Цацики и вселенная - Нильсон Мони - Страница 14

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая

— Ну ты даешь! Ты что, шуток не понимаешь? Придут только Сара и Линда. Они хорошие, мы будем просто танцевать.

Цацики подумал, что про обжимания лучше не говорить.

— Ну пожалуйста! — Цацики сжал руки и посмотрел на Мамашу самым жалостным взглядом, на какой был способен. — Мы уже и девочек спросили…

— Ладно, я согласна.

— О, милая, добрая Мамаша! — Цацики бросился ей на шею. — Ты лучшая в мире мама, ты знаешь об этом?

— Да, — ответила Мамаша. — Знаю.

— Тогда ты должна понимать, что вечеринка будет БП, — вставил Цацики.

— БП! — закричала Мамаша, оттолкнув Цацики. — Ни за что!

— Ну пожалуйста!

— Нет, и даже не проси, — решительно заявила Мамаша.

— Тогда вы должны запереться в спальне, — сказал Цацики. — Обещай.

— Ладно, — вздохнула Мамаша. — Обещаю.

Расмус-Элвис разработал план обжиманий. Заключался он в следующем: во время игры в «правду или последствия» Цацики скажет Расмусу-Элвису поцеловать взасос Линду.

— Вот и все, — сказал Расмус-Элвис и довольно потер руки.

— Я, во всяком случае, никого взасос целовать не собираюсь, — сказал Цацики, поежившись. — Фу, гадость какая!

Мамаша и Йоран приготовили напитки, расставили миски с попкорном, чипсами и конфетами.

— Красота, — одобрил Расмус-Элвис.

Расмус-Элвис принарядился. Он надел блестящую рубашку, а челку намазал гелем и уложил, как у Элвиса.

— Ну что, дальше вы справитесь сами? — обеспокоенно спросила Мамаша.

— Да, — сказал Цацики. — Уходите уже.

Девочки сели на диван, а Цацики и Расмус-Элвис — в кресла.

— Вы уверены, что должно быть так темно? — спросила Мамаша.

— Да! — крикнул Цацики. — Уйдите уже наконец!

Когда Мамаша и Йоран ушли, воцарилась тишина. Никто не знал, что сказать. Даже Расмус-Элвис, который обычно ни на секунду не замолкал. Он сидел и всё теребил, теребил уголки своего воротничка.

— Э-э… — мычал он. — Э-э…

Потом он взял горсть чипсов и начал старательно жевать.

От этой тишины и неловкости у Цацики вспотели ладони.

— За нас! — сказал он и поднял свой стакан.

— За нас! — хихикнули девочки.

Расмус-Элвис опустошил бокал и продолжил жевать. Ломтик за ломтиком чипсы стремительно исчезали у него во рту.

Ладони у Цацики вспотели еще сильнее. Казалось, где-то рядом бродят привидения. Слышался только хруст чипсов. Наверное, это была самая тихая в мире вечеринка.

— Кхе-кхе, — кашлянул Цацики. — Хотите, я поставлю какую-нибудь музыку…

— Да, давай, начнем уже наконец, — обрадовалась Линда.

Расмус-Элвис засунул руку в карман джинсов и достал кассету.

— Это Элвис, — пропыхтел он. — Я записал лучшие песни.

— Отлично, — сказали девочки.

Когда зазвучала знакомая музыка, под которую они занимались на танцах, все расслабились.

Расмус-Элвис стал наконец самим собой и лихо отплясывал с Линдой. Цацики танцевал с Сарой. Было очень приятно танцевать без учителя, который мог в любой момент сказать, что пора менять партнера. Сегодня Цацики будет танцевать только с Сарой.

«Сара, только Сара» — в голове у Цацики эти слова звучали как строчка из какой-то песни. Он бы очень хотел ее поцеловать, очень. Но вместо этого он закружил ее, и она весело рассмеялась.

Следующая песня была медленная. Все четверо снова уселись на свои места. Они ждали, когда зазвучит песня для буги. Но за ней снова последовала медленная песня, а потом еще одна медленная.

— Это часть плана, — прошептал Расмус-Элвис Цацики на ухо. — Надо разогреть их немного медленными танцами.

— A-а, понятно, — нервно пискнул Цацики.

— Э-э… может, потанцуем что-нибудь медленное? — предложил Расмус-Элвис, когда зазвучала пятая медленная песня. — От буги как-то слишком жарко.

— Давайте, — сказала Линда.

— О’кей, — прошептал Цацики.

— О нет! — воскликнула Сара и закрыла лицо руками. — На меня не рассчитывайте.

— Да ладно тебе, — сказала Линда, которая уже встала рядом с Расмусом-Элвисом. — Не глупи. Если ты не будешь танцевать, я тоже не буду.

— Давай же, детка, — умолял ее Расмус-Элвис, ухмыляясь, как Элвис. — Мы обещаем не смотреть.

— Ладно, — прошептала Сара и опустила руки. — Но только один раз.

Цацики сглотнул. Когда он обнял Сару, а Сара обняла его, от напряжения на верхней губе у него выступила испарина.

Танцевать медленный танец оказалось не сложно, нужно было просто стоять на месте и раскачиваться из стороны в сторону. Это было очень даже здорово.

Цацики и не подозревал, что будет так здорово, и что от Сары так приятно пахнет, и что от медленных танцев тело становится мягким и расслабленным.

Всю свою оставшуюся жизнь он будет танцевать медленные танцы. С Сарой, только с Сарой.

Цацики не знал, что «правда или последствия» — такая сложная игра. Можно было выбрать «правду» — и честно ответить на заданный вопрос, либо «последствия» — и выполнить задание, которое придумали для тебя другие игроки. Но кто же захочет говорить правду о довольно личных вещах, например, в кого ты влюблен, — особенно если этот человек сидит рядом? Цацики покраснел до ушей, когда ему пришлось отвечать, в кого он влюблен. Но Сара была счастлива услышать его ответ.

Линда, как выяснилось, оказалась сердцеедкой — у нее было тринадцать парней. Цацики просто не понимал, когда она это успела. Расмус-Элвис признался, что встречался с двадцатью семью девушками, но всем было ясно, что он врет.

Пока только Линда не побоялась выбрать «последствия». Ей надо было поцеловать того, кто ей больше всех нравится. Она, конечно же, выбрала Расмуса-Элвиса.

— В губы, — заявил Расмус-Элвис, ухмыльнувшись, как Элвис.

— Ты этого не говорил, — возмутилась Линда.

— Но имел в виду, — настаивал Расмус-Элвис. — Да-да.

В следующий раз, подумал Цацики, когда подойдет его очередь, он тоже решится. От одной мысли, что он поцелует Сару, у него по спине побежали приятные мурашки.

— Цацики, правда или последствия?

— Последствия, — ответил Цацики.

— Поцелуй Сару взасос, — нагло велел Расмус-Элвис.

— Ни за что! — закричала Сара и заползла под журнальный столик.

— Да ну тебя, идиот, — рассердился Цацики. — Это же ты собирался целоваться взасос с Линдой.

— Неправда, — Расмус-Элвис покраснел.

— Нет, правда, — настаивал Цацики. — Ты сам так сказал. Твой план обжиманий, ты что, забыл?

Расмус-Элвис глупо улыбался. Сара хихикала под столиком. Линда вызывающе смотрела на Расмуса-Элвиса, который нервно ерзал на кресле.

— Ну, вставай, — потребовала она.

— Э-э… — беспомощно мычал Расмус-Элвис. Казалось, он сейчас упадет в обморок.

— Хочешь, я сбегаю за водой, чтобы привести тебя в чувство? — хихикнул Цацики.

— Что, слабо? — спросила Линда.

— Да нет, — пролепетал Расмус-Элвис. — Только не при этих насмешниках.

— Ладно, пойдем в ванную.

Расмус-Элвис поднялся и на подкашивающихся ногах пошел за Линдой. Цацики и Сара прокрались за ними. Они приникли к двери, но ничего не услышали. Зато увидели, как в ванной погас свет.

«Наверное, при свете целоваться взасос невозможно», — рассудил Цацики. У него засосало под ложечкой лишь оттого, что он стоял за дверью и подслушивал. А что же чувствовал бедный Расмус-Элвис?

— Ну всё, дело сделано! — довольно заявил Расмус-Элвис, выходя из ванной. Вид у Линды тоже был довольный.

Ну и ну, вот два человека, которые только что целовались взасос. С ума сойти, а Цацики даже в щеку Сару не поцеловал. Потому что когда Линда сказала: «Поцелуй Сару», в комнату вошла Мамаша и сообщила, что за Сарой пришел папа. Вечеринка кончилась.

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая