешь, я зажат в угол и крепко прижимаю ее правую руку к себе. Джин вне себя от ярости.

— Я-ху-у-у-у!

Она пытается поддать мне коленом, но я быстро поднимаю свое, парируя и этот удар. Она снова пытается сделать левый хук, но скорость уже не та, наверное, устала. Вот та ошибка, которую я так ждал. Правой рукой удерживаю ее левую, и прижав к себе, захватываю ее тоже.

— Ну и?

Она стоит, глядя мне в глаза, она у меня в плену.

— Что делать будешь, тигрица Джин?

Она пытается высвободиться.

— Ну, будь умницей. Ты у меня в руках.

Она снова пытается освободиться, но все бесполезно. Я наклоняюсь к ней и целую, она, кажется, не возражает.

— Ай! — она укусила меня. Я отпускаю ее; теперь обе ее руки свободны. — Вот свинья.

Подношу перчатки ко рту: хочу увидеть, нет ли крови.

— Да ты мне губу оторвала. А другая как? У меня их не так уж и много.

— Я же тебе сказала: я тебя не боюсь.

И в подтверждение своих слов, она пробует провести waikiki. Делает оборот вокруг себя, хочет нанести мне ногой вращательный удар. Но я успеваю среагировать и скольжу на пол, увлекая ее за собой. Она падает рядом со мной.

Уже через секунду я сижу на ней, сжав ее талию ногами: она и пошевелиться не может; правой рукой прижимаю ее к полу:

— Ну что? Знаешь, ты такая красивая сейчас! Это я искренне говорю.

Сам не знаю почему, я вспоминаю фильм «Смертельное оружие», когда Мел Гибсон и Ренэ Руссо сравнивают свои шрамы и потом падают на землю. Но мы красивее, и потом — мы настоящие.

— Джин, как насчет того, чтобы заняться любовью?

Джин улыбается и мотает головой.

— Здесь? Прямо на полу в спортзале, на глазах у всех, кто пялится на нас?

— Самое главное — не думать об этом.

— Что ты говоришь, Стэп, ты дурак, что ли? И потом, ты разве не слышишь, они там хором считают минуты.

— Ну ладно, продолжим бой, если хочешь. Я дал тебе шанс.

Мы поднимаемся одновременно. В этот раз, однако, ради смеха, начинаю я. Зажимаю ее в угол и начинаю наносить удары — без затей, как придется.

Джин реагирует быстро и пытается выскочить из западни. Одним ударом я загоняю ее обратно в угол. Она пригибается, уклоняется, снова пытается выскользнуть, но я опять ее зажимаю, заталкиваю туда. Она делает обманный выпад влево, а сама замедляет движение. Я тяну ее на себя. Она быстро сжимает руку, зажав мою правую. И тут же делает то же самое с моей левой.

— Та-та… Теперь я тебя прижала. Что дальше?

На самом деле, одним ударом головы я мог бы без труда высвободиться, но, мне кажется, сейчас это не самый лучший вариант. Джин вздыхает.

— Теперь мы поменялись ролями… ты мой пленник, только вот кусаться ты не посмеешь. Клянусь, если ты это сделаешь, я тебя растяну на полу.

Она целует меня. Я позволяю ей это сделать, мне весело; со слюной и потом, поцелуи получаются скользкими и мягкими, полными желания и ни к чему не обязывающими. Я не сопротивляюсь, нет. Она играет с моими губами, я сжимаю ее перчатками, она трется о меня, шорты и майка мокры от пота. Ее волосы падают мне на лицо, скрывая меня от нескромных взглядов.

Тренер, поглядывая на хронометр, не может не прокомментировать этот странный поединок.

— Сначала они хотели выпустить друг другу кишки, а теперь цирк устроили. Ну и молодежь пошла…

И он уходит, пожимая плечами. Цирк, мы устроили цирк? Это искусство, уважаемый. Фантастическое искусство, самого высшего качества, мистическое, дикое, изящное, необыкновенное. Мы продолжаем целоваться, стоя в углу ринга, прижавшись к канату — теперь мы чувствуем себя свободнее в объятиях друг друга, возбуждение нарастает (по крайней мере, у меня). Не вовремя… и очень сильно. Моя перчатка скользит вниз и оказывается — подумать только! — между ее ног, но Джин отступает в сторону. И тут на ринг выскакивают два мужика лет по сорок, с седыми волосами и помятыми лицами.

— Вы уж извините, нам бы не хотелось прерывать вас. Но мы хотим побоксировать по-настоящему. Если не трудно, перейдите в другое место.

— Да, продолжите эту идиллию где-нибудь за рингом.

Они смеются. Я беру Джин за локоть, сжимая его пальцем перчатки, и помогаю ей выйти с ринга. Один из мужиков, тот, что потолще и пропах куревом, никак не может успокоиться.

— Алле, а что это ты вздумал биться с девицей…

Джин вырывается у меня из рук и, пригнувшись, снова юркает под веревку ринга.

— Что он вздумал… хочешь увидеть? — и встает в позу.

Я спешу вклиниться между ними, прежде чем начнется разборка.

— Ладно, ладно. Все нормально. Извините нас. Девушка нервничает.

— Я не нервничаю.

— Ну, тогда пойдем мороженое съедим, — и говорю на ухо Джин. — Я угощаю, и прошу тебя, перестань!

Джин опускает руки.

— Слушай, я иду в раздевалку только потому, что уже одиннадцать и время моей тренировки закончилось.

— Да, конечно.

Она смотрит на меня озадаченно и немного огорченно, потом улыбается.

— О’кей, — ей нравится, что я признал себя побежденным.

— Минуту даю. Увидимся в баре спортзала.

Я тоже иду в раздевалку. Ну и битва. Даже не знаю, где лучше — на ринге или вне его. Вынимаю ключи от шкафчика и начинаю переодеваться. И что я в ней нашел особенного? Встаю под душ. Да, не спорю: классная попка, чудная улыбка… Я беру оставленный кем-то шампунь и опрокидываю его себе на голову. Да, она, конечно, забавная — спортзалы по расписанию. Остроумно. Но что-то устаешь от нее. Однако сколько лет у меня уже нет никаких историй? Два года. И как же классно быть свободным. Я хочу, чтобы у меня был такой «график». Первое число месяца — одна, второе — другая, третье — еще какая-нибудь, четвертое — может быть — никого, пятое число — та клевая иностранка, с которой познакомился случайно, шестое… шестое… шестое — я и сам все могу… Впрочем, плевать, не стоит заморачиваться. Я вытираюсь и натягиваю брюки. Не хочу никаких объяснений. Застегиваю рубашку и беру сумку. Иду к выходу. Не буду даже прощаться, все равно встретимся в «Театре Победы». Нет, сегодня они не заняты. Ладно, увижу ее завтра. Впрочем, это та еще штучка: она способна заявиться ко мне домой и устроить сцену. Если не застанет меня дома, набросится на Паоло. С Паоло справиться нетрудно — она его быстро сделает. Джин способна превратиться в зверя в человеческом обличии. В фурию, в тигрицу. Вот влип! Нет, все же надо ее подождать. Интересно, долго она еще будет копаться? Что ж это за женщина? Притворщица, эгоистка, сквалыга, сумасшедшая, наркоманка, потаскушка, стерва? Я вхожу в бар и заказываю не слишком холодный «Gatorade» [42].

— Извините, какой?

• Предыдущая
• 50/96
• Следующая