Тайна подружки невесты - Харпер Фиона - Страница 17

• Предыдущая
• 17/28
• Следующая

Джеки вышла из грота. На мгновение ему показалось, что она собирается удалиться, но она прошла несколько метров по дорожке, после чего развернулась и направилась к нему.

Ну разумеется. Джеки Пэттерсон привыкла к тому, чтобы последнее слово оставалось за ней.

— Кем я себя возомнила? Я сейчас скажу тебе, кем я себя возомнила. — Ее губы растянулись в подобии улыбки. — Я бедная наивная девочка, которая целый день прождала тебя в фермерском доме, до смерти перепуганная и одинокая.

Романо никак не мог понять, почему она продолжала его упрекать.

— Ты знаешь, что я не получал твоего письма, — сказал он. — Ты не можешь меня в этом винить.

Ее глаза сузились и победоносно засверкали.

— Я вас видела, Романо.

Кого она видела? О чем идет речь? До сих пор он думал, что все дело было только в том, что он не пришел.

— Когда мне надоело ждать, я направилась по колее к шоссе и увидела там вас.

Джеки уставилась на него, ожидая, что он подтвердит ее слова, но он недоуменно пожал плечами.

— Ты ехал на своем мопеде с ней. С Франческой Гамбарди!

Он совсем об этом забыл.

Тем вечером он наконец поддался на уговоры Франчески и согласился прокатить ее. Он надеялся, что в ее присутствии сможет отвлечься от переживаний, которые не давали ему покоя после разрыва с Джеки.

Это не сработало. Франческа не смогла его отвлечь. Всякий раз, когда она смотрела на него влюбленными глазами или прижималась к нему, он думал, что на ее месте должна была быть Джеки. В конце концов он отвез Франческу домой, подарив ей на прощание ничего не обещающий поцелуй в щеку.

Джеки всегда его ревновала к этой девушке и, увидев их вместе, навоображала себе бог знает что. Если бы она снизошла до разговора с Романо, то узнала бы правду. Да, он вел себя как глупый мальчишка, но и ее поведение не отличалось зрелостью.

— И поэтому ты не сказала мне, что ждешь от меня ребенка? Потому что видела меня на мопеде с другой девушкой? Джеки, это не оправдание.

Джеки поморщилась, словно ей было неприятно слышать правду. Но ей понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки и нанести ответный удар.

— Но ведь я думала, что ты читал мое письмо. Думала, что ты знал о моей беременности и о том, что я тебя ждала, чтобы поговорить о будущем. Когда ты проезжал мимо фермерского дома, нашего особенного места, с другой девушкой… в общем, это говорило само за себя.

— Но почему ты меня не спросила? Не захотела узнать наверняка? Понимаю, ты на меня злилась. Но ты могла сделать это через месяц, два, после рождения дочери? Неужели она не задавала вопросов? Неужели никогда не хотела узнать, кто ее отец?

Джеки молча смотрела на него.

Возможно, его дочь точная копия своей матери. Такая же самодовольная, черствая эгоистка. Он без труда представил себе, как они вместе ходят в дорогие рестораны, на показы мод, в салоны красоты. Чего он не мог себе представить, так это как они вместе играют и веселятся.

Романо вздохнул. Джеки Пэттерсон никогда не давала ему спуску.

Голос Джеки вернул его к реальности.

— Я думала о тебе, когда она родилась и после этого. — Она помедлила. — Ты можешь мне не верить, но каждый день ее рождения был для меня настоящей пыткой. К сожалению, было уже слишком поздно и я не могла повернуть время вспять.

Она опять говорила загадками, играла с ним. Первым его желанием было выплеснуть на нее свой гнев, но в ее глазах было столько печали, что он не смог этого сделать.

— Что значит «было уже слишком поздно»?

— Она уже привязалась к своим новым родителям. Людям, которые ее удочерили.

До него не сразу дошел смысл ее слов. Он слышал их звук, знал их значения, но почему-то они не укладывались у него в голове. Отойдя от нее, он подошел к искусственному прудику и опустил руку в воду, намочив рукав пиджака.

Холодная вода не остудила его пыл. Выпрямившись, он снял дорогой пиджак и вытер о него руку.

— Ты хочешь сказать, что вместо того, чтобы самой воспитывать дочь и сообщить мне, ее отцу, о ее существовании, ты отдала ее чужим людям? Как будто она была вещью?

Он подошел к ней и схватил ее за плечи:

— Все было именно так, Джеки? Она не вписывалась в твои безупречные планы, и ты решила от нее избавиться. С глаз долой — из сердца вон?!

Рот Джеки приоткрылся, но она не произнесла ни звука. Ее лицо стало белее мела. Затем она вырвалась из его объятий и убежала прочь.

Романо вдруг понял, что перегнул палку, наговорил ей слишком много обидных вещей. У него не было остроумного замечания, чтобы сгладить углы. Он был в полной растерянности.

Джеки побежала по тропинке и скрылась за деревьями.

Черт побери.

Романо тут же помчался следом за ней. Он не понимал до конца, почему было так важно, чтобы она не столкнулась с Лиззи и Джеком. Она полностью заслужила, чтобы любимая сестра увидела ее в таком состоянии. Игнорируя чувство жалости, он сказал себе, что хочет помешать ей омрачить праздник Лиззи.

Он догнал ее, когда она была шагах в двадцати от пляжа.

— Джеки! — позвал он ее. Это было нечто среднее между криком и шепотом.

Она оступилась, но продолжила бежать. Поравнявшись с ней, Романо схватил ее за руку и тихо произнес:

— Не сюда.

Ее мышцы напряглись, и он почувствовал, что Джеки собирается вырваться, но затем с пляжа донесся веселый смех, и она посмотрела на него в замешательстве.

— Сюда.

Романо осторожно повернул ее и повел в обратном направлении в узкую часть острова, где у них будет меньше вероятности столкнуться с кем-то из гостей. Когда они добрались до зеленой поляны, у Джеки подкосились ноги, и она устало опустилась на траву.

— Все было совсем не так, — спокойно произнесла она. — Ты многого не знаешь.

Романо вдруг понял, что она продолжает их предыдущий разговор, как будто ничего не произошло. И это было не единственной странностью. Его гнев внезапно куда-то улетучился, и он не понимал почему. Наверное, за последние полчаса он испытал слишком много сильных эмоций и больше ничего не осталось.

Он сел рядом с ней:

— Тогда расскажи мне. Как все было на самом деле.

Его просьба прозвучала суховато, но в данных обстоятельствах на большее он был не способен.

Джеки сняла туфли, обхватила ноги руками и легла щекой на колено. Ее лицо было обращено в его сторону, но взгляд ничего не выражал.

— Я хотела верить, что ты придешь, — произнесла она голосом, так похожим на голос пятнадцатилетней Джеки. — Хотела верить, что все закончится хорошо, но не думаю, что тогда это было возможно.

Еще один камень в его огород. Еще одно подтверждение того, что она считала его неудачником. Ему следовало снова на нее разозлиться, но в ее голосе и выражении лица было что-то, что помешало ему.

Честность. Чистая и неприкрытая.

В их отношениях с Джеки это была такая редкость, что он не стал ничего делать, чтобы не спугнуть ее. Ему нужны были ответы, а Джеки была единственной, кто мог ему их дать.

— Когда мама узнала о моей беременности, она пришла в такую ярость, что я испугалась, что она меня убьет.

Один уголок его рта поднялся. Он легко мог себе представить Лизу Фиренци в бешенстве.

— Она настаивала на том, чтобы отдать ребенка — это единственный выход. Разве я могла противостоять ей в одиночку?

— А как насчет твоего отца?

Джеки фыркнула:

— Он достаточно умен, чтобы не спорить с мамой. Он не знал, что со мной делать. Он хорошо разбирается в бизнесе, но человеческие отношения не самая сильная его сторона. Думаю, он просто хотел избавиться от проблемы. Ему пришлось меня терпеть до рождения ребенка.

Романо ничего не сказал. Он всегда считал Джеки дочерью богатых родителей, которая знала свое место в мире и была уверена в завтрашнем дне. Он даже завидовал ей, потому что у нее были сестры, кузина и кузены. Его отец не был образцовым отцом, но всегда показывал ему свою любовь. Поэтому в юности Романо чувствовал себя защищенным и был слишком беспечен и самоуверен. Он вдруг понял, что Джеки никогда не знала такой любви.

• Предыдущая
• 17/28
• Следующая