Невеста герцога - Куин Джулия - Страница 27

Вообще-то он так и думал. Конечно, ее репутации не пошло бы на пользу, если бы эта прогулка стала достоянием гласности, но почему-то это казалось наименьшей из его забот.

— Но вы не знаете мою мать, — добавила она, — как ее знаю я. Она пошлет кого-нибудь в Белгрейв. Или приедет сама под тем или иным предлогом. Вроде того, чтобы позаимствовать книги из библиотеки вашей бабушки. А если она приедет и не застанет меня там, это будет катастрофа.

Томас чуть не рассмеялся. Его удержало только то, что; это было бы крайне оскорбительно по отношению к ней, а у него еще оставались принципы, которыми он не мог пренебречь, даже если весь мир вокруг него рушится.

Но право, на фоне вчерашних событий — появления его блудного кузена, угрозы потерять титул, дом и, возможно, даже одежду, какая была на нем, — переживания по поводу запретной сельской прогулки казались пустячными. Что такого могло случиться? Их увидят и заставят пожениться? Они уже помолвлены.

Хотя так ли это? Он больше ни в чем не был уверен.

— Я понимаю, что это только ускорит церемонию, оговоренную десятки лет назад, но, — тут ее голос дрогнул, и его сердце пронзил укол вины, — вы этого пока не хотите. Вы ясно дали это понять.

— Это неправда, — поспешно отозвался Томас, не погрешив против истины. Но так было. И они оба это знали? Глядя сейчас на нее, на белокурые волосы, блестевшие в утреннем свете, в глаза, казавшиеся почти зелеными, он не понимал, почему так долго откладывал свадьбу.

— Я сама не хочу, — произнесла она почти шепотом. — Во всяком случае, не хочу такую свадьбу как торопливую попытку залатать прорехи. И так никто не верит, что вы действительно хотите жениться на мне.

Томас хотел возразить, сказать, что она говорит глупости и воображает вещи, не соответствующие действительности, но не мог. Нельзя сказать, что он обращался с ней плохо, но и не обращался хорошо.

Он обнаружил, что смотрит на нее, на ее лицо, словно он никогда не видел ее раньше. Она была очаровательна во всех отношениях. И могла бы быть сейчас его женой.

Но мир теперь был совсем не тем, что вчера, и Томас больше не был уверен, что имеет на Амелию какие-либо права. И видит Бог, ему меньше всего хотелось везти ее в Белгрейв. Хотя это было бы забавно. Он мог бы представить ее Джеку с большой дороги! Он даже вообразил себе разговор, который мог бы состояться между ними.

— Познакомьтесь с моим кузеном, Амелия.

— Вашим кузеном?

— Ну да. Он мог стать герцогом.

— Выходит, вас двое?

— Отличный вопрос.

Не говоря уже о других вопросах, которые неизбежно возникнут, в особенности: каково состояние их помолвки?

Милостивый Боже! Было от чего прийти в смятение, и его мозг, еще не оправившийся после вчерашних возлияний, отказывался думать на эту тему.

Было так легко настоять на том, чтобы не ехать в Белгрейв. Томас привык принимать решения, а она привыкла подчиняться. Главенство его желаний не показалось бы чем-то необычным.

Но он не мог этого сделать, во всяком случае, сегодня.

Может быть, мать не стала бы искать ее. Возможно, никто никогда не узнал бы, что Амелии не было там, где она сказала.

Но Амелия бы знала. Она знала бы, что она смотрела ему в глаза, объясняя, почему ей нужно поехать в Белгрейв, а он оказался слишком черствым, чтобы считаться с ее чувствами.

И он знал бы, что обидел ее.

— Очень хорошо, — решительно произнес Томас. — Мы поедем в замок Белгрейв. — В конце концов, это не коттедж. Они наверняка смогут избежать встречи с Одли. В любом случае он, наверное, еще спит. Он не похож на раннюю пташку.

Он велел кучеру отвезти их домой и забрался в карету, усевшись рядом с Амелией.

— Не думаю, чтобы вы соскучились по компании моей бабушки.

— Не слишком.

— Она предпочитает комнаты в передней части замка. — И если Одли все-таки проснулся, то скорее всего будет там же, наверное, пересчитывая серебро или оценивая стоимость коллекции картин Каналетто [2]в северном вестибюле.

Он повернулся к Амелии.

— Мы воспользуемся черным входом.

Она кивнула, и дело было улажено.

Когда, они добрались до Белгрейва, кучер направился прямиком к конюшне, следуя, как предположила Амелия, указаниям герцога. И действительно, они достигли цели, даже не попав в зону видимости из передних окон замка. Если вдовствующая герцогиня находилась там, где сказал Уиндем — а во время своих визитов в замок Амелия видела ее исключительно в комнатах, расположенных вдоль фасада, — то у них был шанс провести остаток утра в относительном спокойствии.

— Не припомню, чтобы я хоть раз была в этой части Белгрейва, — заметила Амелия, когда они проследовали через французские окна. Она чувствовала себя как воришка, пробираясь в дом чуть ли не тайком. Внутри было так тихо, что можно было слышать каждый звук и каждый шаг.

— Я редко бываю в этой части дома, — отозвался Томас.

— Не представляю почему. — Амелия огляделась. Они находились в длинном широком коридоре, куда выходило несколько комнат. Напротив них располагался кабинет с книжными полками вдоль стен, заполненными книгами в кожаных переплетах. — Как здесь красиво, тихо и уютно. По утрам эти комнаты, наверное, залиты солнцем.

— Вы одна из тех деятельных натур, которые поднимаются с рассветом, леди Амелия?

Амелия отметила, что он снова перешел на официальный, тон, — возможно, потому, что они вернулись в Белгрейв. Интересно, подумала она, можно ли чувствовать себя непринужденно, когда все это великолепие давит на тебя со всех сторон. Берджес-Парк тоже был величественным сооружением — тут не могло быть никаких сомнений, но в нем чувствовалось тепло, которого не было в Белгрейве.

А может, все дело в том, что она привыкла к Берджесу. Она росла там, смеялась, гонялась за сестрами, подшучивала над матерью. Берджес был ее домом, а Белгрейв напоминал музей.

Какой храброй должна быть Грейс, чтобы просыпаться здесь каждое утро.

— Леди Амелия, — услышала она настойчивый голос Томаса.

— Да, — поспешно отозвалась она, вспомнив, что он задал вопрос. — Да. Я не могу спать, когда светло. Особенно трудно летом.

— А зимой легко? — В его голосе прозвучало веселье.

— Вовсе нет. Зимой еще хуже. Я слишком много сплю. Полагаю, мне было бы хорошо жить на экваторе, с идеальным разделением дня и ночи независимо от сезона.

Он бросил на нее любопытный взгляд.

— Вам нравится изучать географию?

— Да. — Амелия вошла в кабинет и прошлась вдоль книжных полок, касаясь пальцами кожаных переплетов. — Точнее, мне бы нравилось. Я не слишком сведуща в географии. Наша гувернантка не считала ее важным предметом, как и наши родители, наверное.

— Правда? — спросил он, явно заинтересованный.

Это удивило Амелию. При всех их утренних похождениях, он оставался… самим собой, и она не привыкла, что его интересуют ее мысли и желания.

— Танцы, — сказала она, отвечая на его невысказанный вопрос. — Рисование, фортепиано и математика в объеме, достаточном, чтобы мы могли считать, сколько стоит весь модный ансамбль одежды.

Он улыбнулся.

— И что, сумма впечатляющая?

Амелия бросила на него кокетливый взгляд через плечо.

— О, ужасно. Я разорю вас, если мы будем давать более двух маскарадов в год.

Он скорчил кислую гримасу, затем указал на книжный стеллаж у дальней стены.

— Атласы вон там — на тот случай, если вы пожелаете удовлетворить свой интерес.

Она улыбнулась, немного удивленная его жестом, и двинулась через комнату, чувствуя себя странно польщенной.

— Я услышала несколько минут назад, что вы редко бываете в этой части дома.

Его губы изогнулись в иронической полуулыбке, которая выглядела довольно нелепо в сочетании с его подбитым глазом.

— Достаточно часто, чтобы знать, где найти атлас.

Амелия кивнула, вытащив с полки наугад тонкий томик большого формата. На обложке было выгравировано золотым тиснением: « Карты мира». Корешок скрипнул, когда она раскрыла атлас. На титульной странице значился 1796 год, и у Амелии мелькнула мысль: когда в него заглядывали в последний раз?