Дневники - Гиппиус Зинаида Николаевна - Страница 51

• Предыдущая
• 51/71
• Следующая

Керенский забеспокоился. Сначала этот ход разрешил. Потом, сегодня, стал метаться, нельзя ли запретить, но так, чтобы не от него шло запрещение. Погнал Карташева к митрополиту. Тот покорно поехал, ничего не выгорело.

А тут еще сегодня Бурцев хватил крупным шрифтом в "Общем Деле": Граждане, все на ноги! Измена! Только что, мол, узнал, что военный министр Верховский предложил, в заседании комиссии, заключить сепаратный мир. Терещенко, будто бы, обозвал все Пр-во "сумасшедшим домом". "Алексеев плакал..."

Карташев вьется: "это бурцевская чепуха, он раздувает мелкий инцидент..." Но Карташев вьется и мажет по своему двойному положению правительственного и кадетского агента. Верховский (о нем все мнения сходятся) полуистеричный вьюн, дрянь самая зловредная.

Я не знаю, когда, - завтра или не завтра, начнется прорезыванье нарыва. Не знаю, чем оно кончится, я не смею желать, чтобы оно началось скорее... И все-таки желаю. Так жить нельзя.

И ведь когда-нибудь да будет же революционная борьба и победа... даже после контрреволюционной победы большевиков, если и эта чаша горечи нас не минует, если и это испытание надо пройти. А думаю - надо...

Вчера у нас было "газетное" собрание, Борис очень настаивал, чтобы следующее назначить поскорее, во вторник. Я согласилась, хотя какое тут собрание, что еще во вторник будет..! Вот книга! Чуть сядешь за нее какой-нибудь дикий телефон !

Сейчас больше 2-х ночи. Подхожу к аппарату. Чепуха, масса голосов, в конце концов мы оказываемся втроем.

Я. Allо! Кто звонит?

Голос. Вам что угодно?

Я. Мне ничего не угодно, ко мне звонят, и я спрашиваю: кто?

Гол. Я звоню 417-21.

Друг. гол. Я здесь, это Пав. Мих. Макаров, я звоню к вам, Зин. Ник-на...

1 голос (радостно). Пав. Мих., я звоню к вам! Началось выступление большевиков, - на Фурштадской...

П. М. Да, и на Сергиевской...

Голос. Откуда вы знаете? Значит Правительству было известно..?

П. M. Да с кем я говорю?

(А я все слушаю).

Первый голос стал изъяснять свои официальные титулы, которые я забыла. Говорит, будто, из Зимнего Дворца. Выходило как-то, что он спешит известить П. М-ча от Пр-ва о выступлении большевиков, а П. М. уже знает от того же Пр-ва, которое... неизвестно что. Наконец, запыхавшийся голос от нас отстал. Спрашиваю П. М-ча, зачем же он-то ко мне звонил.

- Вы слышали?

- Да, но что же делать? А вы еще что-нибудь хотели сказать мне?

- Я хотел попытаться, не найду ли у вас Бориса Викторовича. Его нигде нет...

Далее оказывается: Керенский телефонограммой отменил-таки завтрашнее моленье. Казаки подчинились, но с глухим ропотом. (Они ненавидят Керенского). А большевики, между тем, и моленья не ожидая, - выступили?

Скучная ночь. Я заперла, на всякий случай, окна. Мы как раз около казарм, на соединении Сергиевской и Фурштадской.

Пока что - улица тиха и черна самым обыкновенным образом.

24 октября. Вторник.

Ничего в ту ночь и на следующий день не произошло. Сегодня, после все усиливающихся угроз и самого напряженного состояния города, после истории с Верховским и его ухода, положение следующее.

Большевики со вчерашнего дня внедрились в Штаб, сделав "военно-революционный комитет", без подписи которого "все военные приказания недействительны". (Тихая сапа!).

Сегодня несчастный Керенский выступал в Предпарламенте с речью, где говорил, что все попытки и средства уладить конфликт исчерпаны (а до сих пор все уговаривал!) и что он просит у Совета санкции для решительных мер и вообще поддержки Пр-ва. Нашел у кого просить и когда!

Имел очередные рукоплескания, а затем... началась тягучая, преступная болтовня до вечера, все "вырабатывали" разные резолюции; кончилось, как всегда, полуничем, левая часть (не большевики, большевики давно ушли, а вот эти полу-большевики) - пятью голосами победила, и резолюция такая, что Предпарламент поддерживает Пр-во при условиях:

земля - земельным комитетам, активная политика мира и создание какого-то "комитета спасения".

Противно выписывать все это бесполезное и праздное идиотство, ибо в то же самое время: Выборгская сторона отложилась, в Петропавл. Крепости весь гарнизон "за Советы", мосты разведены. Люди, которых мы видели:

X. - в панике и не сомневается в господстве большевиков.

П. М. Макаров - в панике, не сомневается в том же;

прибавляет, что довольно 5-ти дней этого господства, чтобы все было погублено; называет Керенского предателем и думает, что министрам не следует ночевать сегодня дома.

Карташев - в активной панике, все погибло, проклинает Керенского.

Гальперн говорит, что все Пр-во в панике, однако, идет болтовня, положение неопределенное. Борис - ничего не говорит. Звонил мне сегодня об отмене сегодняшнего собрания (еще бы!) П-лу М-чу велел сказать, что домой вернется "очень" поздно (т.е. не вернется).

Все, как будто, в одинаковой панике, и ни у кого нет активности самопроявления, даже у большевиков. На улице тишь и темь. Электричество неопределенно гаснет, и тогда надо сидеть особенно инертно, ибо ни свечей, ни керосина нет.

Дело в том, что многие хотят бороться с большевиками,

но никто не хочет защищать Керенского. И пустое место - Вр. Правительство. Казаки, будто бы, предложили поддержку под условием освобождения Корнилова. Но это глупо: Керенский уже не имеет власти ничего сделать, даже если б обещал. Если б! А он и слышать ничего не слышит.

Было днем такое положение: что резолюция Пред-та как бы упраздняет Пр-во, как будто оно уходит с заменой "социалистическим". Однако, авторы резолюции (левые, интернационалисты), потом любезно пояснили: нет, это не выражение "недоверия к Пр-ву" (?), а мы только ставим своим свои условия (?).

И - "правительство" остается. "Правительство продолжает борьбу с большевиками" (т.е. не борьбу, а свои поздние, предательские глупости).

Сейчас большевики захватили "Пта" (Пет. Телегр. Аген-ство) и телеграф. Правительство послало туда броневиков, а броневики перешли к большевикам, жадно братаясь. На Невском сейчас стрельба.

Словом, готовится "социальный переворот", самый темный, идиотический и грязный, какой только будет в истории. И ждать его нужно с часу на час.

Ведь шло все, как по писанному. Предпоследний акт начался с визга Керенского 26-27 августа; я нахожу, что акт еще затянулся - два месяца! Зато мы без антракта вступаем в последний. Жизнь очень затягивает свои трагедии. Еще неизвестно, когда мы доберемся до эпилога.

Сейчас скучно уже потому, что слишком все видно было заранее.

Скучно и противно до того, что даже страха нет. И нет

- нигде - элемента борьбы. Разве лишь у тех горит "вдохновение", кто работает на Германию.

Возмущаться ими - не стоит. Одураченной темнотой нельзя. Защищать Керенского - нет охоты. Бороться с ордой за свою жизнь - бесполезно. В эту секунду нет стана, в котором надо быть. И я определенно вне этой унизительной... "борьбы". Это, пока что, не революция и не контрреволюция, это просто - "блевотина войны".

* * *

Бедное "потерянное дитя", Боря Бугаев (Андрей Белый.), приезжал сюда и уехал вчера обратно в Москву. Невменяемо. Безответственно. Возится с этим большевиком - Ив. Разумником (да, вот куда этого метнуло!) и с "провокатором" Масловским... "Я только литературно!" Это теперь, несчастный! - Другое "потерянное дитя", похожее,

А. Блок. Он сам сказал, когда я говорила про Борю: "и я такое же потерянное дитя". Я звала его в Савинковскую газету, а он мне и понес "потерянные" вещи: что я, мол, не могу, я имею определенную склонность к большевикам (sic!), я ненавижу Англию и люблю Германию, нужен немедленный мир на зло английским империалистам... Честное слово! Положением России доволен "ведь она не очень и страдает..." Слова "отечество" уже не признает... Все время оговаривался, что хоть он теперь и так, но "вы меня, ведь, не разлюбите, ведь вы ко мне по-прежнему?" Спорить с ним бесполезно. Он ходит "по ступеням вечности", а в "вечности" мы все "большевики" (но там, в этой вечности, Троцким не пахнет, нет!).

• Предыдущая
• 51/71
• Следующая