Ее тайный дневник - Куин Джулия - Страница 47

— Я могу тебя поцеловать… туда?

— Лучше не надо, — снова прохрипел он.

— Я подумала, раз ты меня целовал…

Тернер застонал:

— Потом. Ты потом это сделаешь.

Не в состоянии больше сдерживаться, он с силой впился губами ей в рот и коленом развел ей нош.

Миранда интуитивно приподняла бедра. Он легко проник в ее лоно, а она подивилась тому, что ее тело смогло так же легко принять его. Движения Тернера, сначала ритмичные и медленные, стали быстрее.

— Ох, Миранда! — стонал он. — О Боже мой! Ты моя. Моя!

— Я знаю. Я знаю!

Миранда металась по подушке. Тернер своей тяжестью плотно прижимал ее к кровати, но она не могла лежать неподвижно.

Он вдруг замер и пронзил ее взглядом.

— Скажи это.

— Я — твоя, — со стоном прошептала она.

— Каждая твоя клеточка. Каждая ароматная клеточка. Отсюда, — он взял в ладони ее грудь, — и досюда. — Он провел пальцем по круглой щеке. — И досюда.

И с силой вонзился в нее.

— О Господи, Тернер! Да. Все, что захочешь.

— Я хочу тебя.

— Я твоя. Клянусь.

— Никто другой, Миранда. Обещай мне.

Он приподнялся над ней, а она испугалась, что перестанет ощущать в себе его плоть.

— Я обещаю! — задыхаясь, выкрикнула она. — Пожалуйста, не уходи от меня… продолжай…

Он погрузился в нее со словами:

— Никаких других мужчин. Слышишь меня?

Миранда с облегчением выдохнула. Она знала, что эти слова вырвались у него не просто так. Причина — предательство Летиции. Но ей и в голову не пришло поругать его за то, что он посмел в момент их близости подумать о своей умершей жене.

— Клянусь! Мне никогда не будет нужен никто другой.

— И никого другого у тебя не будет, — заверил ее он.

— Никогда! Пожалуйста, Тернер, пожалуйста… Ты мне нужен. Мне нужно…

— Я знаю, что тебе нужно.

Его губы сомкнулись у нее на соске, а погружения в ее лоно сделались быстрыми и стремительными.

Приливы наслаждения сводили ее с ума. Она не вынесет больше ни одного мгновения этой сладкой муки, она сейчас умрет! Тело Миранды судорожно сотряслось, замкнув в себе его член подобно шелковой перчатке. Она выкрикнула его имя, вцепилась ему в руки и достигла своего пика наслаждения.

Плечи Тернера дернулись и подскочили на кровати, и он, в свою очередь, издал хриплый крик и снова с силой вонзился в нее. Его наслаждение было настолько велико, что он с трудом мог поверить, что такое возможно. Он упал на нее абсолютно без сил. Никогда он не испытывал подобного чувственного восторга, никогда. Даже в тот первый раз. Теперь, когда он уверился в том, что она вся его и только его, каждое движение, каждое прикосновение наполнилось невообразимым блаженством. Он ощутил себя собственником. Он заставил ее поклясться в верности ему. Разве это правильно? Разве можно было использовать ее страстность для удовлетворения своего желания стать ее единовластным обладателем?

Не рассердилась ли она? Не станет ли упрекать его за это? Он поднял голову и вгляделся в ее лицо. Глаза у Миранды были закрыты, губы изогнулись в легкой улыбке. У нее был вид женщины, вкусившей удовольствие. И он понял, что она не сердится и не обижена.

— Ты такая розовая, киска.

Он погладил ее по щеке.

— До сих пор? — не открывая глаз, лениво спросила она.

— Еще больше порозовела. Но, как я уже сказал, тебе это очень идет.

Тернер улыбнулся и приподнялся на локтях, чтобы не давить на нее своей тяжестью. Пальцем пробежал по овалу щеки, по контурам рта, а потом — по тонкой коже у глаз. Потрогал ресницы.

— Открой глаза.

Она подняла веки.

— Доброе утро.

— Действительно доброе.

Она смущенно заморгала:

— Тебе удобно так лежать?

— В высшей степени.

— Но твои руки…

— Достаточно сильные, чтобы удержаться еще немного. К тому же мне нравится смотреть на тебя.

Она окончательно смутилась и отвела глаза.

— Нет-нет-нет. Не отворачивайся. Смотри на меня. — Он начал тереться носом о ее подбородок, пока она снова не посмотрела на него. — Знаешь, а ты очень красивая.

— Ничего подобного.

Она-то знает, что это не так.

— Перестань противоречить мне. Я старше тебя и повидал много женщин.

— Повидал?

— А это, моя дорогая жена, совершенно иная тема, и обсуждать ее не стоит. Я просто хотел указать тебе, что я больший знаток, чем ты, так что тебе придется мне поверить. Если я говорю, что ты красивая, — значит, так оно и есть.

— Тернер, ты, право, очень добр…

Он уткнулся носом ей в нос.

— Жена, ты начинаешь меня сердить.

— Господи, да ни за что на свете я этого не хочу.

— Я тоже так думаю — не стоит.

С шаловливой улыбкой она произнесла:

— А ты тоже очень, очень красив.

— Благодарю. Видишь, как мило я принял твой комплимент. Учись.

— Но ты испортил впечатление, похваставшись своими хорошими манерами.

Он покачал головой:

— Ну и язычок у тебя! Как сделать так, чтобы ты его на время осадила?

— Поцеловать? — предложила она.

— Ммм, это нетрудно. — Он провел языком по ее губам. — Ах, как вкусно!

— Я не фруктовое пирожное.

— Опять этот дерзкий рот, — вздохнул он.

— Тебе придется долго меня целовать.

Он нарочито глубоко вздохнул, словно ему предстоит тяжелый труд.

— Я согласен.

На этот раз он просунул язык ей в рот и облизал ровный гладкий ряд зубов. Ее лицо сияло.

— Боже мой, Миранда, ты на самом деле прекрасна. — Тернер перевернулся на бок и обнял ее. — Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел так, как ты в эту минуту. Давай просто полежим рядом.

Он погружался в сон с мыслями о том, что начало браку положено замечательное.

6 ноября 1819 года

Сегодня наступила десятая неделя моей семейной жизни… и третья с тех пор, как у меня опять задержка. Меня не удивило, что я так быстро снова забеременела, — Тернер очень страстный муж.

Я не сетую.

12 января 1820 года

Сегодня вечером, когда я принимала ванну, то могу поклясться, что заметила, что мой живот слегка пополнел. Теперь я твердо поверила в свою беременность.

30 апреля 1820 года

Ох, какая же я толстая! Осталось ждать почти три месяца. Тернеру, кажется, нравится моя полнота. Он убежден, что будет девочка. Постоянно шепчет: «Я люблю тебя» — моему животу.

Но не мне. Если быть честной, я тоже не говорю ему этих слов, но он-то знает, что я его очень люблю. Я ведь говорила ему это до нашей свадьбы, а он как-то сказал, что человек не может вот так просто взять и разлюбить.

Я знаю, что я ему не безразлична. Почему он не может меня полюбить? Или если любит, то почему не может этого сказать?

Шли месяцы. Жизнь новобрачных протекала спокойно и радостно. Тернер, испытавший ад в своем браке с Летицией, не переставал дивиться тому, насколько приятной может быть семейная жизнь, когда выбрал в жены подходящую женщину. Миранда не переставала его восхищать. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как она читает книгу, как причесывается, как дает указания экономке. Да любое ее действие доставляло ему удовольствие. Он без конца старался ее коснуться и придумывал для этого самые разные предлоги. То он обнаруживал невидимую пылинку у нее на платье, то — выбившуюся прядку волос.

Она не возражала. Иногда, если была чем-то занята, то просто отводила его руку, но чаще улыбалась в ответ. А иногда задерживала его руку у своей щеки.

Бывало и так — она, не замечая, что он наблюдает за ней, смотрела на него горящими глазами. Но всегда так быстро отворачивалась, что он сомневался, уж не показалось ли ему это. Нет, он знал, что прав, потому что стоило ему закрыть глаза, как видел ее лицо, полное желания и печали. И внутри у него все сжималось.

Тернер знал, чего она ждет. Это так просто — сказать всего три слова. Неужели он не может их произнести? Даже если он не хочет проговаривать их вслух, то, может, все-таки, стоило это сделать, лишь бы увидеть ее счастливой?