Пираты 2. Остров Паука - Пронин Игорь Евгеньевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/52
• Следующая

— Ну ты молодец! Торчать у меня в каюте, когда я сплю — это ничего, а белье, значит, смущает! — я приоткрыла ставень и выглянула в окно. За кормой, на западе, все еще было темно. — Чего ждешь, Руди?

— Капитан Кристин, я вам кое-чего не рассказал… Но думаю, вам будет интересно узнать.

— Мне все интересно! — я вернулась в кровать и накрылась. — Давай, только быстро.

— А я… — Руди сложил руки на груди, будто молиться собрался. — Я могу считать себя членом вашей команды, капитан?

— После вчерашнего-то? Запросто!

Нам дорого стоил вчерашний бой. Только убитыми я потеряла четверть экипажа, еще несколько человек наверняка умерли этой ночью. Из Моррисона лекарь так себе, и от меня мало проку, а больше и нет никого. Много раненых, трудно распределять вахты. Впервые я пожалела, что не держу на корабле коз — все-таки молоко раненым очень полезно. Но вот не держу, чтобы не смеялись за спиной. Потому что в детстве меня коза кормила, а не мать, и шуток на эту тему не люблю.

— Тогда вот что, капитан! — Руди выпрямился. — Осмелюсь доложить: там, на Мадагаскаре, фрекен Моник и полковник Бенёвский с кем-то встречались.

— Интересно! Если, конечно, они не встречались друг с другом, — хотя меня и это интересовало. Меня интересовало все, касавшееся Моник. — Подробнее!

— Ну, об этом почти никто не знал. После того, как… Ну, после того, как почти вся команда погибла, мы обогнули остров и стали на якорь в одной бухте. Не смогу ее показать, я не разбираюсь в картографии. Часть экипажа высадилась на берег. Бенёвский послал Устюжина и еще несколько человек обследовать какие-то скалы. В лагере остались только он, фрекен Моник, лейтенант и я. Я готовил ужин на всех. Как только ушла группа Устюжина, полковник и фрекен отправились куда-то в другую сторону, вдоль берега. Их не было, наверное, час. Я не знаю, важно это или нет.

— Не знаю.

В общем-то, это было вполне в стиле Моник. Пока был нужен Отто, она с ним, а как появился новый начальник — так у Моник новая любовь. Но то ли Бенёвский оказался умнее, то ли они ходили не за тем… Она ведь и правда любила своего Отто, и вчера вечером не отходила от него, хотя досталось обоим примерно поровну от взрыва бочонка с порохом.

— А что делал лейтенант?

— Лейтенант фон Белов охранял лагерь. И он очень нервничал. Но мне ничего не сказал, а я, конечно, не спрашивал, — Руди закатил глаза, припоминая. — Они тогда поссорились с фрекен Моник. Но потом, по пути сюда, помирились. А мне лейтенант приказал молчать, и полковник тоже.

Не нравился мне этот Отто. Мрачный, влюбленный, склонный к самоубийству… Лучше бы Моник ему не мешала. Но, с другой стороны, Отто — ее слабое место. Тогда пусть живет.

— Значит, Устюжина полковник не посвятил в этот секрет?

— Не могу знать! — Руди вытянулся в струнку. — Но, думаю, посвятил. Только, скорее всего, потом, после дела. Бенёвский никому, кроме Устюжина, до конца не доверяет. Говорят, были еще два человека, но они погибли на Формозе.

— Ладно, ступай. Займись чем-нибудь полезным вроде приборки, а как Бен проснется — снова помогай ему.

— Все еще спят, кроме вахтенных! — Руди замялся и вдруг вытащил из кармана какую-то коробочку с прорезями. — Давайте, я вам чуть-чуть поиграю?

Я потянулась к пистолету. С этими парнями из двадцатого века надо держать ухо востро, особенно когда они держат в руках что-то непонятное. Но Руди поднес коробочку к губам и принялся издавать какие-то заунывные звуки.

— Прекрати!

Я люблю, как испанцы играют на своих гитарах. Я люблю, когда в тавернах играют пьяные музыканты и все пляшут. А вот таких «та-та-та», да еще на похмельную голову — не люблю!

— Это старинная песня! — Руди, кажется, искренне удивился. — Я хорошо играю на гармонике! А песня трогательная, она о девушке, у которой умер возлюбленный Августин, и…

— Пошел!! Вон!!!

Он наконец-то убрался. Пора было и самой выйти на палубу. Кое-как приведя себя в порядок и одевшись, я, постанывая от боли в каждой мышце, покинула каюту. По носу небо уже посветлело, вот-вот должен был начаться восход. За штурвалом стоял Джон, мрачный и сонный.

— Привет! — он махнул мне рукой. — Еще пара дней и уткнемся в берег, а Дрейка что-то не видно. Как спалось?

— Прекрасно! Вот только вино кончилось, как всегда, в самый неподходящий момент. Но зато в меня, кажется, влюбился Руди.

Джон скривил губы в подобие улыбки. Ну конечно, мистер Мак-Гиннис полагает, что если его приятель Роб пытается за мной волочиться, то я уже его невеста.

— Кстати, как там Роберт? Спал ночью?

— После того, как ты ему обработала рану порохом? — Джон наконец-то улыбнулся по-настоящему. — Еще как! Один только раз проснулся, растолкал меня и просил пообещать, что ты больше не придешь. И во сне, кажется, убегал от тебя.

— Бедняга! Но с ранами в этих широтах не шутят, любая зараза может убить.

За Роба я особенно не беспокоилась: молодой, крепкий парень, да и рана не серьезная, хотя и потерял немало крови. А вот остальные… Я зашла к раненым и, как и ожидала, нашла четыре трупа. Еще двое могли скончаться в любой момент. Боцман, к утру набравшись смелости, вдруг решил заштопать себе рану на лбу и теперь, приплясывая от боли, матерился перед зеркалом. Пришлось помочь, а то Моррисон с похмелья и глаза себе мог зашить трясущимися руками.

— Корабль будем латать. Как ни странно, почти все можно починить на ходу, — докладывал он, пока я протыкала ему кожу парусной иглой. — Бен жалуется на пробоины, но плотники всегда жалуются! Пробоины небольшие, даже, можно сказать, аккуратные. Забьем как следует, и продержимся сколько надо, только следить за ними и воду отчерпывать пару раз в сутки. А вот с людьми плохо. Считай, на ногах только половина. Ребята говорят, за тобой приходили. И Стрелок этот — сущий дьявол! Да все они дрались, как дьяволы. А ты что думаешь?

— Думаю, что приходили за мной, — подтвердила я. Не было смысла скрывать правду. — И что думает команда по этому поводу?

— Что мы должны были тебя защитить, что же еще? А еще здорово, что если у Бенёвского и остались эти гранаты, то одна-две. Это мы переживем, если потребуется его выкинуть.

— Он приведет нас к золоту, не забывай. Не стоит сейчас его трогать.

Так действительно было нужно. Да и ни к чему, чтобы кто-то собрался кого-нибудь «тронуть» без моего приказа. А Бенёвский сейчас был просто необходим. Я желала отомстить врагам. А по-настоящему это можно было сделать, только выполнив ту миссию, которую Прозрачный возложил на Джона. Значит, сначала надо отыскать Дрейка.

Настала пора завтрака. В моей каюте, как обычно, собрались только свои — Бенёвского и его людей мы не звали. Роберт приковылял сам и зачем-то стал извиняться, что громко орал во время обеззараживания раны. Смешной, я бы еще не так визжала! Ногу показывать не стал, уверил, что все в порядке. Клод выглядел куда хуже. Он пытался пить ром, но как-то не очень у него получалось. Я даже порадовалась, что вина на корабле больше нет. Мне хотелось посоветоваться.

— Скажите, друзья, я зря вчера второй раз пошла на абордаж? Мы могли потопить «Венесуэлу» ядрами.

— Нет, не зря! — сразу откликнулся Клод. — Это был вызов. Стрелок пришел за тобой, и его нужно было добить. А иначе… Может быть, он и в воде не тонет? Ты же знаешь, что он не просто метко стрелял.

— Ах, да! — я и забыла. — Хочу вам представить новый предмет.

Я отыскала в кармане фигурку кобры. Размышлять о ее свойствах не приходилось — Стрелок без промаха бил по нам и из пушки, и из пистолета.

— Здорово! — Джон покачал кобру перед глазами. — Пригодится. Теперь «Ла Навидад» в море никого к себе не подпустит. Будешь не только капитаном, но и главным канониром.

— Нет, не хочу, — я и правда не хотела. Вообще как-то стала уставать от стрельбы и убийств. — Роберт! Я доверяю эту кобру тебе.

— А почему не Джону? — у Роба глаза загорелись, но он не мог не поскромничать. — Джон тебе вчера жизнь спас!

• Предыдущая
• 24/52
• Следующая