Цесаревич. Корона для «попаданца» - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 53

• Предыдущая
• 53/59
• Следующая

По подобной схеме к концу июля изготовили несколько устройств. Два из них испытали заранее, в удаленной от Санкт-Петербурга лесной глуши. Все работало безупречно. Единственное нарекание вызывал размер заряда, который был явно избыточен, но уже было поздно что-то менять. Дело в то, что корпуса взрывных устройств изготовили неразборной литой конструкции из чугуна в виде своеобразной цилиндрической фляжки. Горлышко закрывалось ввинчиваемой стальной пробкой с отверстием для заливки расплавленного тротила. Ничего особенного в конструкции не было, однако, пробку вкручивали с таким усилием, что вывернуть ее не было никаких шансов. Для пущей прочности чугунного корпуса его в несколько слоев обмотали толстой медной проволокой.

Собственно никакой особой проблемы выплавить оттуда тротил не было, однако, в силу ряда причин Александр лично заняться этим не имел возможности, а доверять столь рискованное дело своим людям, которые не очень понимали вообще, что он мудрит с бомбой, было решительно невозможно. В конце концов, людей у него было мало, и рисковать ими совсем не хотелось.

Тут имела место одна деталь, которая не позволяла отложить покушение на период после свадьбы.

Дело в том, что дабы отвести от себя подозрения в совершении предстоящего теракта, Александр стал максимально сближаться с Клейнмихелем и его семьей. Он встречался с Петром Андреевичем если не каждый день, то через день точно. Ходившие об этом слухи освещали самые разные сказки. Ключевой из них являлась та, в которой Александр планировал строительство полноценного морского порта в Санкт-Петербурге в качестве перспективного коммерческого объекта, а потому нуждался в советах и поддержке старого «зубра». Впрочем, цесаревич и впрямь об этом неоднократно беседовал с Петром Андреевичем и имел очень даже хорошие перспективы его участия, о чем, безусловно, был в курсе весь столичный бомонд, так как сплетни никто не отменял. В сущности, большинство разговоров сводилось к вопросам практической реализации и распределению прибыли, чем Саша с удовольствием и занимался.

Так вот, основной причиной невозможности задержки стала необходимость проведения подрыва кареты как раз в ходе проведения перспективных переговоров о постройке Санкт-Петербургского морского порта, которого, к слову, еще не было. Слишком хорошо выходило это алиби, особенно в свете того, что как пойдут переговоры после свадьбы и получится ли сохранить видимость такой идиллии, было абсолютно не ясно. Александр переживал, что потрать он на подготовку лишний месяц из-за необходимости выверить заряд, и начнется охлаждение отношений с Петром Андреевичем. В целом, это было бы мелочью, однако, были все основания полагать, что просочись хоть в каком виде его неудовольствие старым «зубром» и Саша в одночасье предстанет перед публикой разочарованным компаньоном. А это уже - мотив.

Впрочем, работать спецотряду цесаревича это не мешало. И вот, за пять дней до свадьбы, они заложили взрывное устройство под видом ремонтных работ нужной кареты, на которой Петр Андреевич должен был в намеченный день поехать по делам. Заряд аккуратно установили в двойное утепленное дно и добротно проложили шнур до оси кареты, то есть так, чтобы ничто не могло его защемить и порвать. В общем, сделали все в лучшем виде. Но случился казус.

27 июля 1864 года Александр с Еленой отправился на прием к Петру Андреевичу, который он давал в честь цесаревича. Саша приехал намного раньше остальных гостей, дабы пообщаться с Клеопатрой Петровной о кое-каких делах, да и вообще, она была весьма умной и хитрой женщиной, а потому общение с ней тонизировало великого князя. Что-то вроде партии в шахматы. Самого же Петра Андреевича еще не было - он задерживался по неотложным делам, но должен был приехать незадолго до начала приема.

Неизвестно как так случилось, но кто-то что-то напутал с транспортными средствами. Саша это понял сразу, как только увидел подъезжающую карету. Ведь он, в ходе подготовки покушения, тщательно изучил по описаниям и фотографиям все «повозки», на которых исправно путешествовала эта «великосветская задница», а потому легко их различал с первого взгляда. В первые секунды после осознания происходящего Александру потребовалось огромное самообладание, чтобы не рвануть «кавалерийскими скачками» подальше от подъезжающей бомбы. Особенно в свете того, что он с Еленой стоял на балконе второго этажа, который находился слишком близко к тому месту, где должно было остановиться заминированное транспортное средство. Килограмм тротила в крепкой стальной оболочке это вам не шутки. Тем более что не понятно, когда именно рванет сейчас заряд, так как нить замедлителя подбирали для другого маршрута.

Ситуация усугублялась еще и тем, что усадьба, где Петр Андреевич собирал гостей, была загородной и большая часть прибывших спасалась от духоты и скуки на свежем воздухе. А потому очень живо отреагировала на подъезжающую карету, начав подтягиваться к ней. События разворачивались очень быстро, а поэтому эти несколько секунд шока привели к тому, что Александр начал действовать, лишь только тогда, когда карета приблизилась к балкону метров на двадцать. Ожив, Саша, прихватив Лену под руку, сохраняя полное спокойствие, не спеша зашагал с балкона, дабы оказаться подальше от крайне опасного транспортного средства. Со стороны же это выглядело так, будто он намеревался поприветствовать подъехавшего доброго друга - Петра Андреевича. И вовремя. Взрыв прогремел в тот самый момент, когда жених с невестой выходили в залу через открытую настежь дверь. Собственно это и спасло им жизнь.

Взрыв не только разнес в щепки деревянную карету с Петром Андреевичем, но и обрушил балкон. Практически все люди, что находились в радиусе двадцати шагов от кареты, либо погибли, либо были тяжело ранены. Хотя осколки разлетелись заметно дальше, находя своих жертв. Единственным исключением стали цесаревич с невестой. Их, конечно, сбило с ног во время взрыва, но никаких серьезных повреждения молодая чета не получила. Лену слегка контузило и несильно поцарапало попу деревянной щепкой. Сашу - зацепило петлей от кареты, которая вскользь прошла вдоль его спины, лишь рассадив местами кожу. Иными словами - счастливчики.

Клейнмихель же умер мгновенно. Его собственно и нашли с большим трудом - в виде куска головы. Из-за чего поначалу думали, что он вообще в карете не ехал. Все остальное его тело превратилось буквально в фарш, равномерно размазанный по округе. Как это ни прискорбно, но вместе с Петром Андреевичем погибла вся его семья. Даже Клеопатра Петровна, которая стояла метрах в тридцати от места взрыва, не спаслась - латунная ручка кареты попала в шею и вырвала большой кусок мягких тканей, практически оторвав голову. Что же касается остальных членов семьи и тех гостей, что были рядом с каретой, то большинство из них пришлось буквально собирать по кускам, что разбросало взрывом по весьма внушительной площади.

Первые мысли Александра, после падения от ударной волны, отборным, сапожным матом разнеслись по округе. Впрочем, к счастью, никакой лишней информации там не прозвучало, да и не слушал его никто - не до того было. Быстро осмотрев себя и поняв что, никаких серьезных повреждений его тушка не получила, он занялся Еленой. Несмотря на разодранную и запятнанную кровью одежду повреждения оказались минимальными. Девушка, к счастью, потеряла сознание, а потому не верещала, когда цесаревич извлекал вонзившуюся щепку. Как говориться «тонкий шрам на любимой попе - рваная рана в его душе». Желание выяснить, кто совершил эту оплошность, и чуть не угробил его самого, в этот момент было просто нестерпимо. Особенно в свете того, что он очень тщательно инструктировал своих подчиненных в этом нелегком деле, но, видимо, опыта или мозгов им явно не хватило.

Однако предаваться своим размышлениям Александр не имел никакой возможности, поэтому, закончив осмотр и удалив инородный предмет, он продезинфицировал попу девушки спиртом, перевязал и уложил на кушетку в зале - приходить в чувство, заодно приставив перепуганную служанку бдеть у ее ложа. После чего развернул бурную деятельность по оказанию помощи пострадавшим, даже, несмотря на то, что большинство раненых и погибших, он лично считал врагами Империи. Но обстоятельства не позволяли поступить как-нибудь иначе и не подставиться при этом.

• Предыдущая
• 53/59
• Следующая