Наследство рода Болейн - Грегори Филиппа - Страница 59

• Предыдущая
• 59/92
• Следующая

— Ничего. — Зачем я лгу?

— Она просила поговорить с королем?

— Да.

— Поговорите?

— Да. Надеюсь, он будет доволен.

Она качает головой.

— Будьте осторожны. Вряд ли он обрадуется.

— С чего бы? Это же замечательно! Она такая красавица, королевского рода. Лучшей партии не придумать.

— Боюсь, король тоже сочтет это удачной партией — для вашего брата. Даже слишком удачной. Придется применить все искусство, все обаяние, чтобы его уговорить. Хотите помочь брату и возвысить семью — постарайтесь. Хорошенько выберите время, говорите поубедительней. Ваш дядя этого желает.

Строю гримаску.

— У меня получится, — заявляю уверенно. — Скажу королю — я так хочу, они будут счастливы, и он исполнит мое желание. Voila!

— Voila! Может, и так.

Старая злобная кошка!

Все пошло совсем не так. Думала — вечером поговорю с королем, леди Маргарита попросит прощения, я буду умолять, она поплачет и все будет прекрасно. Но перед обедом Томас Калпепер принес известие от короля, что он примет меня только утром. Я спокойненько отправилась обедать. Что мне еще оставалось делать? Король теперь часто не выходит к столу. Подождем до завтра — куда он денется? Бедная я, бедная! Пока я обедала, пока танцевала, кто-то нашептал королю гадостей о племяннице, обо мне, о том, что творится у меня в покоях, — и voila!

Хэмптон-Корт, октябрь 1540 года

Король ворвался к ней в спальню, мотнул головой в нашу сторону, рявкнул: «Убирайтесь отсюда», — будто мы трое — не придворные дамы, а простые комнатные собачонки. Мы выбежали из комнаты, словно нас кнутом огрели, сгрудились у полуприкрытой двери, прислушиваясь к грозному рычанию королевского гнева. Король, который только вчера встал с постели, уже все знает и весьма недоволен.

Леди Маргарита, верно, надеялась, что Екатерина за них заступится, прежде чем новости дойдут до короля, и убедит его не сердиться. Это парочка полагала, что король, выздоровев, вернется к своим неуклюжим забавам влюбленного молодого мужа и простит юных любовников, поскольку они тоже Говарды. Но не тут-то было. Король высказался прямо и недвусмысленно и, топая ногами, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Екатерина бросилась за ним, бледная как полотно, вся в слезах. Король ей грозно сказал, что носом чует заговоры и интриги, при дворе его розы без шипов процветает непристойное и буйное поведение и именно она во всем виновата.

— Что мне теперь делать? Он говорит, я не умею управляться с придворными дамами. А откуда мне знать, как с ними управляются? Не могу я приказывать племяннице короля! В ней течет кровь монархов, она — дочь шотландской королевы и к тому же шестью годами меня старше. Будет она меня слушать, еще чего! Что мне теперь делать? Он сказал, что разочаровался во мне, а ее сурово накажет. Пригрозил, что им обоим достанется. Что мне делать?

— Ничего, — ответила я. — Ей уже ничем не поможешь.

— Не могу же я допустить, чтобы брата заперли в Тауэр!

Говорит не подумав, и кому — мне, муж которой однажды оказался в Тауэре.

— Случалось видеть и кое-что похуже, — сухо отозвалась я.

— Да, конечно, тогда, — она махнула рукой, — давние дела. — Два десятка бриллиантов сверкнули и прогнали духов Анны и Георга. — Забудем о прошлом. Что сейчас-то делать? Как защитить леди Маргариту, мою подружку? И Карла — родного брата? Они на меня надеются.

— Если вы только признаетесь, что вам известно про их делишки, сами окажетесь вместе с ними в Тауэре. Поймите же, другого выхода нет. Почему леди Маргарита сама не понимает таких простых вещей? Она под опекой короля, а значит, не может награждать ласками кого придется. Жене короля не должно укладывать родного брата в постель к принцессе королевской крови. Это всем известно. Они затеяли большую игру, сложную и опрометчивую, а теперь партия проиграна. Леди Маргарита, наверно, сошла с ума, если готова рисковать ради этого жизнью. А вы еще потворствуете такому безумию.

— Но она его любит!

— И что, за любовь стоит умереть?

Она вздрогнула, оторвалась на минуту от своих романтических бредней.

— Нет, конечно нет. Но король не может отрубить ей голову за то, что она влюбилась в человека из знатной семьи и вышла за него замуж.

— Нет. — Мой ответ прозвучал слишком резко. — Он вместо этого отрубит голову ее любовнику, так что лучше попрощайтесь с братом и больше никогда о нем не упоминайте, а не то король ненароком подумает, что вы метите на его место, поэтому плетете интриги вместе с остальными Говардами.

Она побледнела так, что в лице не осталось ни кровинки.

— Он ни за что не пошлет меня в Тауэр, — шепнули ее губы. — Вы только об этом и думаете, только об этом и твердите. Такое один раз случилось, с одной женой. Но больше не повторится. Он меня обожает.

— Племянницу он тоже любит, но только, не задумавшись, запрет ее, безутешную, в Сионском аббатстве, а возлюбленного отправит в Тауэр, а там и на плаху. Король, конечно, вас обожает, да только терпеть не может, когда перечат его воле. Король, конечно, вас обожает, да только ему надо, чтобы королева была непорочна, как ледяная статуя. А если в покоях королевы с целомудрием не все в порядке, она сама в этом виновата и достойна наказания. Король, конечно, вас обожает, но уж верно предпочтет увидеть вашу смерть, а не смену династии. Подумайте о том, что случилось с семейством Поль. Вспомните о Маргарите Поль — уже три года сидит в Тауэре, невинна, как святая, по возрасту вам в бабки годится, а обречена оставаться в темнице до конца своих дней. Вы что, хотите, чтобы так поступили с Говардами?

— Ужас какой! — Бедная девочка, личико бледное, а в ушах сверкают бриллианты. — Это же мой родной брат! Я королева, я что, не могу его спасти? Ну, влюбился он — вот и вся его вина. Надо поговорить с дядюшкой. Он нам поможет, спасет Карла.

— Дядюшка как раз сегодня отбыл, — сухо отозвалась я. — Удивительно, но он именно сейчас отправился в Кеннингхолл. Вам не успеть с ним связаться.

— Что ему известно?

— Ровным счетом ничего, уверяю вас. А спроси его король, дядюшка плечами пожмет в полном недоумении — как можно заподозрить, что он знает о таких делишках. Забудьте о брате. Вам его не спасти. Если король от него отвернулся, Карл, считайте, уже мертв. Я-то знаю. Знаю лучше всех на свете.

— Но вы же не молчали, глядя, как гибнет ваш муж. Вы, верно, просили за него, умоляли короля… — Что она понимает, эта девчонка? Ровным счетом ничего.

Я не сказала: «Нет, я за него не просила, я сама со страху умирала». Не сказала: «Нет, я за него не просила, но тебе не понять почему и, дай бог, никогда не пережить такой ужас».

— Какая разница, что я тогда делала или не делала, — только и ответила я. — Но вам придется с братом проститься да в молитвах поминать. Одна надежда — вдруг король позабудет послать его на смерть.

— Какой толк в молитвах? — Тоже мне, еретичка. — Разве Бог не всегда с королем заодно? Разве король не творит Божью волю? Что толку молиться Богу, если в Англии Бог — король?

— Тише, — прервала я ее. — Лучше учитесь жить без брата, как я научилась жить без мужа и золовки. Король отвернулся от моего мужа, и Георг отправился в Тауэр, а оттуда прямиком на эшафот. Я это пережила, и вы переживете.

— Как же так можно! — Одно слово, мятежница.

Я схватила ее за запястья, словно служанку, которую собралась хорошенько проучить за глупость.

— Заруби себе на носу. — Настало время все сказать, резко и прямо. — Он — король, и такова его воля. Ни один человек ему не в силах противостоять. Никто, ни дядюшка, ни архиепископ, ни даже сам Папа Римский. Король поступает так, как ему угодно. А твое дело заботиться, чтобы он никогда от тебя не отвернулся, да и от всех нас тоже.

Ричмондский дворец, ноябрь 1540 года

Итак, я приглашена ко двору на рождественские праздники. Он держит слово — я вторая леди страны, впереди только Китти Говард (надо наконец выучиться говорить «королева Екатерина»). Сегодня от лорда-камергера пришло письмо с приглашением, меня поселят в покоях королевы. Не сомневаюсь, мне предоставят одну из лучших спален, принцессе Марии тоже. Увижу своими глазами, как Китти Говард (королева Екатерина) спит в моей постели, примеряет наряды в моей комнате, принимает посетителей, сидя в моем кресле. Похоже, выбора ехать или не ехать у меня нет, значит, надо с достоинством встретить неизбежное.

• Предыдущая
• 59/92
• Следующая