Дело о взбесившемся враче - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 44
- Предыдущая
- 44/44
Сейчас уже не вспомню, из какого места. Одному из оперов выдали белый халат и разрешили войти в операционную, когда пациенту давали наркоз. Пара вопросов под кайфом — и паренек сдал нам всех своих подельников с потрохами. Так что очень может быть. Но проверить не помешает.
Два дня Зудинцев на работе не появлялся. Он снова отправился в УБЭП для того, чтобы найти подтверждение или опровержение моей версии. На третий день с утра пораньше Михалыч пришел ко мне в кабинет, чтобы выразить свое восхищение. Я оказалась права: все пять женщин и существо по фамилии Онупко делали пластику. Причем в одной и той же клинике. Возглавлял ее Лазарь Моисеевич Гольцикер.
— А теперь приготовься к сенсации, Марина! Клиника открылась в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году и сначала называлась не «Ночи Клеопатры», а просто и буднично — ЗАО «Сатурн». Так вот, на этом первом этапе одним из ее учредителей значился Вадим Германович Батманов.
— Что ж ты, Жора, отпустил этого мерзавца? Впредь не будешь действовать по принципу: «Послушай женщину и сделай наоборот»? Я ведь тебе говорила, что Батманов замешан в этом деле.
— Ну, интуицию к делу не пришьешь. Фактов-то не было. А теперь, Марина Борисовна, — потупившись, сказал Зудинцев, — я должен тебя расстроить. Нас троих — тебя, Родиона и меня — вызывает на ковер Обнорский. Всыплет по первое число.
— За что? — спросила я, хотя примерно догадывалась, каков будет ответ.
— Видишь ли, когда все наши предположения подтвердились и народ в УБЭПе врубился и забегал, я пошел к Обнорскому и все ему рассказал. Ну а он, как обычно, вместо того, чтобы возложить лавровые венки на наши гениальные головы, разорался.
— Когда? — спросила я обреченно.
— Сейчас он в УБЭПе. А после обеда — готовься. Но крайним он считает меня, как старшего по званию. Помнишь, как говаривал незабвенный дон Карлсоне? «Женщины и дети могут быть беспечны, а мужчины — нет».
Подполковник Зудинцев кисло мне улыбнулся и пошел оповещать Родиона Каширина о предстоящем разносе.
— Вы что, мать вашу, совсем обалдели? — Наш шеф никогда не изменял своим традициям — любую разборку с подчиненными он начинал именно с этой фразы. — С Агеевой мне все ясно, у нее борзометр давно зашкаливает. Но ты, Михалыч! Ты же опер, профессионал! Как ты мог играть в бирюльки с этими недоумками с филфака? Стажерку несовершеннолетнюю задействовали, в нимфетку обрядили: «Дяденька, а ты тетенькины деньги случайно не брал?» Позор! Расследователи хреновы!
Уволю к матери всех!
Минут через пятнадцать Обнорский выдохся и от сокрушительной части своего выступления перешел к созидательной. Из нее следовало, что руководство УБЭПа собирается отрабатывать выдвинутую сотрудниками «Золотой пули» версию. Но организованную преступную группу врачей, если таковая имеется, хотят брать с поличным.
— Поинтересовались, кстати, нет ли у нас еще одной стажерки, желающей поучаствовать в поимке Лазаря Моисеевича на живца, — ухмыльнулся Обнорский.
— Есть! — Я сделала шаг вперед и бесстрашно посмотрела в глаза шефу.
— Марина Борисовна, вы, наверное, не поняли. Им нужен человек, который ляжет под скальпель…
— Именно это я и собираюсь сделать. Кроме того, у меня есть кредитная карточка.
— Кредитку вам выдадут в УБЭПе.
Зачем рисковать своими сбережениями.
А вот лицом и полюбившимися нам морщинками (ну не гад ли?!) рискнуть придется…
— Не надо так волноваться, голубушка, успокаивал меня Лазарь Моисеевич. — Золотое армирование — пустячная операция, в нашей клинике она отработана до мельчайших деталей. Я гарантирую вам потрясающий результат. У вас еще есть полчаса, успокойтесь, подумайте о чем-нибудь приятном — о море, о солнце, о красивых мужчинах.
— Я подумаю о Марлоне Брандо. Можно? — попыталась пошутить я.
— У вас прекрасный вкус, голубушка. Я уверен, что вас ждут новые блестящие победы.
Лазарь Моисеевич ласково потрепал меня по щеке и направился в операционную.
Молоденькая медсестра Леночка велела мне раздеться догола и убрать волосы. Я забрала их в хвостик на самой макушке и крепко стянула бархоткой, в которую незаметно воткнула миниатюрный радиомикрофон. Пришел анестезиолог и сделал мне укол. Через несколько минут все поплыло у меня перед глазами. Леночка помогла мне взгромоздиться на каталку, и меня повезли в операционную.
— Ну, с Богом! — сказал Лазарь Моисеевич.
Больше я уже ничего не слышала из того, что говорил известный в городе хирург, медицинское светило, господин Гольцикер. Зато его очень хорошо слышали Родион Каширин и молоденький сотрудник УБЭПа Гриша. Они сидели на скамейке в больничном скверике и писали на диктофон все, что происходило в операционной.
Из больницы я выписывалась без напутственных слов моего лечащего врача Лазаря Моисеевича. В тот день профессор Гольцикер уже давал показания в кабинете следователя на Захарьевской улице…
Его, как и планировалось, задержали при попытке снять деньги с чужого счета в банке. Заслуженный хирург сразу во всем сознался. По словам Гольцикера выходило, что на путь криминала его подтолкнул приятель и бывший одноклассник Вадик Батманов — тот просто спал и видел, как вернуть обратно деньги, которые выманила у него шантажом бывшая жена. Время от времени Юля разрешала Батманову видеться с их дочерью Кристиной. И как-то приятели придумали гениальный план — уговорили Юлю лечь на операцию в клинику Лазаря. В долю пришлось взять анестезиолога и операционную сестру. Помимо четырех женщин и одного трансвестита, Гольцикер и К° опустили на деньги еще пару пациенток, но они, так же как и Ларионова, по каким-то причинам в милицию не обращались.
После таких откровений Лазаря Моисеевича прокуратура выдала разрешение на арест Батманова. Но в руки законного правосудия он так и не попал…
— Ну что, Агеева, все продолжаешь оттачивать имидж роковой женщины? — приветствовала меня Горностаева.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.
— А то, что грохнули-таки твоего извращенца. На, полюбуйся. — Горностаева протянула мне сводку оперативной информации.
В ней сообщалось о том, что в Удельном парке обнаружен труп предпринимателя Вадима Батманова. По горячим следам сотрудникам правоохранительных органов удалось задержать предполагаемого убийцу — Моськина Виктора Петровича, известного в криминальных кругах под кличкой Бульдог. Во время задержания Моськин оказал сопротивление и попытался совершить побег.
Милиционеры открыли огонь на поражение. В результате полученных ранений Моськин, не приходя в сознание, скончался на операционном столе в клинике военно-полевой хирургии ВМА.
Я несколько раз внимательно прочитала информацию. "…Бульдог… Какая смешная кличка… — подумала я. — Где-то я уже недавно о нем слышала… Стоп!
Ведь это же Ларионова говорила мне по телефону, что хочет нанять бульдога.
Как я сразу не врубилась, наплела Каширину про каких-то кинологов с собаками. Так, значит, это Юлия Львовна заказала Вадима? Какое редкое везение!
Заказ исполнен, а исполнитель мертв!
И, кроме меня, никто ни о чем не догадывается. Юлия Львовна, вы можете спать спокойно. Я сохраню вашу тайну.
Быть может, я слегка и погрешу против закона, но, как утверждает наш шеф, законность и справедливость — вещи порой взаимоисключающие. Я выбираю справедливость. Я никогда, никому, ничего не скажу… если утерплю, конечно".
- Предыдущая
- 44/44
