Седьмая чаша - Сэнсом К. Дж. - Страница 135

Кантрелл нахмурился.

— Не отвлекайте меня! — со злостью сказал он. — Вы мешаете мне думать!

Я умолк. Свеча медленно догорала, а Кантрелл продолжал предаваться своим размышлениям. Наконец он вздохнул и посмотрел на меня тяжелым беспощадным взглядом.

— Вы встали на пути планов Господа, — изрек он. — Даже не знаю, что теперь делать.

Он покачал головой.

— Я не выполнил последовательность в нужном порядке и потому потерпел неудачу.

— Я не понимаю.

Кантрелл приложил ладони к вискам.

— У меня кружится голова. С того дня, когда Господь впервые заговорил со мной, было так много посланий, так много мыслей…

Он издал вздох, больше напоминающий стон.

— Господь надоумил меня установить заряд так, чтобы вы могли спастись и подумали бы, что все это устроил Годдард, но Годдард не был отступником от истинной религии, и поэтому пророчество оказалось неисполненным. Вы тот отступник, на которого должна быть излита седьмая чаша, вы посредник дьявола, и вам по-прежнему суждено погибнуть в великом землетрясении.

Кантрелл говорил очень быстро, обращаясь скорее к самому себе, нежели ко мне.

— Это необходимо для того, чтобы пророчества исполнились, а я смог убить великую блудницу. Теперь я это отчетливо понимаю.

Он посмотрел на меня.

— Но у меня не получается придумать, как сделать это здесь, внизу, а выпустить вас живым я тоже не могу.

Безумец нацелил на меня костлявый палец.

— Я понял, что вы посланец сатаны, уже тогда, когда вы пришли на то место, где я оставил доктора Гарнея. Я обратил внимание на вашу горбатую спину, которая является верным признаком искривленной души. Я узнал, что вы предали истинную реформу. У вас был грустный, потерянный вид. Я заметил это в тот день, когда увидел вас на берегу реки. И тогда же подумал: «Да, именно так и должен выглядеть человек, одержимый дьяволом».

Я с содроганием думал: «Бормотал ли он что-нибудь подобное Тапхольму или миссис Бьюнс, когда они умирали в мучительной агонии?»

Меня била дрожь, но в основном из-за царившего в подземелье холода. Я продрог до костей. Я мерз на протяжении нескольких последних недель, но до такой степени не замерзал еще никогда. Что до Кантрелла, то он, похоже, вовсе не ощущал холода.

— Мне придется вытащить вас отсюда живым, — продолжал он, — для того, чтобы придумать для вас подходящую смерть.

Я испытал облегчение. Значит, по крайней мере, в ближайшее время меня не ждут ни пытки, ни смерть, если только что-нибудь в пылающем, скособоченном мозгу Кантрелла не прикажет ему убить меня здесь же.

Кантрелл достал из кармана большой узкий пинцет, поднял его и улыбнулся. Я испуганно моргнул.

— О спасении даже не мечтайте, — сказал он. — Никому и в голову не придет, что мы находимся здесь, внизу. Спустив вас в подвал, я использовал этот пинцет, чтобы снизу задвинуть верхний засов. Там большие щели, так что это оказалось несложной задачей.

Он посмотрел на ошметок грязи, прилипший к его руке, вытер ее об одежду и сморщился.

— До чего отвратительное место!

После этого Кантрелл посмотрел на меня взглядом, от которого по коже побежали мурашки.

— Это по вашей вине мне приходится торчать здесь!

Кантрелл умолк и вновь погрузился в свои мысли. Я знал, что он сумасшедший, и его поглощенность собственными идеями напоминала одержимость Адама Кайта в худшие для того периоды. Однако в Кантрелле чувствовалось нечто дикое, необузданное, к пониманию чего я еще даже не приблизился. В любой момент этот безумец мог вскочить и прикончить меня, но он продолжал сидеть в задумчивости. А через некоторое время вдруг заговорил:

— Годдард скверно со мной обращался. Он был несдержан на язык, но пожалел об этом, когда я вбивал гвозди в его челюсти прежде, чем лишить его сознания с помощью двейла.

Он улыбнулся.

— Какой удивленный у него был вид, когда я проник в дом и вырубил его! Он-то считал меня глупцом, но под конец жизни убедился, что это не так.

Моя спина горела, запястья и лодыжки онемели от веревок, но я внимательно слушал своего мучителя. А он говорил, даже не глядя на меня.

— Когда монастырь закрыли, а я оказался выброшенным на улицу, у меня стала кружиться голова. Я ощущал себя беспомощным, как утлый челн в великую бурю. Таков был промысел Божий. И вот настал день, когда я услышал Его голос и понял, что являюсь избранным.

Кантрелл посмотрел на меня и едва заметно улыбнулся. Похоже, он впервые обратил внимание на то, в каком неудобном положении я нахожусь, и, склонив голову набок, спросил:

— У вас что-то болит? Может быть, спина?

— Да.

— А вы подумайте о том, каково вам придется в аду. Там вас уже дожидаются все ваши друзья: и мастер Эллиард, и остальные. Возможно, дьявол даст вам кирку и заставит дробить камни посреди адских костров — вечно, невзирая на мучительную боль в вашей горбатой спине.

Он ухмыльнулся.

— Именно так следует карать врагов нашего Господа.

Мне показалось, что я услышал какой-то звук в канализационном коридоре, и я напряг слух. Если мои сторонники сумеют подкрасться незамеченными, я спасен. Но это оказалось иллюзией. В подземелье вновь повисла тишина, нарушаемая лишь бормотанием ненормального, сидевшего рядом со мной.

— Поверенный Фелдэй сказал мне, что вы знали Эллиарда? — спросил Кантрелл.

— Да, он был моим другом. — Я глубоко вздохнул. — Именно тогда я решил для себя, что непременно найду вас.

— Нет-нет, это был дьявол, — яростно помотал головой Кантрелл, а потом вскочил на ноги и схватил клинок. — Не смейте обманывать меня!

Он опустился на колени передо мной, и острие клинка вновь оказалось у моего горла.

— Скажите правду! — потребовал он. — Ведь вы одержимы дьяволом. Признайтесь, что он внутри вас!

И тут до моего слуха донеслись те самые звуки, которые я так мечтал услышать. Где-то вдалеке послышались металлический лязг, скрип петель и приближающиеся голоса. Сердце мое провалилось. Кто-то открывал сливные ворота, которые сдерживали напор воды. Они знали или подозревали, что мы находимся где-то внизу, и хотели смыть нас, как крыс. Я помнил слова Харснета о том, что он готов на все ради того, чтобы защитить архиепископа.

— Признайтесь, что в вас сидит дьявол!

Лицо Кантрелла было перекошено яростью, а я не знал, что сказать. В каком случае он скорее убьет меня — если я признаю его безумные объяснения или стану их отрицать?

— Я ничего не соображаю, — уклонился я от ответа. — У меня в голове полный сумбур…

А сам лихорадочно думал: «Что, если, когда хлынет поток воды, забраться в ближайшую нишу и изо всех сил вжаться в нее?»

— Дьявол борется внутри вас, — продолжал бормотать Кантрелл. — Признайте это. Я приказываю вам именем Иисуса Христа!

Он повел клинком, и на моей шее появился новый порез.

И тут в нас ударила тугая волна холодного воздуха и раздался оглушительный ревущий звук. Кантрелл резко развернулся. В свете свечи я увидел огромный вал воды и пены, несущийся по канализационному тоннелю прямо на нас. Я заставил себя перекатиться влево, в расположенную там нишу. Кантрелл не успел произнести ни звука. Вода смыла его, как муху, и в моей памяти запечатлелась его долговязая фигура с растопыренными в стороны руками, словно он собрался куда-то лететь.

Мощное течение спасло мне жизнь, поскольку напором воды меня прижало к дальней стене ниши, и только благодаря этому поток не утащил меня с собой. Спиной я уперся в одну стену ниши, связанными ногами — в противоположную, и изо всех сил пытался удержать равновесие. Боль во всем теле была ужасная, но я понимал, что должен удержаться во что бы то ни стало, иначе меня смоет. Вода бурлила вокруг, пытаясь вырвать меня из моего укрытия. Ноги дрожали, шершавые кирпичи немилосердно обдирали спину, но я терпел. Вода уже поднялась до шеи и заливала рот, легкие горели, а волосы налипли на лицо, подобно зловонным водорослям. Неужели это конец? Неужели все вот так и закончится?