Цементная блондинка (Право на выстрел) - Коннелли Майкл - Страница 70

• Предыдущая
• 70/97
• Следующая

— Вы писали о порнобизнесе?

Лок открыл глаза.

— Да, я написал эту книгу перед «Черными сердцами». Вы читали ее?

— Нет.

Психолог вновь опустил веки.

— Конечно же, нет. Несмотря на завлекательное название, это скорее учебник. По нему занимаются студенты. Когда я последний раз говорил со своим издателем, он сказал мне, что эта книга продается в книжных магазинах ста сорока шести университетов, включая университет Гопкинса. За два года она выдержала четыре издания и до сих пор раскупается. Хотите почитать?

— С удовольствием.

— На обратном пути вы будете проходить мимо студенческой книжной лавки. Она там продается. Только должен вас предупредить: она дорогая. Тридцать баксов. И не очень простая для понимания.

Босха неприятно удивило, что Лок не дал ему один из экземпляров, стоявших на полке. Может быть, доктор так по-детски отомстил Босху за то, что тот отказался допустить его к наружному наблюдению? Интересно, как объяснила бы такое поведение Мелисса, специалист по детской психологии?

— Что касается нашего подозреваемого, тут есть еще один момент. Даже не знаю, какие выводы можно будет из этого сделать.

Лок открыл глаза, но по-прежнему не шевелился.

— Примерно за год до того, как начались убийства Кукольника, он развелся. В деле о разводе есть свидетельство его жены, что между ними исчезла половая близость. Это вам что-нибудь говорит?

— Они перестали трахаться?

— Полагаю, что да. Правда, в судебных документах такого слова нет.

— Это может подойти. Впрочем, честно говоря, мы, психоаналитики, умеем подогнать под наши прогнозы абсолютно все. Однако в данном случае можно предположить, что ваш подозреваемый стал импотентом по отношению к своей жене. Она не соответствовала той эротической модели, в направлении которой он двигался. Фактически она оказалась для него пройденным этапом.

— Значит, по вашему мнению, это не является причиной, по которой можно снять с него подозрения?

— Наоборот. По-моему, это — дополнительное свидетельство того, что в нем происходили серьезные психологические сдвиги.

Обдумывая услышанное, Босх попробовал представить себе Мору. Коп из отдела нравов каждый день вращался в кричаще безвкусном мире порнографии. В конце концов это не могло не сказаться на его взаимоотношениях с женой.

— Вы можете сообщить мне что-либо еще? Какие-нибудь соображения по поводу подозреваемого, которые могли бы нам помочь? У нас на него ничего нет. Никаких улик. Мы не можем его арестовать. Единственное, что в наших силах, — наблюдать. А это становится опасным. Если мы упустим его из вида...

— Он может убить.

— Да.

— И у вас по-прежнему не будет никаких улик.

— Я подумываю об обыске. Что нам следует искать?

— Где?

— В его доме.

— Ага, вы собираетесь навестить его дом с негласным — и, видимо, незаконным — обыском? Однако там вы должны проявлять предельную осторожность.

— Я думаю, у меня получится, если только кто-нибудь сумеет отвлечь его на это время. Кроме того, я пойду туда не один.

Лок подался вперед, глаза его расширились. В них снова появилось прежнее возбуждение.

— А может быть, если удастся его отвлечь, я тоже мог бы осмотреть его дом? Я же специалист в этих делах, Гарри. А вам лучше удалось бы отвлечь его на это время. Вы могли бы беседовать с ним на профессиональные темы, а я попросился бы в туалет. Я бы сразу понял, если...

— Забудьте об этом, доктор Лок. Это невозможно ни при каких обстоятельствах. Вы понимаете? Это слишком опасно. Так вы поможете мне?

— Хорошо, хорошо. Я снова приношу свои извинения. Мысль о возможности проникнуть в дом и в сознание этого человека так возбуждает меня потому, что он, убивающий с периодичностью раз в семь месяцев, почти наверняка хранит дома свои трофеи. Они питают его фантазии и помогают ему мысленно воссоздавать картины убийств, на время подавляя желание убивать вновь и вновь.

— Понимаю.

— У этого человека цикл довольно длинный. Поверьте, в течение этих семи месяцев желание действовать, выйти на улицу и убить живо в его сознании. Оно присутствует постоянно. Всегда. Помните об эротической оболочке, о которой я говорил на суде?

— Разумеется.

— Он испытывает потребность удовлетворять эту оболочку, выполнять то, что она ему диктует. Как он это делает? Как он выдерживает шесть, семь или восемь месяцев? Ответ прост: он хранит трофеи, напоминающие ему о предыдущих завоеваниях. Под завоеваниями я подразумеваю убийства. Он хранит вещи, которые напоминают ему о том, что случилось раньше, и помогают выстраивать эротические фантазии. С их помощью он может увеличивать интервалы между убийствами, сдерживать импульсивные порывы к действию. Ведь он прекрасно понимает: чем реже он убивает, тем меньше шансов, что его найдут.

Если вы не ошибаетесь, после последнего убийства прошло уже восемь месяцев. Это значит, что он уже дошел до черты, за которой перестает себя контролировать. И в то же время мы имеем написанную им записку и его странное желание не остаться в неизвестности. Он хочет подняться и заявить: «Я — лучше Кукольника. Я продолжаю. А если вы мне не верите, проверьте, что я оставил в цементе в таком-то месте».

Записка свидетельствует, что в нем происходит активный процесс распада личности, хотя в то же время он отчаянно борется, чтобы сохранить над собой контроль. Вот уже семь с лишним месяцев!

Босх погасил сигарету о край корзины для мусора, выбросил ее и достал записную книжку.

— Мы ни разу не находили одежду жертв — и Кукольника и последователя. Может быть, в качестве трофеев он хранит именно ее?

— Возможно и такое, но уберите блокнот, Гарри. Так будет проще. Не забывайте, что этот человек выбирал своих жертв на видеокассетах. Так есть ли лучший способ хранить свои воспоминания, чем видеокассеты? Когда вы окажетесь в его доме, Гарри, ищите именно их. И видеокамеру.

— Он снимал убийства на пленку, — сказал Босх. Это был не вопрос. Он просто подытожил сказанное Локом, готовя себя к тому, что ожидало его в доме Моры.

— Мы, конечно, не можем быть полностью в том уверены, — заметил Лок. — Кто знает? Но я бы поставил на это. Помните Уэстли Додда?

Босх отрицательно покачал головой.

— Его казнили года два назад в Вашингтоне. Повесили. Прекрасная иллюстрация поговорки «что посеешь — то пожнешь». Он убивал детей. Любил вешать их в своем гардеробе — на крючках для одежды. И еще он любил снимать их на свой «Поляроид». После того, как его схватили, полиция обнаружила у него дома целый фотоальбом с фотографиями убитых им детей. Причем каждая карточка была аккуратно надписана. Отвратительная находка. Но уверяю вас, этот альбом спас жизни многим другим маленьким мальчикам. Это совершенно точно. Потому что с его помощью преступник мог удовлетворять свои фантазии, не прибегая к очередному убийству.

Кивком головы Босх показал, что понимает собеседника. Где-нибудь в доме Моры он обнаружит видеозапись или целую фотогалерею, от которой вывернуло бы любого нормального человека. Но Море это помогает удержаться от убийства в течение восьми месяцев.

— А помните вы Джеффри Дамера? — спросил Лок. — Из Милуоки? Он тоже был фотографом. Любил снимать расчлененные трупы. Из-за этого полиция не могла найти его в течение многих лет. А потом он перестал их расчленять. Это было ошибкой с его стороны.

После этих слов в кабинете воцарилось молчание. В сознании Босха возникали жуткие воспоминания о трупах, с которыми ему когда-либо приходилось сталкиваться. Словно пытаясь отогнать их, Босх потер глаза.

Перед тем, как покинуть кампус, Босх зашел в студенческую книжную лавку. Целую стопку экземпляров книги Лока о порнобизнесе он нашел в секции литературы по психологии и социальным исследованиям. Верхний был потрепан и захватан, поэтому Босх взял тот, что лежал под ним.

Девушка за кассой открыла книгу, чтобы посмотреть ее цену, и сразу же наткнулась на черно-белую фотографию женщины, делающей мужчине минет. Лицо ее моментально стало пунцовым, хотя — не до такой степени, как у самого Босха.

• Предыдущая
• 70/97
• Следующая