Наследство рода Болейн - Грегори Филиппа - Страница 57

• Предыдущая
• 57/92
• Следующая

Но я же не жалуюсь. И ему не на что пожаловаться. Почему же он не хочет меня видеть? Говорят, у него лихорадка, он ослаб. Не верится что-то, боюсь, я ему просто надоела. Наверно, собирается бросить меня. Скажет — я раньше была замужем, брак недействителен — и все. Агнесса и Маргарита уверяют — я никогда ему не надоем, он меня обожает, это каждому ясно. Их тут не было, когда он бросил королеву Анну. Это вышло так легко и гладко. Им не понять, как просто королю бросить очередную жену.

Каждое утро я посылаю узнать о его здоровье. Неизменный ответ — королю лучше. А вдруг он умирает? Вполне может быть, он ведь совсем старик. Что станется со мной после его смерти? Удастся сохранить наряды и драгоценности? Останусь я королевой? В конце обеда подзываю королевского любимчика Томаса Калпепера. Он сейчас же подходит к моему столу, такой вежливый, почтительный.

— Сядьте, мастер Калпепер, и скажите мне правду — как здоровье короля?

Он смотрит на меня честными голубыми глазами. До чего же хорош!

— Ваша милость, у короля лихорадка. Ничего серьезного, это не из-за старой раны. Не тревожьтесь понапрасну, не огорчайте короля. Он просто устал, вот его и лихорадит.

Он так добр, я даже расчувствовалась.

— Как же не волноваться? — немножко подпускаю слезу. — Я беспокоюсь за короля.

— Поверьте мне, тревожиться не о чем. Он будет на ногах через пару дней, обещаю.

— Но мое положение…

— Положение безвыходное. Лучше бы вам выйти за первого возлюбленного, чем лезть наверх. Загубили свою жизнь в угоду старику, который вам в дедушки годится.

Ничего себе! Услышать такое от Томаса Калпепера, известного придворного льстеца! От удивления я тоже заговорила откровенно:

— Мне некого винить, я сама хотела быть королевой.

— Пока не узнали, каково это.

— Ну да.

Помолчали. До меня вдруг доходит — на нас же смотрит весь двор. До чего же неловко получилось.

— Не стоит так говорить.

— Всегда к вашим услугам. Сейчас необходимо немедленно избавить вас от моего общества. Не будем давать повод для сплетен.

— Завтра в десять я буду гулять в саду. Можете составить мне компанию. В моем саду.

— В десять. — Он низко кланяется и возвращается к своему столу.

Как ни в чем не бывало поворачиваюсь к леди Маргарите.

— Приятный молодой человек, — говорит она с улыбкой. — Но никакого сравнения с вашим братом Карлом.

Нахожу глазами братца. Карл обедает в окружении друзей. Никогда не считала его красавцем, но ведь мы почти не встречались. Он воспитывался где-то далеко, а меня отец отправил к своей мачехе.

— Надо же! Неужели вам нравится Карл?

— Господи, нет! — Она заливается краской. — Всем известно, мне нельзя даже думать о мужчинах. Спросите кого угодно! Король не дозволяет.

— Нравится, нравится! Ну и скрытная вы особа, леди Маргарита. Вы влюблены в моего брата!

Она прячет лицо в ладони.

— Умоляю, никому ни слова!

— Ладно, не бойтесь. Он просил вашей руки?

Она робко кивает.

— Мы так любим друг друга! Поговорите о нас с королем? Он суров, но мы же любим друг друга.

Улыбаюсь брату через всю залу.

— Это же чудесно! — Как приятно покровительствовать племяннице короля. — Устроим вам великолепную свадьбу.

Ричмондский дворец, октябрь 1540 года

Получила дикое, сумасшедшее письмо от брата, оно и огорчило, и рассердило меня, даже не знаю, что больше. В совершенно неподобающих выражениях отзывается о короле, настаивает на законности брака, требует моего немедленного возвращения домой — или я ему больше не сестра. При этом — никаких советов, как мне отстоять свой брак, и никаких предложений о помощи, если решусь уехать. Похоже, о новой женитьбе короля он и не подозревает. Уверена, ставя меня перед таким выбором, он понимает: на самом деле выбора не осталось, братской любовью придется пожертвовать.

Невелика потеря! Не отвечал на письма, не заплатил послу, не смог представить достаточных доказательств отказа от лотарингской помолвки — он не был мне добрым братом. А теперь? Из-за этого письма герцог Норфолк и половина Тайного совета в ярости явились в Ричмонд. Конечно, письмо было вскрыто, едва брат выпустил его из рук, скопировано, переведено и прочитано еще до того, как попало ко мне. А сейчас они желают знать мое мнение — неужто ради сестры герцог Киевский подстрекает императора Священной Римской империи к войне против Англии и Генриха?

Как можно спокойнее объясняю: император Священной Римской империи не станет развязывать войну по указке моего брата. Добавляю решительно — я не просила брата затевать из-за меня войну.

Говорю медленно, обращаясь к герцогу Норфолку:

— Передайте королю — я не имею влияния на брата. Вильгельм следует своим желаниям, он не примет совета от сестры.

Герцог колеблется. Обращаюсь по-немецки к Ричарду Берду:

— Пожалуйста, напомните его светлости: имей я влияние на брата, смогла бы получить документ о расторжении лотарингской помолвки.

Он переводит, глаза герцога вспыхивают недобрым огнем.

— Она не была расторгнута.

Киваю:

— Я забыла.

— Вы не имеете влияния на брата, — признает герцог с холодной улыбкой.

Снова обращаюсь к Ричарду Берду:

— Пожалуйста, передайте его светлости, это письмо лишь подтверждает, что я глубоко почитаю короля, а брат так мало заботится обо мне, что угрожает полным разрывом с семьей.

Ричард Берд переводит, улыбка герцога немного теплеет.

— Его мысли и поступки, гнев и угрозы — все это от меня не зависит.

Хоть они и члены королевского совета, но, слава богу, не разделяют неразумных страхов короля, не видят заговоров там, где их нет, — конечно, если им это невыгодно. А чтобы избавиться от врага вроде Томаса Кромвеля или соперника вроде несчастного лорда Лиля, даже преувеличат опасения короля, убедят в их реальности. Генрих вечно в тревоге — то один тайный умысел, то другой, а совет играет на этих страхах, как музыкант на лютне. Я им не соперница, никакой угрозы не представляю — зачем же настраивать короля против меня? Хрупкий мир между мной и королем не будет нарушен из-за неосмотрительных слов брата. Интересно, приходило ли ему в голову, какой опасности я подвергаюсь из-за этого письма? Хуже того, уж не нарочно ли он написал такое письмо?

— Ваш брат может причинить нам неприятности? — напрямик спрашивает герцог Норфолк.

Отвечаю по-немецки:

— Только не ради меня. Для меня он пальцем не пошевелит. Он никогда ничего не делал мне на пользу, разве что отпустил в Англию. Как повод я, может быть, и гожусь, но причина не во мне. И очень сомнительно, чтобы император Священной Римской империи развязал войну с Англией из-за четвертой жены короля теперь, когда уже появилась пятая.

Ричард Берд переводит, оба прячут улыбку.

— Я вам верю, — говорит Норфолк.

— Вы смело можете мне верить. Я не доставлю королю неприятностей. Просто хочу мирно жить тут одна.

Герцог оглядывается вокруг, он явно способен оценить красивое здание. Сам выстроил себе прекрасный дом, к тому же разорил себе на пользу несколько аббатств.

— Вы счастливы здесь?

— Да, очень счастлива.

И я говорю правду.

Хэмптон-Корт, октябрь 1540 года

Надо было мне предупредить леди Маргариту Дуглас — нечего якшаться с мужчиной, от которого ничего, кроме неприятностей, не дождешься. Только я слишком старалась научить Екатерину уму-разуму в первые дни замужества. Совсем упустила из виду, что за придворными дамами тоже нужен глаз да глаз. Не говоря уже о том, что леди Маргарита как-никак племянница самого короля. Дочь его сестры. Кто бы подумал, что недоверчивый, всех подозревающий взор короля упадет на родную племянницу. И когда — в медовый месяц! Он-т? всем твердит, что впервые в жизни по-настоящему счастлив. А сам готов бросить племянницу в темницу.

• Предыдущая
• 57/92
• Следующая