Путешественница. Книга 2. В плену стихий - Гэблдон Диана - Страница 23

• Предыдущая
• 23/120
• Следующая

Встревоженный моим испуганным криком, Джейми отвлекся от зрелища охоты, на миг замер и, прежде чем я успела шевельнуться или что-то сказать, взлетел на поручни.

Вырвавшийся у меня вопль ужаса совпал с удивленным восклицанием Мерфи, но Джейми этого уже не слышал: нырнув с борта головой вниз, он почти без всплеска ушел под воду.

Когда до всех дошло, что происходит, с палубы послышались крики и истошный визг Марсали. Мокрая рыжая макушка вынырнула рядом с мистером Уиллоби, и вот уже Джейми обхватил китайца рукой за шею. Однако тот упорно не выпускал птицу, и на миг мне показалось, что Джейми колеблется, спасать ли ему Уиллоби или придушить на месте, но в конце концов он стал грести к кораблю, увлекая с собой и китайца, и пойманную птицу.

Из лодки тем временем неслись торжествующие возгласы, по воде расплывалось красное пятно. Отчаянно бившейся, попавшей под острогу акуле накинули на хвост петлю и тащили ее за лодкой. Но спустя миг крики смолкли: люди в лодке увидели, что происходит неподалеку.

Троса полетели в воду с одного борта, потом с другого, и матросы метались туда-сюда, не зная, кому помогать.

Но наконец Джейми, обремененный китайцем и птицей, был втянут на правый борт и обмяк на палубе, тогда как пойманная акула — несколько больших кусков мяса были вырваны из ее боков голодными сородичами — слабо трепыхалась у левого борта.

— Боже… мой… — выдохнул Джейми.

Грудь у него ходила ходуном. Он лежал плашмя на палубе, хватая ртом воздух, как вытащенная из воды рыба.

— Как ты? — спросила я, опускаясь рядом с ним на колени и утирая его лицо подолом юбки.

Он криво улыбнулся и кивнул, все еще тяжело дыша.

— Боже мой! — пробормотал наконец Джейми, сел, покачал головой и чихнул. — А ведь я думал — все, сейчас меня слопают. Эти дурни на лодке рванули прямо к нам, а за ними и все акулы, привлеченные кровью той, которую загарпунили.

Он осторожно массировал свои икры.

— Ты уж не сердись на меня, англичаночка, но я всегда чертовски боялся лишиться ноги. По мне, так лучше уж и вовсе с жизнью расстаться.

— Не стану, раз ты сохранил и то и другое, — сурово произнесла я.

Джейми начинал дрожать, и я закутала его в свою шаль, после чего огляделась, ища мистера Уиллоби.

Маленький китаец, полностью поглощенный своим трофеем молодым пеликаном размером чуть ли не с него самого, не обращал внимания ни на Джейми, ни на отборную брань в свой адрес. Вполне возможно, матросы не ограничились бы руганью, но защитой китайцу служил здоровенный клюв его пленника, приближаться к которому никто не решался.

Противный хряпающий звук и последовавший за ним общий торжествующий вопль с другой стороны палубы возвестили о том, что Мерфи воспользовался топором для совершения акта возмездия. Матросы столпились вокруг с ножами, полосуя шкуру. Еще несколько рубящих ударов, и сияющий Мерфи прошествовал мимо нас с окровавленным топором на плече, неся под мышкой обрубок хвоста, а в руке — сетку с увесистой желтой печенью.

— Не потонули, а? — осведомился он, взъерошив волосы Джейми свободной рукой. — Не скажу, что, на мой взгляд, желтый содомит стоит такого беспокойства, но то был смелый поступок. Я сварю вам из хвоста прекрасную похлебку, помогает от простуды, — пообещал кок и направился к люку, вслух обдумывая меню.

— Зачем мистеру Уиллоби это понадобилось? — спросила я.

Джейми покачал головой и высморкался в подол рубашки.

— Будь я проклят, если знаю. Он хотел заполучить птицу, но для какой надобности, бог весть. Может, съесть хочет?

Мерфи, услышав это, оглянулся с трапа, ведущего на камбуз.

— Ну уж для еды пеликан никак не годится, — заявил он, неодобрительно качая головой. — Эта птица так воняет рыбой, что ничем не перешибить. И вообще непонятно, откуда он здесь взялся. В открытом море пеликаны не водятся. Они такие нескладные, потешные. Наверное, штормом занесло.

Его лысая голова исчезла — он удалился в свое царство, радостно бормоча что-то начет сушеной петрушки и кайенского перца. Джейми рассмеялся и встал.

— Возможно, он просто хочет надергать из птицы перьев для письма. Пойдем-ка вниз, англичаночка, поможешь мне обсушиться.

Говорил Джейми шутливо, но после этих слов лицо его приобрело заговорщицкое выражение. Он бросил быстрый взгляд налево, где матросы теснились вокруг останков акулы, а Фергюс и Марсали осторожно исследовали отделенную голову, лежащую на палубе с разинутой пастью. Затем мы с Джейми обменялись взглядами, превосходно понимая друг друга.

Спустя тридцать секунд мы уже были внизу, в каюте. Холодные капли падали с его мокрых волос мне на плечи и проскальзывали под платье, но губы были жаркими и настойчивыми. Сквозь мокрую ткань рубахи я ощущала горячие и твердые изгибы его спины.

— Черт возьми! — выдохнул Джейми, отстранившись, чтобы развязать шнур на штанах. — Надо же, они ко мне прилипли! Мне их не снять!

Фыркая от смеха, он несколько раз дернул за шнурок, но набухший от воды узел поддаваться не собирался.

— Нужен нож! — воскликнула я. — Где у тебя нож?

Фыркая при виде того, как Джейми отчаянно пытается выпростать из штанов мокрую рубашку, я принялась шарить на письменном столе, среди вороха бумаг. Под руку, естественно, попадалось все, что угодно, кроме ножа. Я нашла только костяной ножик для вскрытия писем, выполненный в виде руки с заостренным пальцем. Взяв его со стола, я ухватила Джейми за шнур и потянула, пытаясь разрезать мокрый узел.

Он вскрикнул и отпрянул.

— Англичаночка, бога ради, осторожнее! Что толку снимать с меня штаны, если по ходу дела ты меня оскопишь?

Нам, ошалевшим от вожделения, это показалось достаточно забавным, чтобы покатиться со смеху.

— Вот!

Порывшись в хаосе своей койки, он достал кортик и принялся торжествующе им размахивать. Спустя мгновение шнурок был разрезан и мокрые штаны свалились на пол.

Джейми схватил меня, поднял и повалил на стол, сбрасывая бумаги и перья. Задрав юбки выше талии, он схватил меня за бедра и навалился, раздвинув мои ноги. Он был как огненная саламандра в холодной шкуре: когда мокрая рубаха коснулась моего голого живота, я охнула, а потом охнула снова, услышав шаги.

— Прекрати! — прошипела я ему в ухо. — Кто-то идет!

— Слишком поздно! — выдохнул он. — Или я сейчас же возьму тебя, или умру!

Он стремительно вошел в меня. Я впилась зубами в его плечо, покрытое мокрой, просоленной рубахой, но он не издал ни звука.

Два толчка, три… Я обхватила ногами его ягодицы, и лишь его рубашка приглушала мои стоны. Мне уже было все равно, что кто-то может войти.

Он овладел мною быстро и всецело, входя в меня снова, снова и снова, конвульсивно содрогаясь в моих объятиях с торжествующим рычанием.

Спустя пару минут дверь распахнулась и в разгромленную каюту заглянул Иннес. Его карие глаза отметили беспорядок на письменном столе, скользнули по мне, сидящей на койке, вспотевшей и взъерошенной, но одетой, и остановились на Джейми, который рухнул на табурет, как был, в одной мокрой рубашке, тяжело дыша и убирая с лица рыжие волосы.

Ноздри Иннеса слегка расширились, но он ничего не сказал. Он вошел в каюту, кивнул мне, наклонившись, полез под койку и вытащил оттуда бутылку бренди.

— Для китаезы, — пояснил мне Иннес. — Ему от простуды нужно.

Он повернулся к двери, но задержался, задумчиво покосившись на Джейми.

— Вы могли бы потребовать от мистера Мерфи сварить вам какой-нибудь бульон на том же основании, Макдью. Говорят, что, взмокнув после тяжелой работы, запросто можно простудиться. Кому охота подцепить лихорадку?

В глубине его печальных карих глаз что-то блеснуло. Джейми пригладил просоленные спутанные волосы, и на лице его медленно расплылась улыбка.

— Ну что ж, Иннес, если дело дойдет до этого, то я, по крайней мере, умру счастливым человеком.

Зачем мистеру Уиллоби понадобился пеликан, выяснилось на следующий день, когда я обнаружила его на корме. Пеликан сидел на сундуке для парусины, обмотанный несколькими полосками ткани так, что не мог расправить крылья. Он уставился на меня круглыми желтыми глазами и предостерегающе щелкнул клювом.

• Предыдущая
• 23/120
• Следующая