Цементная блондинка (Право на выстрел) - Коннелли Майкл - Страница 21

• Предыдущая
• 21/97
• Следующая

— Слушайте, мне ваша исповедь не нужна. Что-нибудь еще сообщить можете?

— Нет, умник, не могу.

— Как вас зовут?

— А какая разница?

— Слушай, мы тут ищем убийцу, а не в шпионов играем. Как назывался прокат, где ты взял эту кассету?

— Не скажу. Вы тогда сможете вычислить, как меня зовут. Какая разница? Эти пленки повсюду валяются, в любом из таких заведений.

— Откуда ты знаешь, если брал «только один разок»?

Собеседник повесил трубку. Босх просидел еще час. В итоге они насчитали пять звонивших, которые утверждали, что лицо, показанное по телевизору, принадлежало порноактрисе. Однако только один человек сказал, что ее звали Мэгги. Остальные заявили, что не обращают внимание на имена. Один сказал, что ее звали Бекки и она жила в Студио-Сити, а еще один узнал в ней исполнительницу стриптиза, которая работала в «Ловушке» на Ла-Бреа. Один из звонивших уверял, что лицо принадлежит его пропавшей жене, но, как выяснил Босх из дальнейшего разговора, она исчезла всего два месяца назад. Надежда и отчаяние, звучавшие в голосе этого человека, показались Босху неподдельными, и он не знал, обрадуется ли собеседник, узнав, что эта женщина не может быть его женой, или огорчится, вновь оказавшись в неизвестности.

Три раза звонили люди, дававшие пространные описания женщин, которые, по их мнению, могли оказаться «цементной блондинкой», но, поговорив с ними некоторое время, Босх и Эдгар понимали, что это — своего рода извращенцы, щекотавшие себе нервы, разговаривая с полицейскими, и ловившие от этого кайф.

Самым необычным оказался звонок от женщины-медиума из Беверли-Хиллз. Она сказала, что в тот момент, когда по телевизору показывали лицо, она положила на экран руку и почувствовала, как дух погибшей женщины кричит, обращаясь к ней.

— И что же она кричала? — терпеливо спросил Босх.

— «Слава!»

— Чему слава?

— Я полагаю. Спасителю нашему, Иисусу, но точно не знаю. Это все, что я услышала. Я могла бы сказать больше, если бы мне удалось прикоснуться к самой гипсовой голове и почувствовать заклятие...

— А дух случаем не представился? Вы понимаете, чем мы тут занимаемся? Нас интересует ее имя, а не крики восхваления.

— Когда-нибудь вы мне поверите, но к тому времени будет уже поздно.

И она повесила трубку.

В полвосьмого Босх заявил Эдгару, что уезжает.

— А ты? Или будешь торчать здесь до одиннадцатичасовых новостей?

— Да, посижу пока. Но я и один справлюсь. Если будет слишком много звонков, вызову сюда кого-нибудь из придурков-дежурных.

— Ну, и что дальше? — спросил Босх.

— Не знаю. А ты как думаешь?

— Если не считать звонков по поводу твоей мамы, скорее всего, надо разрабатывать версию с порноактрисой.

— Не приплетай сюда мою дорогую мамочку. А как, по-твоему, я могу проверить эту порнуху?

— Полиция нравов. Там есть детектив третьего класса, Рэй Мора. Он как раз работает по порнографии — лучший в этом деле. И тоже, кстати, был в следственной бригаде по Кукольнику. Позвони ему, пусть придет, взглянет на эту физиономию. Не исключено, что он ее знал. Скажи ему, что один из звонивших назвал ее Мэгги.

— Сделаю. Похоже на Кукольника, верно? Я имею в виду, что она — из порнухи.

— Да, похоже. — Босх на секунду задумался, а затем добавил: — Две других жертвы тоже этим занимались. И та, которой удалось от него сбежать — тоже.

— Счастливая. Она до сих пор в этом бизнесе?

— Была, когда я последний раз о ней слышал. Но как я понимаю, сейчас ее, возможно, уже и нет на свете.

— Но это ведь еще ничего не значит, Гарри?

— Что?

— Порно. Отсюда еще не следует, что это был Кукольник. Настоящий Кукольник.

Босх только кивнул головой. У него появилась одна идея, которую он решал осуществить по пути домой. Он вышел к своей машине и достал из багажника «поляроид». Затем, вернувшись в кабинет, сделал два снимка головы в коробке и, когда они проявились, спрятал их в карман пиджака.

Наблюдая за его действиями, Эдгар спросил:

— Что ты надумал?

— Я сейчас еду к Сильвии и по пути заскочу в супермаркет для взрослых в Вэллей.

— Смотри, чтобы тебя не застукали в одной из этих маленьких кабинок с пиписькой наружу[13].

— Спасибо за заботу. Потом сообщи мне, что сказал Мора.

Босх выехал на улицы, ведущие к Голливудскому шоссе. Проехав к северу, он выбрался на Ланкершим, а по ней доехал до Северного Голливуда в Сан-Фернандо Вэллей. Все окна в машине были открыты, и прохладный ветер обдувал его с четырех сторон. Босх курил, стряхивая пепел в воздушные струи за окном. По радио передавали какой-то техно-фанк джаз, поэтому Босх выключил его и поехал дальше в тишине.

Вэллей представлял собой спальный район, причем в гораздо большей степени, чем могло показаться. Дело в том, что это был центр порнографической индустрии. Здесь, в маленьких райончиках Ван-Найс, Канога-Парк, Нортридж и Чэтсворт, гнездились сотни студий по производству порнофильмов, магазинов, где их продавали, и пунктов проката. Девяносто процентов мужчин и женщин, которые спаривались перед камерами, поставлялось агентствами фотомоделей из Шерман-Оакс. Соответственно Вэллей являлся и самым обширным рынком сбыта подобной продукции. Здесь ее производили, здесь же и продавали — через пункты почтовой доставки видеокассет, расположенные в этих же магазинах и студиях вроде «Экс маркс зе спот» наЛанкершим-Бульвар.

Босх втиснул машину на стоянку перед огромным магазином и несколько секунд разглядывал его. Раньше здесь располагался супермаркет «Пик-н-Пэй». Теперь его некогда стеклянные витрины были заложены кирпичом. Стена под красной неоновой надписью «Экс маркс зе спот» была побелена, и на ней черной краской намалеваны силуэты обнаженных женщин с огромными грудями. Они были похожи на металлические фигурки, которые Босх часто видел на брызговиках грузовиков, проносившихся по шоссе. Их, наверное, навешивали те самые ребята, для которых и существовали заведения вроде этого.

«Экс маркс зе спот» принадлежал человеку по имени Гарольд Барнс, одной из главных акул от порнографии в Чикаго. Прибыли от этого заведения увеличивались примерно на миллион долларов каждый год — по крайней мере, так значилось по документам. Наверное, еще один миллион укрывался от налоговой инспекции под прилавком. Босх знал все это от Моры из полиции нравов, с которым четыре года назад они провели немало ночных дежурств, работая в следственной бригаде.

Босх увидел, как из «тойоты» вышел парень лет двадцати пяти, быстро подошел к массивной входной двери и по-шпионски скользнул внутрь. Босх последовал за ним. Передняя половина бывшего супермаркета использовалась как торговое помещение. Здесь сдавали напрокат и продавали видеозаписи, журналы и другие разнообразные — в основном сделанные из резины — товары, предназначенные для взрослых покупателей. В задней части помещения были расположены комнаты для «приватных встреч» и видеокабинки на одного человека. «Тяжелый металл», гремевший сзади, смешивался в ушах Босха с дребезжавшими наподобие пустых жестянок криками фальшивой страсти, которые доносились из видеокабинок.

Слева от него находился стеклянный прилавок, за которым стояло двое мужчин. Один — здоровенный — видимо, должен был поддерживать порядок, другой — поменьше и постарше — рассчитывался с посетителями. По взглядам, которые они бросали на него, по тому, как туго натянулась кожа вокруг их глаз, Босх понял, что они раскусили его сразу, как только он вошел. Подойдя к ним, он положил на прилавок снимок, сделанный «поляроидом».

— Я пытаюсь узнать ее имя. Слышал, что она снималась на видео. Узнаете?

Маленький наклонился и стал рассматривать фото, в то время как другой даже не пошевелился.

— Похожа на пирожное, мать твою, — сказал коротышка. — А я пирожные не рассматриваю. Я их ем.

Он обернулся на громилу, и они обменялись понимающими улыбками.

• Предыдущая
• 21/97
• Следующая