Команда бесстрашных бойцов - Володихин Дмитрий Михайлович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/64
• Следующая

Даня, увидев банку с Линксом, побелел. Кате показалась, будто генерал скрипнул зубами от ярости. Или ей не показалось?

Все Гвоздевы сокровища отправились в унитаз.

– Даня, я слышала, будто им надо давать в самом начале маленькие порции... от ломки. А с течением времени порции уменьшать, уменьшать, уменьшать...

– Нет.

– Прости. А зачем ты все слил, не лучше ли...

– Поменять на харчи? Верно. Лучше. Умнее. Но это не должно лежать здесь ни дня, ни часа.

Катя удивленно пожала плечами.

– Он ведь не дотянется.

– Не о нем речь, а о нас.

– Не понимаю.

– Поймешь. Он так будет выть, корчиться, глумиться над тобой! Сама дашь.

– Нет, я не дам. Я еще не выжила из ума, генерал.

– Да! В первый раз не дашь. И во второй. И в десятый. Но когда он взмолится в сорок четвертый раз, ты сломаешься. Ты пожалеешь его и пустишь все дело насмарку. Знаешь, как ему будет худо? Да он весь на дерьмо готов будет изойти ради одной капельки. Застыдит. Оттрахать пообещает. Слюни пустит и эпилептиком притворится.

Катя помолчала с минуту, а потом все-таки спросила:

– Неужели сам Гвоздь все это предвидел за полтора года?

– Ну не я же.

Даня утаил от Кати только одну мелочь: тогда мастер-хранитель полагал, что у его кровати дежурить станет сам Даня, непреклонный и прагматичный. Но Гвоздь все равно был уверен: «Я и тебя заболтаю. Есть у тебя кое-какие уязвимые точки. Ты принесешь мне дозу, нет сомнений. В конце концов принесешь».

Катя потрясенно молчала. Она многое повидала, но с конченым наркошей ей никогда возиться не приходилось.

– Все Катя. Твое дежурство началось с этой секунды.

– А как же вы... как вы справитесь с делами без меня?

И Даня ответил очень вежливо:

– Ничем крупным без тебя мы не займемся. Придется отложить все дела до Гвоздевой поправки. А с мелочевкой как-нибудь справимся втроем.

Катя все еще смотрела с сомнением.

– Хорошо. Я обещаю: если затеется серьезная бодяга, я заберу тебя. Но не больше, чем на полдня.

Она устало вздохнула.

– Я не о том, генерал. Здесь всегда должен быть хотя бы один человек. Допустим, нас перебьют. Нельзя такого исключить? Плохо, конечно, но исключить такого нельзя. Кто освободит Гвоздя?

Даня вытер пот, неожиданно выступивший у него на лбу. О таком раскладе он не подумал. Дубина. Надо было подумать.

– Если ты понадобишься снаружи, тут останется другой человек.

Затем Даня поговорил отдельно с Тэйки и Немо, объяснил всё лукавство их нового положения. Первую попросил приглядеть за Катей. Может ведь она поддаться на уговоры Гвоздя и добыть ему порошок на стороне? Тэйки скривила рожу и со вздохом ответила:

– Мадам может. Она ведь хорошая, не как мы – собаки с зубами...

А Немо генерал уговорил присмотреть за всеми, используя его сверхъестественную интуицию. Немо переспросил:

– За всеми, командир, значит и...

– Значит и за мной, Немо. Я тоже не надежен на все сто. Пожалуй, один ты и надежен.

Генерал уверен был и в себе, и в Немо. Но он закладывался на тот невероятный, фантастический случай, когда любая надежность какими-нибудь внешними обстоятельствами поставлена будет под вопрос. Умом понимал: блажь, перестраховка. А задница настаивала на своем: пусть блажь, но на всякий-то случай надо бы соломки подложить, – мягче падать будет, когда споткнешься на ерунде.

Как обычно, ум дурил, а задница фонтанировала мудростью.

Ненадежными оказались все.

Люди же...

Проснувшись, Гвоздь сначала не понял, какого ляда он сам себя приковал к койке. Увидел Катю и спросил:

– Вы уже пришли? Часа же не прошло, как уехали... Не получилось с магом? Не прошла Данина концепция новой войны? Жаль, намечались любопытные изменения... Не пойму, откуда у меня эта игрушка... – осторожно погладил он наручники, – кстати, куда я задевал ключ?

– Ты все забыл. Ведь ты открыл нам, а потом заснул.

– Кажется, я самую малость потерял ощущение времени... – Гвоздь попытался сунуть свободную руку в карман, но не обнаружил на себе штанов.

– О! – только и сказал он.

– Все отлично, милый, все просто отлично. Мы взяли мага... правда, потом пришлось его убить... Даня своего добился, шума было на всю Москву, он теперь говорит: «Время меняется, началось новое время»...

Гвоздь помотал головой, прогоняя сон.

– Отлично, отлично... новое время... Катя, посмотри, у меня в кармане штанов должен лежать ключик от этой штуки... Давай же, посмотри.

Она широко, даже слишком широко улыбнулась и залепетала:

– Ты не хочешь нас поздравить с победой? Ведь это и твоя победа, милый Гвоздь...

– Да, конечно, поздравляю от всей души... Ты только посмотри насчет ключа.

Катя поняла: дольше тянуть невозможно. Настало время генералу объясниться с мастером.

– Боюсь, ключик сейчас у Дани.

– Так позови его. Мне ужасно неудобно валяться тут... так... да еще голышом.

– Он куда-то отошел, сейчас я посмотрю.

В этот момент сонный взгляд Гвоздя остановился на спинке кровати, оснащенной тряпьем аж по самое не могу. Остановился и сфокусировался.

– Стой! – крикнул он в спину выпорхнувшей было Кате, – стой... Это то, что я думаю?

Она молча кивнула.

Катя стояла в неудобной позе и боялась шелохнуться. Вот-вот разразится буря, шторм, настоящая катастрофа. Ей надо быть в другом месте. Она чувствовала нестерпимый стыд за свое участие в этом деле. Одно или два мгновения Кате больше всего на свете хотелось провалиться под землю. И вдруг она успокоилась. Да, стыдно. Да, страшно. Но никуда не денешься. На железной койке, обезображенной совместными с Даней трудами, сейчас лежит ее работа, и отступать некуда.

Катя бросила на Гвоздя взгляд, исполненный смирения древнего и почти позабытого в мире, выскочившем из сустава. Глядя на нее, мастер понял все.

– У меня две просьбы, Катя. Дай мне покурить, а потом выйди, пожалуйста, минут на пять. Мне надо подумать. Извини, просто мне надо подумать в одиночестве, и ничего сверх того. А потом позови генерала, если тебе не трудно.

– Ты же не куришь...

– Три года. Раньше курил, а дурные привычки, Катерина, они такие неотвязчивые!

Ей нравилось, когда кто-нибудь называл ее Катериной. Чаще всего так обращался к ней Гвоздь... Она свернула самокрутку, щедро сыпанув табаку, живо нашла в кухонном хозяйстве Гвоздя спички и пустила дымок. Самокрутка перешла к хозяину убежища.

Катя покинула его.

Гвоздь лежал и глядел в потолок, привыкая к мысли, что все серьезно. Он пытался найти выход из мышеловки, но ему сегодня не думалось. В последнее время ему вообще не думалось. Особенно на голяк... Но ведь, по большому счету, он легко может взять себя в руки: раньше же получалось! Нынче, конечно, полоса несколько затянулась, но надо просто взять себя в руки, проявить минимум воли. Разве он не способен справиться с мелкими неприятностями? И тут на мгновение откуда-то из глубины высунулась харя и подсказала суть дела: «Да тебе просто надо удрать от них. И опять всё будет хорошо. Усек? Ищи способ удрать». Харя пропала. Реникса какая в голову лезет! Устал, до чего же он устал, давно надо было расслабиться, дать себе отдых... впрочем, кажется, он давал себе отдых... Какая-то смешная дурь отвлекала его от серьезных мыслей, и Гвоздь никак не мог сосредоточиться. А для поединка с Даней нужно полное сосредоточение, Даня – серьезный комбаттант.

Как ни старался Гвоздь, он ничего не смог придумать, помимо самого простого способа: «Пройти через испытание. День? Два? Ну, три... Ох, три дня... Да нет же, я справлюсь! Тяжело... Надо проявить терпение. Как будто все в порядке. А потом, чуть только они зазеваются... потом – дёру. Все бросить, и дёру! Только так. А разве у меня не все в порядке, разве мне надо притворяться? Разве мне надо терпеть? Нечего терпеть-то. Вот и...»

В комнату вошел Даня.

«Только терпение. Иначе мне не вырваться...»

• Предыдущая
• 39/64
• Следующая