Выбери любимый жанр

Новая жизнь. Божественная комедия - Данте Алигьери - Страница 54

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

1Уже сближалось солнце, нам незримо,

С тем горизонтом, чей полдневный круг

Вершиной лег поверх Ерусалима; [659]

4А ночь, напротив двигаясь вокруг,

Взошла из Ганга и весы держала,

Чтоб, одолев, их выронить из рук; [660]

7И на щеках Авроры, что сияла

Там, где я был, мерк бело-алый цвет,

От времени желтея обветшало.

10Мы ждали там, где нас застал рассвет,

Как те, что у распутья, им чужого,

Душою движутся, а телом нет.

13И вот, как в слое воздуха густого,

На западе, над самым лоном вод,

В час перед утром Марс горит багрово,

16Так мне сверкнул — и снова да сверкнет! [661]—

Свет, по волнам стремившийся так скоро,

Что не сравнится никакой полет.

19Пока глаза от водного простора

Я отстранял, чтобы спросить вождя,

Свет ярче стал и явственней для взора.

22По сторонам, немного погодя,

Какой-то белый блеск разросся чудно,

Другой — под ним, отвесно нисходя.

25Мой вождь молчал, но было уж нетрудно

Узнать крыла в той первой белизне, [662]

И он, поняв, кто направляет судно,

28«Склони, склони колена! — крикнул мне. —

Молись, вот ангел божий! Ты отныне

Их много встретишь в горней вышине.

31Смотри, как этот, в праведной гордыне,

Ни весел не желает, ни ветрил,

И правит крыльями в морской пустыне!

34Смотри, как он их к небу устремил,

Взвевая воздух вечным опереньем,

Не переменным, как у смертных крыл».

37А тот, светлея с каждым мановеньем,

Господней птицей путь на нас держал;

Я, дольше не выдерживая зреньем,

40Потупил взгляд; а он к земле пристал,

И челн его такой был маловесный,

Что даже и волну не рассекал.

43Там на корме стоял пловец небесный,

Такой, что счастье — даже речь о нем;

Вмещал сто душ и больше струг чудесный.

46«In exitu Israel» [663]— так, в одном

Сливаясь хоре, их звучало пенье,

И все, что дальше говорит псалом.

49Он дал им крестное благословенье,

И все на берег кинулись гурьбой,

А он уплыл, опять в одно мгновенье.

52Толпа дичилась, видя пред собой

Безвестный край, смущенная немного,

Как тот, кто повстречался с новизной.

55Уже лучи во все концы отлого

Метало солнце, их стрелами сбив

С небесной середины Козерога, [664]

58Когда отряд прибывших, устремив

На нас глаза, сказал нам: «Мы не знаем,

Каким путем подняться на обрыв».

61Вергилий им ответил: «С этим краем

Знакомимся мы сами в первый раз;

Мы тоже здесь как странники ступаем.

64Мы прибыли немного раньше вас,

Другим путем, где круча так сурова,

Что вверх идти — теперь игра для нас».

67Внимавшие, которым было ново,

Что у меня дыханье на устах,

Дивясь, бледнели, увидав живого.

70Как на гонца с оливою в руках

Бежит народ, чтобы узнать, в чем дело,

И все друг друга давят второпях,

73Так и толпа счастливых душ глядела

В мое лицо, забыв стезю высот

И чаянье прекрасного удела.

76Одна ко мне продвинулась вперед,

Объятия раскрыв так благодатно,

Что я ответил тем же в свой черед.

79О призрачные тени! Троекратно

Сплетал я руки, чтоб ее обнять,

И трижды приводил к груди обратно.

82Смущенья ли была на мне печать,

Но тень с улыбкой стала отдаляться,

И ей вослед я двинулся опять.

85Она сказала мне не приближаться;

И тут ее узнал я [665]без труда

И попросил на миг со мной остаться.

88«Как в смертном теле, — молвил дух тогда, —

Тебя любил я, так люблю вне тленья.

Я подожду; а ты идешь куда?»

91«Каселла мой, я ради возвращенья

Сюда же, — я сказал, — предпринял путь. [666]

Но где ты был, чтоб так терять мгновенья?»

94И он: «Обидой не было отнюдь,

Что он, беря, кого ему угодно,

Мне долго к прочим не давал примкнуть;

97Его желанье с высшей правдой сходно.

Теперь уже три месяца подряд

Всех, кто ни просит, он берет свободно.

100И вот на взморье устремляя взгляд,

Где Тибр горчает, растворясь в соленом,

Я был им тоже в этом устье взят,

103Куда сейчас он реет водным лоном

И где всегда в ладью сажает он

Того, кто не притянут Ахероном». [667]

106И я: «О если ты не отлучен

От дара нежных песен, что, бывало,

Мою тревогу погружали в сон,

109Не уходи, не спев одну сначала

Моей душе, которая, в земной

Идущая личине, так устала!»

112«Любовь, в душе беседуя со мной», [668]—

Запел он так отрадно, что отрада

И до сих пор звенит во мне струной.

115Мой вождь, и я, и душ блаженных стадо

Так радостно ловили каждый звук,

Что лучшего, казалось, нам не надо.

118Мы напряженно слушали, но вдруг

Величественный старец [669]крикнул строго:

«Как, мешкотные души? Вам досуг

121Вот так стоять, когда вас ждет дорога?

Спешите в гору, чтоб очистить взор

От шелухи, для лицезренья бога».

124Как голуби, клюя зерно иль сор,

Толпятся, молчаливые, без счета,

Прервав свой горделивый разговор,

127Но, если вдруг их испугает что-то,

Тотчас бросают корм и прочь спешат,

Затем что поважней у них забота, —

130Так, видел я, неопытный отряд,

Бросая песнь, спешил к пяте обрыва,

Как человек, идущий наугад;

133Была и наша поступь тороплива.

вернуться

659

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

У подножия горы Чистилища. — Новоприбывшие души умерших

1-3. По Данте, гора Чистилища и Иерусалим расположены на противоположных концах земного диаметра, поэтому у них общий горизонт. В северном полушарии вершина небесного меридиана ( «полдневного круга»), пересекающего этот горизонт, приходится над Ерусалимом. В описываемый час солнце, видимое в Иерусалиме, клонилось к закату, чтобы вскоре появиться на небе Чистилища.

вернуться

660

4-6. А ночь… — Согласно средневековой географии, Иерусалим лежит в самой середине суши, расположенной в северном полушарии между Полярным кругом и экватором и простирающейся с запада на восток всего лишь на 180° долготы. Остальные три четверти земного шара покрыты водами Океана. В равном отдалении от Иерусалима находятся: на крайнем востоке — устье Ганга, текущего с запада на восток, на крайнем западе — Геркулесовы столбы, Испания и Марокко. Когда в Иерусалиме заходит солнце, то со стороны Ганга надвигается ночь. В описываемое время года, то есть в пору весеннего равноденствия, ночьдержит в руках весы, то есть находится в созвездии Весов, противостоя солнцу, находящемуся в созвездии Овна. Осенью, когда она «одолеет»день и станет продолжительнее, чем он, она выйдет из созвездия Весов, то есть «выронит»их.

вернуться

661

16. И снова да сверкнет! — Данте жаждет после смерти снова очутиться у горы Чистилища, на берегу спасения.

вернуться

662

26. В той первой белизне. — То, что белело по сторонам приближающегося света, были крылья ангела; то, что белело внизу, — его одежда. Средоточием света было его лицо.

вернуться

663

46. «In exitu Israel»(лат.) — «Когда вышел Израиль [из Египта]».

вернуться

664

56-57. Сбив с небесной середины Козерога. — При восходе солнца созвездие Козерога было на меридиане, а теперь начало склоняться к западу.

вернуться

665

86. И тут ее узнал я. — Данте узнал тень своего друга, композитора и певца Каселлы (ст. 91).

вернуться

666

91-92. Ради возвращенья сюда же— ради того, чтобы после смерти оказаться в Чистилище, а затем в Раю.

вернуться

667

94-105. Каселла рассказывает поэту, что души тех, «кто не притянут Ахероном»(ср. А., III, 70-129), то есть не осужден на муки Ада, слетаются после смерти к устью Тибра (ср. Ч., XXV, 85–87), откуда ангел отвозит их в челне на остров Чистилища. Хотя он долго не брал с собой Каселлу, тот не усматривает в этом обиды, будучи убежден, что желание ангела-перевозчика «с высшей правдой сходно». Но сейчас весна 1300 г., в Риме, начиная с рождества, справляется церковный «юбилей» (см. прим. А., XVIII, 28–33), щедро отпускаются грехи живым и облегчается участь мертвых. Поэтому вот уже три месяца, как ангел «берет свободно»в свою ладью всех, кто ни попросит.

вернуться

668

112. «Любовь, в душе беседуя со мной». — Так начинается одна из канцон Данте, открывающая собою третий трактат «Пира».

вернуться

669

119. Величественный старец— Катон.