Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин - Страница 38

• Предыдущая
• 38/75
• Следующая

Медленно, очень медленно она натянула простыню до подбородка, стыдясь своего недавнего исступления, необузданной страсти.

— Проклятие, — сказал вдруг он. Теперь одно лишь недоумение сквозило в его глазах. Она вздрогнула как от удара.

— Ты.., ты проклинаешь меня? После всего, что было? Почему? Что я сделала не так?

Его глаза сузились.

— Я не должен был допускать этого.

Она слышала нотки отвращения и презрения в его голосе. О Боже, ведь ей тоже было бесконечно стыдно за все, что между ними случилось! Но она уже не была той робкой безответной девочкой, чувствовавшей себя связанной по рукам и ногам. Заставляя свой голос звучать уверенно и спокойно, она произнесла.

— Что ты не должен был допускать? Ты не хотел оставаться со мной?

Он пожал плечами, поднимая свой халат.

— О, я очень хотел остаться с тобой, моя Дукесса, от этого и случился мой провал. Но больше этого не будет. В следующий раз я заставлю себя поступить так, как должен.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Марк?

— Увидишь, — усмехнулся он. — Несомненно, ты увидишь это раньше, чем закончится эта проклятая ночь.

Дукесса не представляла, что ей надо ожидать. Возможно, новых приступов его ненависти и замкнутости. Ей трудно было вообразить, какие еще испытания он может изобрести для нее Она не могла проникнуть в его мысли так, как он проникал в ее тело, и чувствовала себя каким-то бессмысленным придатком к нему — его жена, наиболее доступный и удобный инструмент для достижения мужского удовлетворения, не больше, и далеко не столь желанная, как какие-нибудь Лизетт с Селестой или будущие его любовницы, пока еще безликие и бесформенные. Не в силах вынести всего этого, она отвернулась от него.

Марк продолжал смотреть на нее, постепенно успокаиваясь. Ни с одной женщиной он не испытывал такого безудержного взрыва страсти Невозможно, бессмыслица! Неужели это она была столь безудержной и раскрепощенной в удовлетворении своей похоти? Куда же делись ее высокомерие и замкнутость?! Ему хотелось разорвать ее на куски, когда проникал в нее, побуждаемый сумасшедшими движениями ее бедер и сладострастными вскриками. Он потерял контроль над собой, она заставила его участвовать в ее наслаждении, тогда как ему достаточно было своего. Нет.., он желал, но не был готов к этому, надеясь получить лишь обычное расслабление. Что ж, она приятно удивила его, но теперь все, хватит, он не желает быть одураченным ею и ее отцом…

— Это настоящий сюрприз для меня, Дукесса. Ты не только покорно принимала меня без всяких криков и жалоб, но и… Хотя нет, вскрики были, но другие, полные наслаждения и страсти. — На самом деле он хотел бы сказать, что она позволяла себе вопли, которые могли принадлежать лишь самой похотливой самке.

Она лежала отвернувшись, зажав рот рукой, чтобы с уст не сорвалось ни одного слова.

— Ты была полна желания, вожделела меня больше самой изощренной шлюхи… — Он прервался и продолжил затем в более спокойной манере — Прости, забудь то, что я сказал, я не должен был применять такое сравнение. Но я хорошо знаю женщин и способен отличить, когда они действительно получают наслаждение, а когда — притворяются. Ты не притворялась. Это очевидно.

Слезы катились из ее глаз, она ощущала их соленый вкус. Если бы он только был в состоянии понять, насколько оскорблял ее этими словами. Она готова была умереть от безнадежности и отчаяния.

— Мне не понравилось это, Дукесса. Я не выношу сюрпризов и не люблю терять контроль над собой. Ты ведь этого добивалась от меня — чтобы я потерял контроль и наградил тебя сыном, наследником этого проклятого графского дома и твоего отца, который дал тебе все, что ты только могла пожелать? Это и был твой целенаправленный удар? Ты сумела искусно подогреть себя. Но я не позволю, чтобы твой замысел осуществился. Больше этого не случится, тебе не удастся захватить меня врасплох. Ладно, хватит!

Услышав, как за ним захлопнулась дверь, она села в постели и потушила свечи на стоящем рядом столике. Оставался еще зажженным канделябр на комоде, и она встала. Его семя потекло из нее, заставив остановиться на какой-то момент. Ей пришлось вымыть себя, прежде чем затушить канделябр.

Дукесса долго не могла уснуть, ворочаясь в постели.

Когда она проснулась, солнце уже вовсю освещало спальню. Дукесса не помнила, как уснула, мысли и тело еще были во власти любовной неги.

— Доброе утро!

Она медленно повернулась. Марк сидел на краю постели, уже в костюме для верховой езды и черных глянцевых сапогах. Сладкая истома тут же оставила ее. Ах, она бы предпочла пребывать в своей полудреме, наполненной нежными видениями, продолжая хранить воспоминания о его обжигающих поцелуях и прикосновениях! Зачем он пришел? Зачем он сидит здесь перед ней — такой далекий, по-утреннему бодрый и свежий?! Она снова ощутила себя глупой и беспомощной, одураченной и презренной. Какие новые грубости придется ей теперь выслушивать от него?

— Ты хорошо спала?

Она кивнула.

— Да, пожалуй.

— Если женщина общается с опытным мужчиной, то у нее всегда бывает хороший сон.

— И наоборот, не так ли? Он нахмурился.

— Да, и наоборот. В самом деле я спал очень хорошо. Разумеется, мужчине гораздо легче получить удовлетворение, чем женщине, и все же… Этой ночью я ни разу не просыпался, будь это иначе, я бы вернулся к тебе.

Он погрузился в молчание, вынашивая в себе новые слова.

— Ты удивила меня.

Она ждала. Ей так хотелось услышать, что он получил наслаждение с ней, что хочет быть с ней снова и что он наговорил ей много глупостей минувшей ночью.

— Да, это был подлинный сюрприз. Как ты неистовствовала, получая наслаждение от моих губ! Потом, когда я вошел в тебя, ты так подскакивала, что я боялся отлететь по прямой траектории в другой конец комнаты.

Он не имеет права так цинично говорить об этом, думала она. По крайней мере не теперь, при этом чистом, солнечном свете. Ведь он не кто-нибудь, а Марк Уиндем, ее муж.

— Ощущение было совершенно новым для меня. Я никогда не предполагала, что смогу испытать подобное. Что поделать! Извини за излишнее беспокойство.

— Ну нет, я уверен, что если бы ты захотела, то сумела бы держаться и по-другому. Ты вполне могла получить удовлетворение, оставаясь более спокойной. Но что-то заставило тебя вести себя именно таким образом. Мне кажется, я правильно определил причину твоего поведения прошедшей ночью.

— Не понимаю, почему тебя привело в такое изумление мое поведение, Марк, — проговорила она свистящим шепотом. — Я вела себя, как изощренная шлюха. Что же тут такого? Разве я не дочь своей матери-содержанки, которая удерживала при себе твоего дядю в течение двадцати лет? А моя куртизанская сорочка, так не понравившаяся тебе, по-моему, ясно говорит о моих вкусах и склонностях. Что можно ожидать от бастарда, кроме необузданного вожделения, похоти или даже разврата?

— Послушай, мне вовсе не нравится, как ты ведешь себя и что говоришь. Все это будто списано с какой-то мелодрамы. Тебе не идет этот стиль.

Дукесса лишь презрительно усмехнулась. Все, что она сказала, соответствовало действительности, и он не мог этого отрицать. Он поднялся и заходил по спальне. Она заметила, что в руках у него хлыст для лошади, в раздражении он даже стегнул им себя по правой ноге.

— Этот наглый Спирс слонялся по моей комнате целое утро, ходил возле меня кругами, в результате чего и разбудил. Я постоянно слышал его дыхание и представлял во сне его двуличное ханжеское лицо с глазами викария, смотрящего на великого грешника.

Она не отвечала.

— Молчишь? Разумеется, как всегда. Правильно. Так по крайней мере не рискуешь ошибиться: чем больше молчишь, тем скорее сойдешь за умника. Так вот, Спирс, конечно, знает, что я был в твоей постели, и не сомневается, что я вытворял всякие омерзительные вещи с твоей возвышенной особой. Он выглядел весьма встревоженным. Несомненно, Баджи уже ожидал его с другой стороны двери для получения полного отчета. Слышала бы ты, каким благородным господским тоном он приказал подать ванну для моего сиятельства, после чего тут же отправился к Баджи — этому упрямому дураку. Он слегка ударял свернутым хлыстом по руке.

• Предыдущая
• 38/75
• Следующая