Контракт Паганини - Кеплер Ларс - Страница 40

— Он отпустил меня на выходные.

Комиссар взглянул ей в глаза, не зная, как перейти к самому важному.

— В среду Пальмкруна уже повесил веревку с петлей?

— Нет.

— Нашему коллеге, Йону Бенгтссону, вы говорили, что повесил, — заметила Сага.

— Нет.

— У нас есть запись допроса… — начала было Сага со сдерживаемым раздражением, но тут же осеклась.

— Вы что-нибудь спрашивали у Пальмкруны про петлю? — продолжал Йона.

— Мы не обсуждали друг с другом личные дела.

— Разве не странно оставлять кого-то в доме, где с потолка свисает веревка с петлей? — поинтересовалась Сага.

— Не могу сказать, что я бы с удовольствием осталась посмотреть, что будет, — усмехнулась Эдит.

— Понимаю, — спокойно согласилась Сага.

Тут Эдит в первый раз взглянула на девушку повнимательнее. Не испытывая неловкости, медленно рассмотрела ее волосы лесной феи с разноцветными лентами, ненакрашенное лицо, линялые джинсы и кроссовки.

— И все-таки. — Сага явно устала. — Нашему коллеге вы сказали, что видели петлю в среду. А мне сейчас говорите совершенно противоположное.

Йона заглянул в блокнот и перечитал, что ответила Эдит на вопрос Саги о веревке.

— Эдит, — сказал он, — мне кажется, я понял.

— Отлично, — тихо отозвалась женщина.

— Вы ответили «нет» на вопрос, повесил ли Пальмкруна веревку с петлей в среду, потому что веревку повесил не он.

Пожилая женщина сурово посмотрела на него и хрипло сказала:

— Он попробовал, но у него не получилось. Зимой ему сделали операцию, и спина у него гнулась с трудом… Поэтому он попросил меня привязать веревку.

Стало тихо. Деревья неподвижно стояли в солнечном свете.

— Так значит, это вы в среду прикрепили веревку с петлей к крюку? — спросил Йона.

— Он приготовил ее, сделал узел и держал лестницу, а я полезла привязывать.

— После этого вы убрали лестницу и вернулись к своим обычным обязанностям, а в среду вечером помыли посуду после ужина и ушли домой.

— Да.

— Вернулись на следующий день утром. Вошли, как обычно, приготовили завтрак и накрыли на стол.

— Откуда вы знали, что он уже не висел в петле? — вмешалась Сага.

— Я убиралась в малом салоне, — ответила Эдит, и нечто вроде язвительной улыбки на секунду появилось на ее испитом лице.

— Вы уже говорили, что Пальмкруна позавтракал как обычно. Но в это утро он не поехал на работу.

— Он просидел в музыкальной комнате не меньше часа.

— Слушал музыку?

— Да.

— Перед обедом он кому-то звонил, разговор был недолгий, — сказала Сага.

— Про это я не знаю, он сидел в кабинете с закрытой дверью. Но перед тем как сесть за стол, а на обед был тушеный лосось, он попросил меня заказать такси на два часа.

— Он собирался ехать в аэропорт Арланда? — уточнил Йона.

— Да.

— Пальмкруна куда-нибудь звонил без десяти два?

— Да. Он уже надел плащ и разговаривал в прихожей.

— Вы не слышали, что именно он говорил? — спросила Сага.

Эдит постояла, почесала свой пластырь и взялась за дверную ручку.

— Умереть — это не самое страшное, — тихо сказала она.

— Я спросила — не слышали ли вы, что именно он говорил.

— Прошу прощения, — коротко сказала Эдит и собралась закрыть дверь.

— Подождите, — попросил Йона.

Дверь неожиданно осталась полуоткрытой; хозяйка глядела на комиссара через щель, но шире дверь не открывала.

— Вы успели сегодня рассортировать почту Пальмкруны? — спросил Йона.

— Естественно.

— Принесите, пожалуйста, все, кроме рекламы.

Эдит кивнула, закрыла дверь и вскоре вернулась с синим пластмассовым ведерком, полным конвертов и бумаг. Комиссар забрал ведерко, сказав «спасибо».

Эдит закрыла и заперла дверь. Через несколько секунд снова засвистел поводок. Подходя к машине, комиссар с Сагой услышали у себя за спиной злобный лай.

Сага завела мотор и тронула машину с места. Йона надел резиновые перчатки и стал рыться в почте; наконец он вытащил белый конверт с написанным от руки адресом, вскрыл его и осторожно вынул фотографию, которая стоила жизни двум людям.

Сага свернула на обочину и остановила машину. Высокая трава заглядывала в окошко. Йона сидел неподвижно, рассматривая фотографию.

Что-то заслоняло верх картинки, но в остальном она была на удивление четкой. Вероятно, фотоаппарат был спрятан, снимок делали тайком.

На снимке четыре человека стояли в просторной ложе концертного зала. Трое мужчин и женщина. Лица были отчетливо видны. Один отвернулся, но лицо все же не было скрыто.

Шампанское в ведерке, накрытый стол — можно есть, беседовать и слушать музыку.

Йона сразу узнал Пальмкруну с конусом бокала в руке, а Сага — двоих из трех оставшихся.

— Это Рафаэль Гуиди, торговец оружием, о котором говорится в письме шантажиста, — она указала на мужчину с жидкими волосами. — Тот, который отвернулся, — это Понтус Сальман, директор «Силенсиа Дефенс».

— Оружие, — тихо сказал Йона.

— «Силенсиа Дефенс» — серьезное предприятие.

В свете софитов на сцене за спиной собравшихся в частной ложе был виден струнный квартет — две скрипки, альт и виолончель. Все музыканты — мужчины, сидят полукругом, лицом друг к другу, лица спокойные, сосредоточенные. Рассмотреть их глаза невозможно. То ли музыканты смотрят в ноты из-под полуопущенных век, то ли с закрытыми глазами слушают чужие партии.

— Кто эта женщина, четвертая? — спросил Йона.

— Минутку, — задумчиво сказала Сага. — Знакомое лицо, но… вот черт…

Сага замолчала, пристально глядя на лицо женщины.

— Надо узнать, кто она.

— Надо.

Сага тронула машину с места. Поворачивая на шоссе, она быстро сказала:

— Агата аль-Хайи. Военный советник президента Омара аль-Башира.

— Судан.

— Да.

— И давно она служит военным советником?

— Пятнадцать лет, может, больше. Не помню.

— Так что же там особенное на фотографии?

— Не знаю, пока не знаю. Я хочу сказать… в том, что эти четверо встретились и обсуждают возможность заключить сделку, нет ничего странного, — начала рассуждать Сага. — Наоборот. Такие встречи — в порядке вещей. Пожалуй, даже лучший способ что-то сделать. Встретиться, рассказать о планах и, может быть, попросить у Пальмкруны предварительное решение.

— А положительное предварительное решение означает, что Агентство скорее всего даст окончательное разрешение на экспорт?

— Именно. Решение директора Агентства — показатель.

— Разве Швеция продает оружие Судану? — спросил Йона.

— Нет, вряд ли. Надо поговорить с каким-нибудь специалистом по этому региону. Раньше, я знаю, Китай и Россия были самыми крупными поставщиками, но не уверена, что и сейчас так. В Судане с 2005 года мир, значит, с этого времени рынок полностью открыт.

— Так что же это за фотография? Почему Пальмкруна из-за нее покончил с собой? Единственное, что мы пока видим — это что он встречался в ложе вот с этими людьми.

Они в молчании ехали на юг по пыльному шоссе. Комиссар рассматривал фотографию. Перевернул ее, посмотрел на оборванный уголок и задумался, потом спросил:

— Так значит, фотография сама по себе совершенно не опасна?

— По-моему, нет.

— А вдруг Пальмкруна решил, что человек, сделавший эту фотографию, может раскрыть его тайну, и потому покончил с собой? Может быть, фотография — это просто предупреждение? Может быть, Пенелопа и Бьёрн важнее фотографии?

— Ни фига мы не знаем.

— Почему, кое-что знаем, — не согласился Йона. — Беда в том, что нам не удается соединить фрагменты, которые мы успели найти. Мы можем пока только догадываться, какое именно задание дали ликвидатору. Но похоже, что он искал фотографию, чтобы уничтожить ее, и что он убил Виолу Фернандес, думая, что она — Пенелопа.

— Фотографию вполне могла сделать Пенелопа. Но «гроб» не удовлетворился тем, что просто убил женщину.