Эрагон.Наследие - Паолини Кристофер - Страница 29

• Предыдущая
• 29/225
• Следующая

Остальные конники сгрудились вокруг него, и воздух сразу наполнился запахом конского пота и звоном упряжи. Лошади дрожали от усталости, грудь у них тяжело вздыма­лась, изо рта падала желтая пена.

— Помоги мне, — сказал Роран Балдору и указал на упав­шее дерево.

Подхватив ствол за толстый конец, они оттащили его в сторону, и Роран даже зубами скрипнул — такая боль прон­зила при этом его спину и раненое бедро. Скакать полным галопом в течение трех дней — да еще и спать меньше трех часов после каждых двенадцати, проведенных в седле, — оказалось тяжким испытанием.

«Лучше уж вступать в битву пьяным, или больным, или избитым до полусмерти!»

Он опустил конец бревна и выпрямился. Мысль о соб­ственной беспомощности несколько нервировала его.

Роран и пятеро его спутников спрятали лошадей за брев­но и повернулись лицом к стене изрядно помятых папоротни­ков. Вытащили оружие, приготовились. Громкий лай собак был слышен уже совсем близко, ему вторило жутковатое эхо.

Роран поднял свой молот повыше, чувствуя, что на­пряжен, как натянутая струна. И вдруг сквозь неумолкав­ший лай собак услышал какие-то странные напевные звуки становившиеся все громче. Это Карн выпевал некую мелодию, повторяя одни и те же слова древнего языка. От той силы, что таилась в этих незнакомых словах, у Рора­на по всему телу поползли мурашки. Затем Карн произнес еще несколько предложений как бы на одном дыхании и так быстро, что слова слились в некое неразличимое целое, а потом указал Рорану и остальным на землю и про­шептал напряженно:

— Ложитесь!

Роран без лишних вопросов шлепнулся на живот и уже далеко не в первый раз выругал себя за то, что оказался не способным пользоваться хотя бы простейшими заклятия­ми. Из всех умений, какими мог владеть настоящий воин, владение магией казалось ему наиболее полезным. Однако же сам он такого умения был лишен, и это делало его по­рой совершенно беспомощным в руках тех, кто способен был изменять форму мира с помощью собственной воли и слов древнего языка.

Папоротники перед ними зашуршали, затряслись, и первый гончий пес просунул свой черный нос сквозь листья, принюхиваясь к той впадинке, где притаились ко­нокрады. Кончик носа у пса нервно подергивался. Делвин зашипел и взмахнул мечом, словно собираясь отсечь псу голову, но Карн что-то настоятельно проворчал и махнул рукой, требуя опустить клинок.

Пес наморщил лоб, словно был чрезвычайно озадачен, и снова принюхался. Потом облизнулся, показывая розо­вый язык, и ушел.

Как только листья папоротника снова сомкнулись за ним, Роран медленно выдохнул, поскольку все это время невольно задерживал дыхание, и вопросительно посмо­трел на Карна, но тот лишь покачал головой и приложил к губам палец, призывая молчать.

Через несколько секунд еще две собаки вынырнули из папоротников, осторожно обследовали низину, а затем, как и первый пес, убежали назад. Вскоре среди деревьев поднялся жуткий визг и лай: собаки растерянно метались, пытаясь понять, куда же делась добыча.

Роран вдруг заметил у себя на штанах с внутренней сто­роны бедер какие-то темные пятна. Он коснулся одного из них, и на пальцах осталась липкая пленка крови. Это озна­чало, что ляжки его стерты до крови за три дня непрерыв­ной скачки. И такие потертости были не только на бедрах, но на руках, между большим и указательным пальцем, где поводья натерли кожу, и на пятках, и в других, еще более неудобных местах.

Роран с отвращением вытер пальцы о траву и посмо­трел на своих спутников. По выражению их лиц он понял, что им тоже больно и двигаться, и держать в руках оружие. В общем, им всем здорово досталось.

Роран решил, что на следующей стоянке он обязатель­но попросит Карна подлечить их раны, а если маг окажется слишком усталым, то от лечения придется воздержаться. Лучше уж потерпеть, чем позволить Карну израсходовать все силы еще до того, как они прибудут в Ароуз. Роран не без оснований полагал, что там умения Карна могут ока­заться более чем полезными.

Мысли об Ароузе и его осаде заставили Рорана свобод­ной рукой нащупать на груди пакет с приказами, которых он даже прочитать не мог, и пакет с деньгами, которые ему вряд ли удастся сохранить, но они пока тоже были надеж­но спрятаны за пазухой.

Прошло еще несколько долгих напряженных минут. Вдруг одна из гончих принялась возбужденно лаять где-то в гуще деревьев, выше по ручью, и остальные собаки ри­нулись на ее призыв, яростно лая и давая своим хозяевам понять, что добыча близко.

Когда их лай стал удаляться, Роран медленно поднялся и, осмотрев ближайшие деревья и кусты, тихо сказал:

— Все чисто, выходите.

Когда встали и все остальные, Хамунд — высокий, лох­матый, с глубокими морщинами у рта, хоть и был всего на год старше Рорана, — напустился на Карна:

— Что ж ты раньше этого не сделал? Зачем мы чуть ли не вверх тормашками через все поле мчались, а потом, гро­зя сломать себе шею, по этому косогору спускались?

Карн ответил Хамунду не менее сердито:

— Потому что раньше я об этом не подумал, толь­ко и всего! А если учесть, что я избавил вас от такой неприятности, как порванные собаками в клочья штаны и собственная шкура, мне, по-моему, следовало бы полу­чить хоть слово благодарности!

— Да ну? А по-моему, ты мог бы и пораньше сообразить насчет своих заклинаний! До того, как нас загнали черт знает куда!

Опасаясь, что спор Карна и Хамунда перерастет в дра­ку, Роран встал между ними.

— Довольно! — сказал он и спросил у Карна: — А ты суме­ешь с помощью магии спрятать нас от стражи?

Карн покачал головой:

— Людей обмануть куда трудней, чем собак. — Он бро­сил уничтожающий взгляд на Хамунда. — Во всяком слу­чае, большую часть людей. Нас самих я могу спрятать, но ведь следы-то наши останутся. — И он указал на сокрушен­ные папоротники и отпечатки копыт на влажной земле. — Люди все равно поймут, что мы где-то здесь. Но если мы поскорее уберемся отсюда, пока их отвлекают собаки, тогда…

— По коням! — тут же приказал Роран.

Бурча самые разнообразные проклятия и почти уже не сдерживая стонов, они вновь оседлали коней, и Роран в по­следний раз внимательно оглядел ложбину, желая убедить­ся, что они ничего не забыли, а потом двинулся вперед, возглавляя свой маленький отряд.

Через пару минут они галопом вылетели из-под дере­вьев и помчались прочь от оврага, возобновляя свое бес­конечно долгое путешествие. А вот что им делать, когда до­берутся до Ароуза, Роран пока и понятия не имел.

Эрагон, сгорбившись и опустив плечи, шел через лагерь варденов, пытаясь как-то избавиться от неприятного ощущения боли в шее, которое заработал, фехтуя утром с Арьей и Блёдхгармом.

Поднявшись на небольшой холм, казавшийся одиноким островом в этом море палаток, он уперся руками в бедра и огляделся. Перед ним расстилалась темная гладь озера Леона, посверкивая в сумерках гребнями невысоких волн. В озере отражались оранжевые огни факелов, горевших в лагере. Дорога, по которой двигались вардены, пролега­ла между лагерем и берегом. Эта широкая полоса тесаных камней, скрепленных известью, была создана — во всяком случае, по словам Джоада, — задолго до того, как Гальбаторикс уничтожил Всадников. В четверти мили к северу у самой воды виднелась маленькая рыбацкая деревушка, точно присевшая на корточки и затаившаяся. Эрагон пре­красно понимал, что ее жители отнюдь не в восторге от соседства целой армии довольно голодных людей.

«Ты должен научиться… видеть то, что у тебя перед глазами».

После того как они покинули Белатону, Эрагон много размышлял над этим советом Глаэдра. Он не был абсолют­но уверен, что понял смысл этого высказывания, но Глаэдр не пожелал ничего более к этому прибавить. Так что Эрагон был волен интерпретировать его слова по своему усмотрению. Он действительно стремился увидетьвсе, что было перед ним — вне зависимости от того, малое оно или большое, важное или вроде бы не имеет значения, — и по­нять суть каждого предмета.

• Предыдущая
• 29/225
• Следующая