Тайная история Леонардо да Винчи - Данн Джек - Страница 78
- Предыдущая
- 78/130
- Следующая
— Очень хорошо. — Капитан опять повернулся в сторону Леонардо, но смотрел не на него, а на вражескую армаду. — Я понял так, что вы сочли качество нашего греческого огня неудовлетворительным и смастерили свой. Не выношу запаха камфары.
— Извините, мессер. Я приготовил и кое-какие другие составы.
— Но ядовитыми дымами вы без моего приказа не воспользуетесь. Слишком много хороших людей гибло на моих глазах от ими же сотворенного яда лишь потому, что ветер подул в их сторону.
Леонардо кивнул.
Капитан каравеллы оглядел офицеров, потом взглянул вниз — на моряков, пушкарей и солдат на палубе. Он кивнул боцману, тот засвистел, и капитан произнес речь перед своими людьми; когда он закончил, глава воинства Деватдара обратился по-арабски к мамлюкам. Они отвечали криками, потрясая оружием.
Когда капитан корабля отпустил офицеров, Агостин, офицер канониров, схватил Леонардо за руку:
— Вы пойдете вниз, командовать гребцами. И подадите мне сигнал, когда стрелять из бомбард.
Действия гребцов и канониров надо было координировать, чтобы залпы бомбард, стоящих над гребной палубой, не повредили длинных весел.
— Это могу сделать и я, — предложил Бенедетто.
— Я должен находиться на палубе, — сказал Леонардо.
— А я не могу себе позволить лишиться знатока орудий, — отрезал капитан. — Так что оставьте ваши желания при себе, маэстро Леонардо.
Солнце медленно подвигалось к полудню, и Деватдар дал знать остальным судам, что он решил, с помощью сигналов флагами и парусами. Код был его собственный, турки для того же сворачивали и разворачивали разные вымпелы.
Положение безвыходное.
Но ветер… если бы только он наполнил их паруса. Тогда они могли бы и спастись, потому что турецким галерам не угнаться за удирающими парусниками. Однако средиземноморские ветра капризны, и в эти долгие часы море было подобно озеру, над которым веял лишь легкий бриз. Настроение у всех было боевое, все волновались и нервничали, пока турецкая каракка не сделала первого шага. На веслах подойдя на расстояние выстрела, она выпалила по кораблю Деватдара, который ударил из своих стволов в ответ, как и другие корабли калифа. Офицер-канонир прокричал капитанский приказ Агостину, тот передал его дальше. То была своего рода песнь: приказы громко и протяжно выпевались, и сопровождали их залпы бомбард.
В воздух взвились облака дыма, едкие клубы пороха и гарь перегретого металла. Океан бурлил и шипел, когда рукотворные каменные шары падали в воду, промахиваясь мимо мишеней. Корабли Деватдара перестраивались в боевое положение — флагман в центре.
— Паруса убрать, обрасопить реи! — приказал капитан корабля.
Делать Леонардо было почти что нечего. Матросы, обслуживающие бомбарды на квартердеке и форкастеле, знали свое дело; ему оставалось только присматривать за всем. Один подносил к казеннику зажженный фитиль, другой целился и молился, чтобы взрывом не разнесло камеру и бочонок с порохом.
Все было наготове: корзины с шипастыми, воняющими скипидаром шарами — греческий огонь Леонардо; те же шары, прикрепленные к копьям и готовые вылететь из коротких трубок; глиняные горшки со смолой, что поджигались и забрасывались на вражескую палубу; и под рукой у каждого солдата и матроса были кувшины с маслом и жидким мылом, чтобы сделать скользкой палубу вражеского корабля. А еще Леонардо позаботился о том, чтобы было побольше сосудов с водой — заливать огонь.
Офицер-канонир, стоявший рядом с Леонардо, надсадно выкрикивал приказы. Опустились весла, рявкнули восемь пушек; от вражеского флагмана эхом долетел ответный залп. Вначале казалось, что это всего лишь шумная игра, но долю секунды спустя все переменилось. Две турецкие галеры вовсю гребли к каравеллам, шедшим на флангах корабля Деватдара; они мчались в лоб, взрезая веслами воду. Это были изящные большие суда, с каждого борта — по тридцать скамей с гребцами. Эти быстрые суда предназначались лишь для того, чтобы доставить абордажные команды к месту схватки, а потому несли на себе всего пару пушек.
— Цельтесь в весла! — завопил на палубе «Надежного» кто-то из канониров.
Но попасть в галеры было затруднительно. Пушки рявкали, аркебузиры палили, вода вскипала вокруг галер; и чем ближе они подходили, тем лучше видел Леонардо солдат в разноцветных кафтанах и тюрбанах, слышал их воинственные вопли и мерный бой барабанов. Люди, которых отделяла от него только полоска воды, обезумели от жажды крови и боя, и море подхватывало и усиливало их крики.
— Чуешь вонь? — спросил Бенедетто у Леонардо. — Сейчас учуешь — это воняют гребцы, бедолаги, возможно, среди них есть и итальянцы. Они прикованы к веслам и испражняются там, где сидят. — Бенедетто говорил отрывисто, будто задыхаясь. — Давай ближе к укрытию, Леонардо, пора.
Тут он улыбнулся. Леонардо гадал, о чем думает его друг, потому что Бенедетто казался одновременно испуганным и ликующим.
Они оставались в середине корабля, под защитой фальшборта, и Леонардо действительно учуял вонь, исходившую от рабов, — запах пота и экскрементов; а еще ему почудился и запах крови.
Агостин отдал приказ стрелять; и Леонардо велел своим людям опустить весла.
Мгновением позже «Надежный» дал залп.
Одно из каменных ядер раздробило корпус галеры, другое ударило в борт, и турецкие весла взлетели в воздух, как будто к ним привязали ракеты. Раздались вопли, фонтанами била кровь и летели обломки костей. Куски разорванных тел падали в море, которое глотало их так жадно, словно его бирюзовая гладь стала воплощением вечно алчущего бога. Горький, как желчь, комок поднялся в горле у Леонардо. Дурное предчувствие охватило его, словно увиденное явилось лишь отражением грядущего; он повернулся к кораблю Деватдара — и увидел, что залп турецких пушек ударил в него, запалив левый борт. Флагман ответил залпом, который снес грот-мачту турка, и она рухнула, сокрушая нос вражеского судна. Две галеры противника тоже выпалили по «Аполлонии», но главным их делом было взять трехмачтовое судно на абордаж, когда — и если — тому придет время.
Леонардо сходил с ума от тревоги за Никколо и Айше. Он представлял себе Айше в ее каюте, которая находилась как раз там, куда попало ядро. А Никколо, должно быть, на палубе и готовится к бою, он ведь считает себя мужчиной, а не мальчиком.
С неба дождем посыпались стрелы.
— Спускайся вниз, Леонардо! — крикнул Бенедетто.
Рявкнули бомбарды, поразив вражескую галеру; и она ответила залпом своих пушек. Вокруг вопили и кричали солдаты и матросы. Многие были ранены; кое-кто стрелял из арбалетов, но они не могли соперничать с длинными луками турок, стрелявших с большего расстояния. Галера подошла ближе, хотя бомбарды «Надежного» палили по ней и вот-вот должны были потопить.
Пролаяли аркебузы, но бомбарды с «Надежного» на сей раз смолчали: меткие выстрелы турецких лучников начисто выбили канониров.
На палубу каравеллы полетели огненные шары. Языки пламени лизали обшивку; дым был так густ, что день казался ночью. Но всего невыносимее был ливень стрел — он не прекращался ни на мгновение. Слышны были лишь стоны раненых и умирающих да посвист стрел, выпускаемых из луков и арбалетов.
Кругом Леонардо падали воины; один свалился прямо на него — грудь пробита стрелой под самым соском, вместе с хрипами и свистом изо рта течет и пузырится на губах кровь. Лучник был совсем мальчишкой. Теперь все двигались быстро — но Леонардо казалось, что нестерпимо медленно, словно он провалился в сон наяву. И он забыл обо всем, кроме пульса времени, что был подобен барабанному бою; но руки и ноги да Винчи сами знали, что им делать. Он потушил огонь на палубе и, схватив укрепленную на шесте гранату, метнул ее в грудь турка, что забросил абордажный крюк на борт «Надежного». Человек вскрикнул и окутался пламенем. А Леонардо вместе с остальными уже швырял во врагов и на палубу галеры кувшины с греческим огнем. Словно со стороны, из какого-то тихого потаенного места Леонардо слышал самого себя — он кричал и швырял хрупкие сосуды со смолой, что мгновенно вспыхивали на палубе галеры.
- Предыдущая
- 78/130
- Следующая
