Дело о похищенных младенцах - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/46
• Следующая

Помню, как Соболин мучился, подыскивая для своих статей подходящие формулировки: «Гурджиев, известный в криминальных кругах как Жора Армавирский…» Но Аню Лукошкину, нашего юриста, даже это не устраивало, она боялась судебных исков. И Соболин вымучивал что-то уж вовсе несусветное:

«Гурджиев, которого многие путают с Жорой Армавирским…»

Гурджиев не танцевал, он о чем-то беседовал с Аллоевым. А когда мужчины подняли глаза, я — сама не знаю почему — жестами поманила их в наш кружок. Они переглянулись, Гурджиев с улыбкой помотал головой. Иришка, посмотрев на меня, покрутила пальцем у виска. Но мне было весело.

Два молодых джигита, оказывается, уже передислоцировались за наш столик и обхаживали ничего не соображающую Маечку.

— Ей не наливать, — приказала Иришка.

— Ну чуть-чуть, а? — с акцентом спросил круглолицый. Его звали Карен, а того, что с орлиным носом, Геворк.

Я почувствовала, что пьяна. Хозяин клуба Казбек продолжал петь с эстрады песни Тома Джонса. Иришка высокомерно выслушивала комплименты Геворка.

Туалет в клубе находился в темном закутке. Пальцы мои дрожали, запереться удалось с трудом. Закружилась голова.

— Главное это правильно начать, — сказал мне откуда-то сверху голос Горбачева.

— А кто будет воду сливать, понимаешь? — недовольно проворчал Ельцин.

— Если увидишь террориста — мочи его, мочи! — услышала я нервный голос Путина.

И тут пол у меня под ногами зашатался, я с трудом шагнула к раковине.

Приложила мокрый платок к вискам, достала косметичку, привела себя в порядок.

— Вай! — сказал человек, в которого я ткнулась головой, выбредая из туалета. — Какая неосторожная девушка, здесь же ступенька — упасть можно.

Человек положил руки на мои плечи и почему-то не спешил отпускать. Аромат дорогого мужского парфюма меня вконец одурманил. Я грудью прижала незнакомца к стенке, и наши губы встретились.

«Господи, я же целуюсь с Жорой Армавирским!» — сообразила я через пять минут. Но испуга не было. Мы не могли оторваться друг от друга, я потеряла ощущение времени. Мимо нас, в этом темном закутке перед туалетом, ходили люди. Прошелестела танцовщица, пробежал темнокожий Жан-Поль…

«Это не люди, это тени… Вы снова здесь, изменчивые тени», — отключаясь, подумала я.

А затем Гурджиев отдышался, мы перекинулись несколькими пустыми фразами. Он сунул мне визитку, от которой я сразу хотела избавиться. Смутно помню, что мы с Иришкой не доверили Маечку двум джигитам и сами посадили ее в такси. Помню, как в прихожую выскочил заспанный Антошка и бросился мне на грудь. А Соболин невозмутимо спал. И от этого мне стало страшно настолько, что я протрезвела.

— Марина Борисовна, а есть ли у вас что-нибудь о Гурджиеве? — невинно поинтересовалась я, когда мы курили в коридоре.

Агеева хитро прищурилась:

— Армавирский? Про этого субчика информации сколько угодно! А зачем тебе?

Я начала плести ахинею о своей подруге, муж которой якобы хочет начать с Гурджиевым бизнес, но побаивается…

Кажется, хитрюга Агеева мне не очень-то поверила. Но досье дала. Почему жизнь ничему меня не учит?

Ведь все мои авантюры ни разу не приводили ни к чему хорошему. Когда-то я ужасно переживала измены Соболина, ревновала как бешеная собака. И заказала своему, бывшему любовнику Майку видеослежку за мужем. Что ж, я убедилась, что Володя коротает время в постели с прокуроршей Смирновой. Но кто ж знал, что Смирнова вовсе не так проста, и на видеокассете с ней оказалось записано кое-что лишнее… У меня из-за той истории чуть не похитили Антошку. Майк был убит. Смирнова продолжает трудиться в прокуратуре.

А потом я ввязалась в историю с «Белой стрелой». И опять не понимаю — с чего меня туда потянуло? Неужели лавры Спозаранника не дают мне покоя?

Когда полковник Виктор Палыч понял, что я знаю об их организации слишком много, он решил меня завербовать. Но я устроила такую истерику, что он испугался. Я кричала прямо в баре у метро «Спортивная», что если он не оставит меня в покое, я предам огласке все, что о них знаю. И добьюсь расследования смерти офицера ФАПСИ Комарова.

(Господи, неужели он тоже погиб из-за меня?) Понятия не имею, почему они не поступили со мной так же, как с ним.

Виктор Палыч на прощание улыбнулся:

«Придет момент, Анна, и вы нам понадобитесь!» — «Не придет!» — мстительно заявила я. Он лишь промолчал многозначительно.

Но я все-таки жуткая трусиха — и потому рассказала обо всем Максу Ленскому, матерому журналисту. "Твой Виктор Палыч, судя по повадкам, обычный гебешник. Или из действующего резерва. А «Белая стрела» — это все-таки, думаю, сказки для таких доверчивых девушек, как ты, — наставительно объяснил мне Ленский. — Пойми сама, привычная аббревиатура ФСБ уже ни у кого прежнего страха не вызывает. Всем известно, что они «крышуют» коммерсантов, как и любые менты, так же занимаются полулегальным бизнесом и так же уязвимы и смертны, как все остальные. А вот «Белая стрела» — это уже что-то зловещее, непостижимое…

Ну была «Белая стрела» в Смоленске — и что? Оказалось, обычная ментовская банда. Запомни: спецслужбы с таким названием у нас в стране нет и быть не может".

Я хотела верить Максу, очень хотела… «А как же убийство Комарова?» — «Либо случайность, либо, допускаю, он крутил бизнес с твоим Палы чем. Люди бабки не поделили, за это его и убрали. Но вовсе не за утечку информации о „Белой стреле“ — это чушь!» — со знанием дела рассуждал Ленский. Я хотела напомнить Максу, что раньше он говорил мне прямо противоположное, но не стала.

Вычеркнуть из своей памяти и Виктора Палыча, и Комарова, и «Белую стрелу» — вот о чем я мечтала. И это почти удалось.

А теперь зачем-то влезаю в новую историю…

Впрочем, почему — влезаю? Я всего лишь взяла почитать у Агеевой несколько папок с вырезками из прессы и распечаткой интернетовских публикаций о Гурджиеве. В конце концов мне просто интересно, с кем я вчера целовалась.

Так— так… Георгий Георгиевич… Родом из Армавира, родился в семье армянских греков. Учился на психфаке, но не закончил -выгнали за фарцовку.

Увлекался мистикой, оккультизмом, суфизмом, буддизмом, эзотерикой. Первый капитал сколотил вместе с группой комсомольских бизнесменов — создал с ними Центр научно-технического творчества молодежи, а при нем лабораторию культурологических исследований «Махаон». Фактически Жора Армавирский с товарищами занимались тем же, чем позже гадалки и народные целители: брали деньги за предсказание будущего, снятие порчи, сглаза… Тогда появились первые фельетоны о деятельности «Махаона».

А дальше дела у Армавирского резко пошли в гору. Холдинг «Благовест», ассоциация охранных предприятий «Немезида», сеть казино и ресторанов «Шехерезада», «Пандора-банк», медицинский центр «Ганимед»… Но фармацевтики и казино, оказывается, Армавирскому мало, он подбирается к нефтяному бизнесу и… — так-так! — нацелился прямо на «Шмакойл». Недавно случился взрыв в одном из ресторанов Армавирского — это было расценено как предупреждение ему со стороны Лома, который сам хотел прибрать «Шмакойл» к рукам. Армавирский отреагировал адекватно — взорвалась одна из ломакинских бензоколонок. Такой вот «обмен любезностями»…

Автор одной из публикаций предвидел, что Ломакин, который давно уже живет в мире с правоохранительными органами, обязательно использует свои связи, чтобы посадить Гурджиева. Тем более что и сами органы мечтают о том же…

Я увлеклась чтением и даже перестала слышать, о чем шумят вокруг наши репортеры. И вдруг дернулась — кто-то пощекотал меня за ухом.

Спозаранник стоял с невозмутимым лицом, будто он туг был ни при чем.

— Анна Владимировна, я слышал, досье на Армавирского у вас? Оно срочно требуется нашему отделу.

— Зачем, Глеб?

— Шеф приказал составить справку к завтрашнему дню, так что извольте. — Глеб Егорович забрал папки и с достоинством удалился.

• Предыдущая
• 24/46
• Следующая