1Меж двух равно манящих явств, свободный
В их выборе к зубам бы не поднес
Ни одного и умер бы голодный;
4Так агнец медлил бы меж двух угроз
Прожорливых волков, равно страшимый;
Так медлил бы меж двух оленей пес.
7И то, что я молчал, равно томимый
Сомненьями, счесть ни добром, ни злом
Нельзя, раз это путь необходимый.
10Так я молчал; но на лице моем
Желанье, как и сам вопрос, сквозило
Жарчей, чем сказанное языком.
13Но Беатриче, вроде Даниила,
Кем был смирен Навуходоносор,
Когда его свирепость ослепила,
[1234] 16Сказала: «Вижу, что возник раздор
В твоих желаньях, и, теснясь в неволе,
Раздумья тщетно рвутся на простор.
19Ты мыслишь: «Раз я стоек в доброй воле,
То как насилье нанесет урон
Моей заслуге хоть в малейшей доле?»
22Еще и тем сомненьем ты смущен,
Не взносятся ли души в самом деле
Обратно к звездам, как учил Платон.
[1235] 25По-равному твое стесняют velle
[1236] Вопросы эти; обращаясь к ним,
Сперва коснусь того, чей яд тяжеле.
28Всех глубже вбожествленный
[1237]серафим
И Моисей и Самуил пророки
Иль Иоанн, — он может быть любым,
[1238]—
31Мария — твердью все равновысоки
Тем духам,
[1239]что тебе являлись тут,
И бытия их не иные сроки;
[1240] 34Все красят первый круг
[1241]и там живут
В неравной неге, ибо в разной мере
Предвечных уст они дыханье пьют.
37И здесь они предстали не как в сфере,
Для них назначенной, а чтоб явить
Разностепенность высшей на примере.
40Так с вашей мыслью должно говорить,
Лишь в ощутимом черплющей познанье,
Чтоб разуму затем его вручить.
43К природе вашей снисходя, Писанье
О божией деснице говорит
И о стопах, вводя иносказанье;
46И Гавриила в человечий вид,
И Михаила церковь облекает,
Как и того, кем исцелен Товит.
[1242] 49То, что Тимей
[1243]о душах утверждает,
Несходно с тем, что здесь дано узнать,
Затем что он как будто впрямь считает,
52Что всякая душа взойдет опять
К своей звезде, с которой связь порвала,
Ниспосланная тело оживлять.
55Но может быть — здесь мысль походит мало
На то, что выразил словесный звук;
Тогда над ней смеяться не пристало.
58Так, возвращая светам этих дуг
Честь и позор влияний, может статься,
Он в долю правды направлял бы лук.
[1244] 61Поняв его превратно, заблуждаться
Пошел почти весь мир, и так тогда
Юпитер, Марс, Меркурий стали зваться.
[1245] 64В другом твоем сомнении
[1246]вреда
Гораздо меньше; с ним пребудешь здравым
И не собьешься с моего следа.
67Что наше правосудие неправым
Казаться может взору смертных, в том
Путь к вере, а не к ересям лукавым.
70Но так как человеческим умом
Глубины этой правды постижимы,
Твое желанье утолю во всем.
73Раз только там насилье, где теснимый
Насильнику не помогал ничуть,
То эти души им не извинимы;
76Затем что волю силой не задуть;
Она, как пламя, борется упорно,
Хотя б его сто раз насильно гнуть.
79А если в чем-либо она покорна,
То вторит силе; так и эти вот,
Хоть в божий дом могли уйти повторно.
82Будь воля их тот целостный оплот,
Когда Лаврентий
[1247]не встает с решетки
Или суровый Муций руку жжет,
[1248]—
85Освободясь, они тот путь короткий,
Где их влекли, прошли бы сами вспять;
Но те примеры — редкие находки.
88Так, если точно речь мою понять,
Исчез вопрос, который, возникая,
Тебе и дальше мог бы докучать.
91Но вот теснина предстает другая,
И здесь тебе вовеки одному
Не выбраться; падешь, изнемогая.
94Как я внушала, твоему уму,
Слова святого никогда не лживы:
От Первой Правды не уйти ему.
97Слова Пиккарды, стало быть, правдивы,
Что дух Костанцы жаждал покрывал,
Моим же как бы противоречивы.
100Ты знаешь, брат, сколь часто мир видал,
Что человек, пред чем-нибудь робея,
Свершает то, чего бы не желал;
103Так Алкмеон
[1249], ослушаться не смея
Родителя, родную мать убил
И превратился, зла страшась, в злодея.
106Здесь, как ты сам, надеюсь, рассудил,
Насилье слито с волей,
[1250]и такого
Не извинить, кто этим прегрешил.
109По сути, воля не желает злого,
Но с ним мирится, ибо ей страшней
Стать жертвою чего-либо иного.
112Пиккардa мыслит в повести своей
О чистой воле, той, что вне упрека;
Я — о другой;
[1251]мы обе правы с ней».
115Таков был плеск священного потока,
Который от верховий правды шел;
Он обе жажды утолил глубоко.
118«Небесная, — тогда я речь повел, —
Любимая Вселюбящего, светит,
Живит теплом и влагой ваш глагол.
121Таких глубин мой дух в себе не встретит,
Чтоб дар за дар воздать решился он;
Пусть тот, кто зрящ и властен, вам ответит.
124Я вижу, что вовек не утолен
Наш разум, если Правдой непреложной,
Вне коей правды нет, не озарен.
127В ней он покоится, как зверь берложный,
Едва дойдя; и он всегда дойдет, —
Иначе все стремления ничтожны.
130От них у корня истины встает
Росток сомненья; так природа властно
С холма на холм ведет нас до высот.
133Вот что дает мне смелость, манит страстно
Вас, госпожа, почтительно спросить
О том, что для меня еще неясно.
136Я знать хочу, возможно ль возместить
Разрыв обета новыми делами
И груз их на весы к вам положить».
139Она такими дивными глазами
Огонь любви метнула на меня,
Что веки у меня поникли сами,
142И я себя утратил, взор склоня.
