Мотылек атакующий - Островская Екатерина - Страница 35

• Предыдущая
• 35/50
• Следующая

Старик помялся, лицо его покраснело, но он сказал твердо:

– Во-первых, я не видел, как ему взятку давали. Во-вторых, слишком хорошо знаю вот эту стерву и ее сынка: в одном доме живем. А в-третьих, я и майора Барсукова хорошо знаю, которого вы при мне в коридоре инструктировали: он восемь лет назад, будучи старлеем, задержал моего сына, вытащил у него полученную в тот день зарплату и вдобавок избил дубинкой на пару с сержантом Сыроядовым.

– Тебя… то есть вас зачем сюда пригласили? – еле сдерживаясь, спросил майор Скорин. – Подписывайте быстро и уходите!

– Я пришел в отдел подавать заявление об угоне моего автомобиля «ВАЗ-2111». Потом меня…

– Вы хотите, чтобы вашу машину нашли? – с угрозой произнес Скорин. – Тогда подписывайте протокол. Иначе никто ее искать не будет.

– Да пошли вы все, полицаи хреновы! Я мальчишкой три года в оккупации пробыл, и тогда такие вот, вроде вас, новый порядок наводили. Шастали по дворам с белыми повязками на рукавах, искали, чем поживиться, последнее тащили. А мой батя хорошо вас отстреливал. Жаль, нет его уже. Но ничего, придет он еще, наш день победы…

Старик шагнул к Мышкину и протянул ему руку.

– Держись, сынок. Скоро народ этой мрази воздаст по заслугам.

Мышкин пожал протянутую руку, посмотрел на майора Скорина и сказал:

– Видите, герр штурмбаннфюрер, как наш народ к оккупантам относится.

Старик ушел. Капитан Лущенко побежал за другим понятым. Халилова осталась ждать окончания действа. Привели заплаканную девушку, которая подмахнула новый протокол, даже не спросив, что подписывает. На Мышкина надели наручники и повели по коридору родного отдела. И снова на пути встретился молодой опер Жаворонков, который не заметил наручников и подошел к Мышкину.

– Товарищ капитан, ваш совет нужен…

– Прочь! – не выдержал и сорвался майор Скорин. – Все отвалите отсюда! Ты что, идиот, не видишь, что он в браслетах?

Жаворонков покраснел, посмотрел на наручники, потом на Скорина и довольно ехидно спросил:

– Я только хотел узнать, как остаться честным и в тюрьму не сесть?

Маша готовилась к бою с Ли Хэнги – просматривала видеозаписи ее схваток во время тренировок в зале. Рядом был приглашенный тренер кореец Хегай, который объяснял каждое действие будущей соперницы.

– Она не тхэквондистка, а скорее каратистка, но удары наносит лишь для отвлечения внимания, ее цель – ухватить за одежду. Если выйдешь против нее в обтягивающем, то будет работать на подсечках. Схватит за руку, одним движением качнет, потом подсечка и прыжок всем телом сверху, чтобы ударить локтем… Но главное у нее – скорость. Она и имя себя взяла Ли Хэнги, что на русский переводится как «самолет», потому что быстрая.

На тренировки приходил и Кущенко-старший. Смотрел, как Маша работает с тренером. А потом интересовался:

– Как дела идут?

Кореец показывал ему большой палец. Кущенко уходил.

Потом приходил Коля или кто-нибудь из телохранителей Алексея Филипповича и звал Машу в ложу на обед. Она садилась за накрытый стол и смотрела на огромный видеоэкран на стене, на который пускали запись боев кореянки. Смотрела, пила сок и слушала, что ей говорит Кущенко. А тот повторял практически одно и то же: как восхищен ею, как надеется на нее и нисколько не сомневается, что Маша – будущая чемпионка мира по женскому миксфайту, если, конечно, чемпионат по смешанным единоборствам будет проведен в ближайшее время.

Менеджер Эмили Джексон дал согласие на бой своей подопечной с Машей. Про Мотылька он ничего не слышал, боев не видел, но когда узнал ее рост и вес, сомневаться не стал. Бой назначили на четверг, хотя обычно в «Колизее» женские схватки в этот день не проводились.

Маша видела запись боя Джексон и Ли Хэнги. Бой, который американка проиграла вчистую. Это было несколько лет назад, когда Джексон еще была на подъеме. С тех пор она проводила бои с переменным успехом – у слабых соперниц выигрывала, сильным проигрывала. Но против сильных ее выпускали редко.

Маша уже стояла на ринге, когда зазвучала песня Майкла Джексона «Билли Джин» и на дорожке, ведущей к рингу, появилась темнокожая Эмили Джексон. Ее представляли долго, перечислили все завоеванные ею титулы и количество побед. Эмили приплясывала, но это выглядело не очень впечатляюще, потому что американка была с избыточным весом и вряд ли моложе сорока лет. Когда соперниц подвели друг к другу, Маша увидела, что Джексон не горит желанием драться. Более всего ее, похоже, пугало, что бой затянется. Маша не впечатлила ее, а потому Эмили, вероятно, захочет закончить схватку побыстрее.

Американка и в самом деле бросилась вперед и дважды с размаху ударила по воздуху, потому что Маша увернулась и встретила ее левым джебом. Голова негритянки мотнулась, но она снова пошла вперед. И Маша опять встретила ее джебом. Так они и крутились по рингу – Джексон не очень быстро наступала, Маша отвечала ей резким встречным ударом. Конечно, Мотылек могла бы провести серию из двух или трех ударов, чтобы закончить схватку, но этого не пришлось делать, потому что через две с небольшим минуты после начала боя Джексон уже с трудом передвигалась по рингу. А Маша кружилась вокруг нее и жалила, жалила… К перерыву лицо Джексон распухло, правый глаз почти полностью заплыл. Со звуком гонга американка дошла до своего угла, опустилась на подставленный секундантом стул и что-то тихо сказала ему, качая головой. Секундант ничего не ответил. Вся команда Джексон была обескуражена – о том, чтобы с таким лицом ехать в Москву на бой с Пирцхвалавой, нечего и думать, а отмена боя грозит большой неустойкой.

Маша сидела в своем углу, и Коля обмахивал ее полотенцем, в чем не было особой необходимости: она не устала, а кондиционеры в зале работали неплохо.

– Врежь ей, – советовал Коля, – дай так, чтобы навсегда к нам дорогу забыла. И ногой еще добавь…

– Не надо, – возразила Маша, – ей и так плохо.

На самом деле ей было жаль немолодую негритянку. Накануне она вычитала в Интернете, что у Эмили Джексон трое детей, а муж осужден за мошенничество, и женщина обязалась выплатить нанесенный им ущерб, чтобы супругу скостили срок.

Как только прозвучал гонг, извещающий о начале второго раунда, секундант соперницы выбросил на ринг полотенце.

Рефери поднял Машину руку.

Эмили Джексон подошла поздравить, обняла, и тогда Маша шепнула ей:

– I’m sorry. It’s just a sport [1].

– Bitch! [2]– с ненавистью шепнула в ответ негритянка.

Зрители еще не разошлись, а Маша уже была в ложе Кущенко. Сюда втиснули три столика, за которыми расселись тренеры, Олег Валентинович с помощником Колей, Эмили Джексон с менеджером, актер-ведущий, отец и сын Кущенко, Маша. Негритянка уже отошла от своего поражения, пила шампанское и даже пыталась улыбаться, когда Олег Валентинович шутил. И все же при взгляде на Машу лицо ее становилось напряженным и угрюмым. Менеджер Эмили Джексон пил водку, которую ему неустанно подливал Коля, и ругался.

Олег Валентинович вполне сносно объяснялся на английском, но он устал. Вышел из-за стола и сказал:

– Не могу больше. Этот дурак еще какие-то деньги с меня требует. Говорит, что сегодня была… Забыл, как по-английски будет «подстава».

Мужчина вышел в коридор, а Маша села на его место.

– Когда мужа выпустят? – поинтересовалась она у Эмили.

– Через год обещают, – ответила та, – Можно было бы и раньше прошение подать, но мы сейчас с Москвой влетели. Теперь мне надо с такой рожей на ринг выходить или же нам придется возвращать аванс, да еще неустойку за срыв поединка выплатить. А неустойка сто тысяч. Откуда брать?

– Я думаю, наш менеджер решит вопрос.

Джексон покачала головой.

– Бой состоится, только вместо тебя выйду я, – сказала Маша. – Это будет по-спортивному.

• Предыдущая
• 35/50
• Следующая