Выбери любимый жанр

Золотая лихорадка - Корнилова Наталья Геннадьевна - Страница 9


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

9

– Она лежала там?! – воскликнула я. – Там, в этом домике… как его… Егеря?

– Да. Но важно и то, как она лежала.

– Как она лежала? – машинально повторила я с вопросительной интонацией.

– Она лежала в луже крови.

Я вскинула на нее глаза, и Анна повторила:

– В луже крови, вот именно!

– А Егеря не было?

– Не было.

Я помолчала, не зная, что сказать, а потом спросила первое, что пришло в голову:

– А кто такой Егерь?

– Живет здесь неподалеку. Прозвище у него такое. А как его зовут, я даже не помню, потому что… не помню. Очень забавный такой человек. Он, кажется, раньше действительно был егерем. В национальном парке вроде как работал, он где-то здесь поблизости. Национальный парк, кажется, называется Кинбурнская коса. Слышала, что там красиво, лебеди, все такое. Но сама никогда не была. Так этот Егерь там работал вроде бы. Говорят, что у него весьма бурная биография. Когда он вышел на покой, то поселился неподалеку от моря в домике. Там у него иногда приезжие ночуют. Вот я, например, ночевала с мужем, Родион, бывало, у него останавливался. Он такой человек, всем рад.

– Значит, эту трубку в луже крови нашли? – отрывисто спросила я.

– Да, и кругом были следы борьбы. Мебель раскидана, в переплете рамы стул застрял, как будто его кто-то туда швырнул. Мы Егеря дождались, он поддатый пришел, говорит, что был на рыбалке. Нас не дослушал, спать повалился.

– Кровь не взяли на экспертизу? Человеческая она, а может, кровь животного?

Аня изумленно воззрилась на меня.

– Сразу видно, Маша, – наконец сказала она, – что ты впервые в здешних местах. Какая экспертиза? Тут в округе в радиусе тридцати километров ни одного трезвого мента не найти, а какие и есть, те в Нарецке и сюда не поедут ни за что, будут переадресовывать к сельской милиции. А там известно какие кадры, особенно тут, на Украине! А если нарецкие приедут, то лучше бы они вообще не приезжали. На кого угодно «глухарь» повесят, лишь бы себе отчетность не портить. У нас в прошлом году и вовсе анекдотический случай был. Тут подпасок жил, идиллический сельский дурачок, звали его Демьяша-эколог. Эколог – это за то, что он почти при каждом слове портил воздух. Он же в основном бобами питался, еще бы!.. При этом он кривлялся и хохотал. Так вот, пришел к этому Демьяше-экологу какой-то тип из предвыборного штаба Злова. Злов тогда в какую-то думу избирался. Говорит: дадим тебе жирных коров, а ты будешь всем говорить, что это коровы из фермерского хозяйства Бориса Сергеевича Злова. Не знал деятель из избирательного штаба, к кому обращался, что ли? В общем, дали Демьяше денег и коров, а взяли обещание всем говорить, что это коровы из фермерского хозяйства Злова, и если изберут Злова, то область будет процветать, как это стадо. Ну, представитель не так, конечно, говорил, но надо знать Демьяшу-эколога!..

– Ну и дальше?

– Приехала какая-то комиссия. Наверно, к ее приезду Демьяшу-то и инструктировали. А у Демьяши в стаде бешеный бык только что забодал корову, Демьяша быка утихомиривает, сам весь в кровище, а тут комиссия. И спрашивают, прямо как по сказке про маркиза Карабаса: чье это стадо? Не его спрашивали, но у дурачка нашего слух хороший, и он проорал, весь в кровище, верхом на быке: «Стадо это… ф-ф-ф!.. господина Злова, и ежли вы яво изберете, то будете жить, как енто стадо! Тпрру, скаженная скотина!!!»

В общем, скандал был жуткий. Демьяше дали четыре года, уж за что, никто не знает. Зато Злова избрали. Он по телевизору заявил: «Вот как меня травят, уже пастухов-дурачков в наглядные антиагитаторы записали!» А ты, Машка, говоришь – милиция. Видишь, какие тут дела.

– Как же его осудили, этого Демьяшу? – спросила я. – Он ведь слабоумный?

– А их, что ли, волнует!

– Н-да, – протянула я, – веселые тут дела. Но мы отвлеклись. Мы о другой крови, не Демьяшиной скотины. О той, что на полу у Егеря. И вы, конечно, тут же решили, что это кровь Родиона.

– А что мы могли решить, если трубка его валяется, клок его волос нашли, и вообще…

– Какой клок волос?

– Родиона.

– А почему ты решила, что волосы принадлежат Родиону? Тут же рядом такие места, лиц с курчавыми волосами много. Вот, к примеру, сегодня я с одним таким в электричке ехала, – припомнила я Сему Моисеенко. – Но на самом деле все, что ты мне говоришь, куда как серьезно. Почему же ты мне сразу не сказала? И Коля что-то не упомянул, только молол всякую ересь со своим Ракушкиным, троллейбусных дел кандидатом.

– Да уж, – сказала Аня несколько заплетающимся языком, потому как мы с ней только что уговорили литровую бутылку местного разливного красного вина, – это они могут. Пойду разбужу Колю, спрошу, чего это он тебе сразу всего не рассказал.

– Не дури, Аня, зачем его будить? – не поняла я. – Пусть себе спит, он и так утомился за день. Тем более что к нему в палатку залез, кажется, еще и Инвер этот.

– Ну, Инвер как раз совершенно безобидный товарищ, так что к нему претензий нет, – сказала Аня, поднимаясь. – Скажу тебе по секрету, что он вообще очень милый. Себя вот «чуркой с гор» запросто обозвать может, а ведь любой кавказец на такое сразу обидится. С Инвером Юля Ширшова… хы-гымм… общается.

И она, не обращая ни малейшего внимания на то, что я пыталась ее придержать, направилась к палатке, где спал ее муж. Я попыталась было погрузиться в размышления, однако же не успела. Меня отвлек диалог, состоявшийся между Аней Кудрявцевой, заглянувшей в палатку, и недовольным сонным Инвером, которого она разбудила:

– О-о… а где мой? В другую палатку пошел спать, что ли? Или закатился невесть куда, как Штык?

– Сы-пит? – прохрипел Инвер. – Черта с два он спит. Он уехал. Уехал, вот.

– Куда уехал?

– А черт его зна-а-а… Я спал, ему звонили на мобильный. Я проснулся, он говорил: «Сейчас приеду». Пьяный был, а все равно куда-то ехать собрался. Я хотел ему сказать, куда ж это он поперся, но он как раз стал проверять, сплю ли я. Подозрытелный, да. А я такого нэдоверия не люблю, притворился, что сплю… хр-р-р… фью-у-у-у!.. – Судя по этому звуковому сопровождению, Инвер попытался захрапеть, но настойчивая Аня не дала:

– Какое уехал? Ку-уда? Белая горячка у него, что ль, началась? Лавры Штыка покоя не дают или как? Нет, в самом деле, Инвер, ты можешь ответить, куда он поехал?

– Вы-вы… в Нарецк.

– В Нарецк? Что ему делать в Нарецке в одиннадцать часов вечера?

– А это ты сама у нэго спроси. Вот позвони на мобильный и спроси.

– И позвоню, и спрошу! И я… – Голос Ани осекся, и она медленно проговорила: – Позволь… какой мобильный? Он же говорил, что утопил его в пруду. То есть он говорил, что и его, и еще пару телефонов утопил этот… Онуфрий. Штык.

– А мне почем знать, откуда у него новый мобильный? – осведомился Инвер. – Может, купил, может, в карты выиграл. А поехал он в какую-то контору с идиотским таким названием. Школьным каким-то. То ли «Жи-ши пиши через «ы-ы-ы», то ли «Не» с глаголами…» э-э…

– Ты что несешь?

– Э-э, несет Красная Шапочка. Пирожки больной бабущке. А я правду говорю. А-а-а, вспомнил название фирмы, слушай. Значит, так: «Суффикс» она называется.

Глава 8

Без двадцати двенадцать вечера.

Именно столько показывали огромные настенные часы в офисе фирмы «Суффикс». Да, именно так поименовал одно из детищ своего финансового гения великолепный господин Злов. В детстве он недоучился в школе, и то, что он недоучил, старательно воплощал на вывесках своих фирм. Так, одна из принадлежащих ему нарецковских радиостанций диапазона FM называлась: FM-Достоевский. При этом сам Злов полагал, что Достоевский – это игрок хоккейного клуба НХЛ «Детройт Ред Уингз». Офис «Суффикса» уже давно опустел, и только два охранника обходили территорию, да уборщица, моложавая мобильная старушка со шваброй, размахивала своим орудием труда так, словно в него был встроен реактивный двигатель на дизельном топливе. И как будто на улице было раннее утро, а не давным-давно наступили ночные сумерки.

9
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело