Непристойное предложение - Гир Керстин - Страница 18
- Предыдущая
- 18/53
- Следующая
– Ты уже можешь накрывать на стол, – сказал Оливер, когда я вышла из ванной. – На открытом воздухе, если тебе не холодно.
– Нет. Я всегда любила эти долгие, полные свежести весенние вечера. Ведь есть ощущение, что впереди у тебя целое лето.
На просторную лоджию выходили огромные, до пола окна. Здесь стояла лишь большая напольная ваза, подаренная мной семейству Оливера на новоселье. Уже начинало смеркаться, но даже приглушенный свет сумерек не мог скрыть скудость убранства лоджии. Я принялась накрывать стол из тикового дерева, одиноко стоявший в центре под большим зонтом. Так как я не смогла сразу найти ни скатерть, ни салфетки, то очень обрадовалась, когда краем глаза заметила в шкафу для посуды садовый подсвечник со свечой. Подсвечник был изготовлен из стекла пастельных тонов, и мне почему-то подумалось, что он также был в этом доме подарком. И скорее всего от Катинки. Совершенно очевидно, что сама Эвелин никогда бы не решилась нарушить стиль своего дома, привнося в него такие бестолковые мелочи. Впрочем, здесь она была права. Я, как правило, тоже всегда убирала подарки Катинки подальше в шкаф. Но для украшения пространства вне дома вещица очень даже годилась.
Впрочем, несмотря на свет свечей, место для ужина выглядело не лучше, чем крытая парковочная площадка. Тем не менее, мы находились на самом верхнем этаже самого высокого корпуса в здании, и выше нас было только небо со звездами. В сумерках силуэты высотных зданий в центре города и телебашня, казалось, приблизились. Вид, пожалуй, наилучший, который можно было себе представить из окон дома в большом городе. Для меня, привыкшей жить в окружении зелени, это было, конечно, слишком. Я была далека от городской жизни.
Присутствие садового светильника, казалось, понравилось Оливеру.
– Уютно, – произнес он, выходя на лоджию с лазаньей. – Ты привезла эту штуковину с собой из дома?
– Нет, – ответила я. – Это ваша вещь.
Что же касается уюта в моем представлении, то это было нечто совсем другое. Лазанья, впрочем, выглядела очень достойно. Оливер открыл бутылку вина. И мне показалось, что я очень долго не ела такой вкусной пищи. Все эти полуфабрикаты, приготовленные в микроволновке, с течением времени стали казаться одинаковыми на вкус.
– За предстоящие шесть месяцев, – предложил тост Оливер и посмотрел мне прямо в глаза.
– За миллион евро, – уточнила я и поморгала пушистыми ресницами. – Что ты собираешься делать со своими деньгами, если дело выгорит?
– Рассчитаюсь с долгами, – вздохнул Оливер. – Ты даже не можешь представить, как высоки наши ежемесячные выплаты по кредитам и долгам.
– Как же, как же, – ответила я и подумала о шикарном «Z4». – Но ведь должно немножко и остаться. О чем ты мечтаешь?
– Ах, – пренебрежительно ответил Оливер, – совсем не обязательно о деньгах.
– Как? – Я была слегка шокирована.
– Честно говоря, я лишь делаю то, что хочет Эвелин. Если бы мы не делали этого, то большую часть жизни просто ругались бы друг с другом. А долги с некоторых пор уже невозможно игнорировать. Особенно теперь, когда Эвелин ушла с работы, станет очень трудно. Главным образом трудно поддерживать тот стиль жизни, к которому мы привыкли.
– Ну а что же ты все-таки сделаешь с деньгами, которые обязательно останутся после уплаты всех долгов?
Оливер пожал плечами:
– Я же говорю, деньги меня почти совсем не интересуют. То, что мне нужно, – это здоровые дети и работа, которая будет приносить мне радость еще лет двадцать. Но, прости меня, эти вещи не купишь ни за какие деньги.
– Ну, работа-то у тебя есть, – сказала я и посмотрела на часы. – О, кстати, ты сегодня будешь в новостях? Или ты сегодня не работал?
– Конечно, работал, – ответил Оливер. – Если ты не против, то десерт мы сможем съесть перед телевизором. Хорошо?
Так, значит, предусмотрен еще и десерт! Мило!
В вечерних новостях, к удивлению, Оливер не вел репортаж с очередного пожара. Он комментировал события, происходившие на трассе А1 вследствие огромной тридцатикилометровой пробки, причиной которой послужила тяжелая автокатастрофа. И еще брал интервью у некоторых несчастных сограждан, оказавшихся в этой ловушке и просидевших там многие часы.
– Меня забросили туда на вертолете, – объяснял Оливер. – Поэтому лицо у меня такое зеленое.
– Ты прекрасно выглядишь, – возразила я. – Особенно в те моменты, когда подмигиваешь.
– Это мне что-то попало в глаз.
– Не важно, выглядит это здорово. Я тебя еще никогда не видела на экране в таком большом репортаже. Да еще и в полный рост. Обычно видна лишь твоя голова, а на экране она кажется несколько больше, чем в реальности.
Я прильнула к экрану. С развевающимися на ветру непослушными волосами Оливер брал интервью (о чудо!) снова у какого-то пожарного, который на этот раз руководил тушением загоревшихся в результате аварии машин.
– Папа прав, – вздохнул Оливер. – Мне всегда достается брать интервью у пожарных, что бы вокруг ни происходило.
Я хмыкнула:
– Но у этого по крайней мере хоть фамилия не Ковальский.
Оливер захохотал:
– Эта профессия, конечно, не профессия моей мечты. – Он стал снова серьезным. – Но я совсем не амбициозный человек. И мне совершенно не хочется вести репортажи из каких-либо кризисных точек нашей планеты. А политика мне до смерти неинтересна.
– Но ты же хороший репортер, – сказала я. – У тебя совсем не такое слащаво-сытое лицо, как у многих твоих коллег. Будет жаль, если ты сменишь профессию. А на свете есть много чего более интересного, чем интервью с пожарными, и совсем нескучного.
– Конечно, – ответил Оливер. – Но я хочу заниматься этим, не только стоя перед камерой. С большим удовольствием я готовил бы собственную программу. И при этом совсем не обязательно находиться в кадре. У меня уже давно зреет идея, и я думаю, что она может воплотиться в жизнь. И тебе это наверняка будет интересно. Речь идет о садоводстве и о растениях вообще.
– Передача о растительном мире, – сказала я. – Да, эта область срочно нуждается в обновлении, потому что большинство из того, что показывают на эту тему сейчас, действительно смертельно скучно.
– В Англии есть шоу, которое можно назвать по-настоящему живым: владельцы какого-нибудь запущенного до безобразия участка или подворья запираются в своих владениях вместе со съемочной группой на неделю и не выходят оттуда до тех пор, пока не создадут из помойки настоящий рай. При этом все это, естественно, снимается на пленку.
– Некое «До – после» – шоу для садоводов, – воодушевленно произнесла я. – Здорово.
– Да, – сказал Оливер. – Потрясающая идея, правда? Но наш директор несправедливо полагает, что у англичан совершенно иное отношение к своим участкам, чем у нас, немцев. Те немцы, которые могут рассматриваться как потенциальные участники такой передачи, скорее всего не захотят что-то менять на своих участках. И всегда будут считать, что состояние их садов до программы было лучше, чем после. Кроме того, директор считает, что мы должны заниматься проблемами более молодых немцев, а их проблемы скорее всего очень далеки от садоводства. И лишь когда он узнал, что моей идеей заинтересовались ряд частных студий, то перестал так скептически относиться к этому замыслу. Но он хочет более свежей, чем у англичан, концепции. Над этим я сейчас и работаю.
– Но такая программа могла бы стать совершенно потрясающей, – заметила я. – Я уже сейчас готова назвать дюжину мест, срочно требующих переустройства. Тебе необходимо как можно скорее подготовить свою концепцию, иначе кто-нибудь обойдет тебя и уведет идею прямо из-под носа.
Оливер улыбнулся:
– Честно говоря, я как раз и думал над тем, чтобы немного озадачить этим и тебя, Блуменкёльхен. Ведь среди нас ты – самый главный эксперт по садоводству.
– Я охотно тебе помогу, – польщенно произнесла я. – А если дело с программой выгорит, то вы сможете весь необходимый материал и растения брать у нас – это позволило бы резко пойти в гору и нашему бизнесу.
- Предыдущая
- 18/53
- Следующая
