Кольцо Соломона - Страуд Джонатан - Страница 26

• Предыдущая
• 26/76
• Следующая

— Я бы сказал, что да. Я нашел отпечаток лапы: большой, но не настолько, чтобы принадлежать ифриту.

— Что ж, Бартимеус, мы наконец-то напали на след! Я бы предложил немедленно отправиться к хозяину и сообщить ему об этом, но давай посмотрим правде в глаза: тебя он слушать не захочет.

Я еще раз огляделся по сторонам.

— Кстати, о Хабе, — вполголоса сказал я, — со мной сейчас случилась странная штука. Вот ты, когда прилетел сюда, не заметил, случайно, что здесь кроме меня был кто-то еще?

Факварл покачал своей блестящей головой.

— Да нет, ты был один, как перст, разве что нервный какой-то. А что?

— Ничего, просто мне показалось, что тень Хабы… — Я осекся и выругался. — Да нет, мне не показалось — я точно знаю, что она тянулась ко мне, вверх по долине! Вот только что! Но тут явился ты, и она тут же смылась.

Факварл нахмурился.

— Правда? Хреново дело!

— Объясни.

— Ну, это означает, что я практически спас тебя от довольно мерзкой участи. Только пожалуйста, Бартимеус, никому не слова, не порть мне репутацию! — Он задумчиво потер подбородок. — Однако странно, что Хабе пришло в голову напасть на тебя тут, в глуши, — сказал он. — Отчего бы не прямо в лагере? Зачем эта скрытность? Весьма занимательный вопрос!

— Очень рад, что тебя это занимает! — рявкнул я. — Лично мне это занимательным совершенно не кажется!

Нубиец ухмыльнулся.

— Ну а ты чего хотел? Откровенно говоря, довольно странно, что ты до сих пор жив. Хаба на тебя зуб держит за ту историю с гиппопотамом. И это не считая твоих личных особенностей. Этих двух причин вполне достаточно, чтобы тебя укокошить.

Я взглянул на него искоса.

— Моих личных особенностей? Это каких же?

— Ну ты и спросишь! Знаешь, Бартимеус, я воробей стреляный, но таких духов, как ты, больше не встречал. Гули [42] — не подарок, и ларвы [43]тоже, у них у всех ужасные манеры, но, клянусь Зевсом, они хотя бы не влезают в разговор, пока их не спросят, и не задирают более старших и могущественных, как ты. Давай посмотрим правде в глаза: один твой вид способен взбесить даже самого трезвомыслящего духа.

То ли дело было в пережитом потрясении, то ли рожа у него была чересчур уж самодовольная, но я не выдержал. По рукам у меня побежало голубое пламя; я в ярости шагнул ему навстречу.

Факварл негодующе фыркнул. Вокруг его пухлых ладоней заметались зеленые молнии.

— Даже и не думай! У тебя нет шансов!

— Ах вот как, друг мой? Так вот, разреши тебе напомнить, что…

Я осекся; голубое пламя внезапно потухло. Факварл уронил руки одновременно со мной. Мы молча застыли посреди дороги, стоя друг напротив друга и насторожив уши. Оба мы почуяли одно и то же: почти неощутимое изменение планов и время от времени слабые, но отчетливые толчки. Ощущение было знакомое, и источник его находился где-то неподалеку.

Это вызывали джиннов.

Мы как один взмыли в воздух, позабыв раздоры. И как один сменили облик. Двое орлов (один жирный и противный, другой — эталон птичьей грации и красоты) поднялись над утесами. Мы кружили над пустыней, затянутой буровато-белым жарким маревом.

Я проверил высшие планы, где цвета не такие яркие и меньше отвлекают, и издал торжествующий клекот. На юге над землей двигалось что-то светящееся. Огоньки — очевидно, несколько духов — собирались туда, где торговый тракт шел через ущелье меж голых скал.

Орлы, не говоря ни слова, расправили крылья. Мы бок о бок понеслись на юг, к дороге.

Вскоре на Соломоновом тракте появились два бородатых путника. Один был молод и хорош собой, второй плотен и растрепан; оба были в песке после многих миль пройденного пути. Оба носили крашеное шерстяное платье, оба тащили за плечами тяжелые мешки. Оба опирались на дубовые посохи.

Топ-топ, шарк-шарк — мы с Факварлом изо всех сил притворялись слабыми, уязвимыми людьми. Чтобы скрыть свое истинное могущество, мы сменили облик на пяти планах и использовали Мороки на двух остальных, замаскировав свою природу.

Согбенные от усталости, люди брели на юг, вздымая пыль и глядя на приближающиеся черные утесы по обе стороны от дороги. Мы еще с высоты прикинули, что тут, среди скал, должно быть самое подходящее место для засады, если вы склонны устраивать таковые.

Вот и мы с Факварлом решили устроить засаду на свой манер.

Где-то наверху прятались джинны, которых мы заметили издалека, однако пока что их было не видно, не слышно. Все было тихо, лишь два стервятника время от времени показывались в небе. Я взглянул на них. Насколько я мог судить, стервятники были настоящие. Я опустил глаза; мы устало брели вперед, шаг за шагом.

Посреди скальной гряды утесы слегка расступались, и дорога выходила в более широкое ущелье, окруженное осыпями, увенчанными зубчатыми базальтовыми выступами.

Одинокие и совершенно беззащитные путники наконец остановились. Факварл сделал вид, что возится со своим мешком. Я теребил бороду и, щурясь, озирался по сторонам.

Тишина.

Мы покрепче стиснули посохи и двинулись дальше.

Позади, где-то далеко меж утесов, зашуршали осыпающиеся камушки. Мы даже и головы не повернули.

Галька загремела погромче, где-то на середине осыпи. Факварл почесал свой грушевидный нос. Я принялся неслышно насвистывать.

На дорогу обрушилось что-то тяжелое, послышался стук когтей. А мы все брели вперед, ничего не замечая от усталости.

Послышался шелест чешуи. Потянуло серой. Ущелье внезапно затопила тьма. Раскат демонического…

Ну все, вот теперь, пожалуй, пора!

Мы с Факварлом развернулись, выставив бороды, вскинув посохи, готовые к атаке, — и никого не увидели.

Мы опустили глаза.

У нас под ногами стоял самый мелкий и хилый фолиотишка, какого мы когда-либо видели. Обнаружив, что его застукали, он виновато застыл на полушаге. Он был в жутком обличье землеройки, одетой в мешковатую тунику. Волосатая лапка сжимала оружие, смахивающее на вилку для барбекю.

Я опустил посох и воззрился на него. Фолиот уставился на меня влажными карими глазками.

На всех семи планах землеройка выглядела одинаково, хотя, надо отдать ей должное: на седьмом она была снабжена клыками. Я удивленно покачал головой. Неужто это и есть то самое жуткое чудовище, которое устроило резню там, на дороге?

— Отдавайте все, что у вас есть ценного, и готовьтесь к смерти! — пропищала землеройка, размахивая вилкой. — И побыстрее, будьте любезны. А то с другой стороны приближается караван верблюдов, и я хочу побыстрее избавиться от ваших трупов и присоединиться к товарищам.

Мы с Факварлом переглянулись. Я вскинул руку.

— Извини, можно задать тебе один вопрос? От чьего имени ты действуешь? Кто тебя вызвал?

Землеройка напыжилась.

— Мой хозяин состоит на службе у царя идумеев! А теперь давайте сюда ваше барахло. Я не хочу, чтобы оно было все в крови.

— Но ведь Идумея в дружбе с Израилем! — возразил Факварл. — Зачем бы его царю поднимать мятеж против великого Соломона?

— Какого Соломона? Того самого, что требует с царя огромную ежегодную подать, так что его сокровищница опустела и народ стенает под гнетом налогов? — Землеройка пожала плечами. — Да если бы не Кольцо, которое носит Соломон, Идумея давно бы пошла на него войной! Ну а так приходится разбойничать потихоньку. Ладно, хватит тут о международной политике — пора поговорить о вашей печальной кончине…

Я снисходительно улыбнулся.

— Одно небольшое уточнение. Посмотри-ка на высшие планы!

Сказав так, я слегка изменил свой облик. На первом плане я остался запыленным путником, опирающимся на посох. Но на высших планах человек исчез, и на его месте возникло нечто совсем иное. Факварл поступил так же. Мех землеройки внезапно поседел и ощетинился. Она задрожала так сильно, что ее вилка загудела.

• Предыдущая
• 26/76
• Следующая