В память о Саре - Муни Крис - Страница 32

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая

Майк кивнул и вылез из машины. Солнце ласково светило ему в лицо, пока он поднимался по склону с сырой травой, направляясь к тому, что издалека казалось сараем для инструментов. Рядом росла кучка деревьев, которые по каким-то причинам еще не спилили.

Дойдя до вершины, Майк обогнул дерево и увидел хитроумный механизм, которому предстояло опустить гроб с телом Джоуны к месту его последнего упокоения. Здесь не было деревьев и, соответственно, на тень тоже рассчитывать не приходилось. Прямо перед ним зияла разверстая яма, вызывавшая в душе какое-то смутное беспокойство.

Через несколько минут на кладбище въехали катафалк и лимузин. Примерно с полдюжины полицейских в синей форме перекрыли движение, чтобы дать им проехать невозбранно. Мгновением позже катафалк и лимузин замерли у обочины. Из машин вылезли молодые сотрудники похоронного бюро и понесли гроб с телом Джоуны вверх по склону. Отец Джек, облаченный в ризу священника, шел следом.

Носильщики опустили гроб с телом Джоуны на поддон механизма и отступили. Майк смахнул пот со лба рукавом спортивного свитера.

Отец Джек раскрыл Библию.

— Давайте помолимся.

— Майкл…

Джесс смотрит на него широко распахнутыми от полночного ужаса глазами, в которых нет и следа сна, и он сразу понимает, что с малышкой что-то не так. Шла уже двадцать вторая неделя беременности, они собирались назвать свою еще не рожденную дочку Сарой, и вот теперь с ней что-то случилось.

Ключи и бумажник лежат на прикроватной тумбочке, чтобы не тратить время на их поиски среди ночи. Он хватает их и садится на кровати.

— Все в порядке, Майкл. Дай мне руку.

Он повинуется, и она прижимает его ладонь к своему животу.

Толкается. Малышка толкается.

— Ты чувствуешь ее?

Еще бы. Сара толкалась как заведенная. Джесс ложится на спину, и он расслабляется, придвигаясь поближе к жене. Он не убирает руку от ее живота, не желая расставаться с ощу-щением жизни, зарождающейся в ней. Подари мне ее, Господи, подари, и я больше не буду просить тебя ни о чем!

Скрежещут шестерни, и Майк видит, как гроб опускается и землю.

Джоуна лежит на столе в морге, стараясь освободить слова, которые не идут с его языка.

Только Господу известна вся правда.

Скрежет шестеренок смолкает.

Гроб лежит в могиле и ждет, чтобы его похоронили.

— Аминь, — провозглашает отец Джек и закрывает Библию.

Майк впивается ногтями в кору дерева, чтобы не закричать.

Майк меряет шагами лужайку рядом с патрульной машиной, пытаясь избавиться от нервного напряжения, от которого подгибаются ноги. Его сотовый телефон завибрировал вот уже в третий раз за последние две минуты. Он взглянул на экран. Там значилось: «Номер не определен».

Наверное, кто-то из репортеров. Майк закрыл телефон, вернул его на место и увидел, что к нему направляется отец Джек.

Священник подошел и остановился рядом.

— Мне очень жаль, Майкл.

— А он не… ну, вы понимаете…

Отец Джек опустил голову и принялся сосредоточенно изучать носки своих ботинок.

Вновь завибрировал сотовый телефон Майка. Он достал п о из заднего кармана и взглянул на экран. Звонил Билл. Майк ответил.

— Мне только что звонила Джесс, — сообщил Билл. — Она пытается дозвониться тебе на сотовый, но говорит, что у нее ничего не получается.

Вот что означала эта надпись «Номер не определен» — п о были звонки от Джесс.

— Спасибо, — ответил Майк и отключился.

Отец Джек поднял голову и теперь смотрел прямо ему в лицо.

— Фрэнсис был ожесточившимся человеком. Ожесточившимся и очень злым. Он отрекся от людей. — Отец Джек покачал головой и вздохнул. — Я пытался…

У Майка перехватило дыхание. В горле образовался комок, который ему никак не удавалось проглотить.

— Мне очень жаль, — сказал отец Джек.

Ладно, ничего не поделаешь. Значит, отцу Джеку ничего не известно. Но оставались еще Меррик и сестра Рассел, с которыми можно было поговорить. Кто-то из них должен знать. Надежда умирает последней.

Вновь зазвонил телефон Майка.

— Майкл?

Это была Джесс, и в ее взволнованном голосе звучали знакомые панические нотки.

— Я тебя плохо слышу.

— Я звоню из Франции. — Она говорила торопливо, проглатывая слова, словно задыхалась после быстрого бега. — Я только что узнала обо всем. Я была на ферме, там нет телевизора и… В общем, это не имеет значения. Я только что заказала билет на самолет и буду дома завтра после обеда. С тобой все в порядке? Ты где?

Взгляд Майка метнулся на вершину холма и уперся в надгробный камень на могиле Джоуны.

Я так больше не могу, Билл. Я устал жить с закрытой морской раковиной. Я устал жить с женщиной, которая панически боится жизни и которая превратила меня в пленника в моем собственном доме. Я устал сражаться за простые вещи — например, за то, чтобы отвести свою шестилетнюю дочь покататься на санках с горы. Я устал и не хочу жить так дальше.

Это были слова, которые он, как молитву, мысленно произнес в тот вечер на Холме.

— Майкл! Ты меня слышишь?

— Я стою у могилы Джоуны, — отозвался он.

— Что? Почему? Зачем ты туда пошел?

Ему хотелось заплакать и закричать одновременно. Он хотел избавиться от этих чувств, загнать их вглубь и отвести взгляд от могилы. Хотел и не мог.

— Перестань мучить себя. Сколько раз я должна повторять это тебе? Помнишь тот случай в гастрономе? Сара была со мной, и я отвернулась буквально на секунду, но она исчезла. Продавцы перевернули весь магазин, а пять минут спустя я нашла ее на улице. Сара разговаривала с какой-то женщиной, которая показалась ей матерью ее подружки, и она пошла за ней к выходу…

— Ты не понимаешь…

— Чего я не понимаю? — В голосе Джесс явственно прозвучали слезы. — Пожалуйста, не прогоняй меня. Я хочу помочь.

«В ту ночь на Холме я разрешил Саре подняться наверх самой, потому что был зол на тебя. В ту ночь я молился о том, чтобы найти выход, и в кои-то веки Господь услышал меня».

— Поговори со мной, Майкл. Не прогоняй меня. Не сейчас.

Майк открыл было рот, чтобы заговорить, но с губ его сорвался лишь стон. Чувство вины, гнев, любовь, которую он по-прежнему питал к дочери и прошлой жизни, все, что он носил в себе целых пять лет, с рыданиями хлынуло наружу, и он захлебнулся слезами.

Тугодум Эд загнал патрульную машину на подъездную дорожку, на которой уже стоял грузовичок Майка.

— Сиделка Джоуны, Тереза Рассел… — нарушил молчание Майк. — Она ничего не говорила о том, что Джоуна во сне произносил имя Сары?

— Нет, никогда не слышал ничего подобного.

— Что она рассказала Меррику?

— Подробностей я не знаю. Тебе лучше расспросить об этом самого Меррика. Он сейчас в Мэне. У его отца возникли серьезные проблемы со здоровьем, насколько мне известно. Болезнь Альцгеймера. Он должен вернуться сегодня, и я попрошу его позвонить тебе. Обещаю.

— А отчет о вскрытии? В нем нет ничего интересного?

Тугодум Эд поерзал на сиденье, и пружины отозвались жалобным скрипом.

— Салли, давай зайдем ко мне. Шейла приготовила такого цыпленка, пальчики оближешь.

— Шейла?

— Новая подружка. Пойдем, посидим немного.

— Может, в другой раз. Спасибо за помощь, Эд.

— Я знаю, что ты остановился в квартире у Бама в Мелроуз. Если хочешь задержаться, у меня есть свободная комната. Я буду только рад, если ты поживешь у меня, пока не уляжется шумиха. Все должно закончиться через пару дней.

«Уляжется, — подумал Майк. — Закончится».

Майк позвонил в справочную службу и через двадцать минут уже ехал по Викерс-стрит в районе, именуемом Старым городом. Здесь дома были на порядок лучше, чем на Эвергрин: коттеджи на две семьи, разделенные длинными и узкими подъездными дорожками, с небольшими и аккуратными передними лужайками, огороженными проволочной сеткой. И здесь не ощущался запах отчаяния. Здания сверкали свежей краской, кусты были недавно подстрижены, а цветочные клумбы пестрели высаженными цветами. На улице царили тишина и спокойствие, все были на работе, за исключением нескольких пенсионеров, моющих машины и окна в своих домах.

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая