Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин - Страница 39

• Предыдущая
• 39/75
• Следующая

— Может быть, мне следовало рассказать ему о твоих вскриках и судорогах, о том, как ты цеплялась за меня, словно обезумевшая мартовская кошка? Нет, полагаю, это было бы излишним. Пусть он останется со своей дурацкой верой, что ты воплощенная Мадонна на этой грешной земле. Ты по-прежнему молчишь. Что ж, продолжай и дальше в том же духе. Ничего страшного. Твоя красноволосая служанка ошиблась. Ты не нуждаешься ни в каких натяжках. Ты прекрасная чертовка с еще спутанными на голове черными волосами. Помнишь, как я насыщал твое ненасытное лоно, а ты подхватывала меня? — Он вдруг прикоснулся к ее лицу, слегка приподнимая его и поворачивая к свету. — Был ли я груб с тобой? У тебя до сих пор красный, распухший рот. Возможно, надо было остаться с тобой до утра. Думаю, у меня хватило бы сил довести тебя до изнеможения. Тебя бы теперь тошнило от собственной ненасытности.

Она спокойно посмотрела в его голубые глаза.

— Возможно, и нет.

Он передернулся, глядя на ее приоткрытый рот в нерешительности, не зная, впиться ли в эти распухшие грешные губы или уйти. Наконец он пересилил свое вожделение и, оставив в покое ее лицо, отвернулся.

— Мы это еще увидим, позже.

Марк ушел, а она осталась одна гадать, что же он в действительности думает про нее. Возможно, Марк и был слегка удивлен ее поведением, но как он мог предполагать, что она навеки останется закостеневшей в своей невинности?

Вошла Мэгги, без сомнения, присланная Марком, и вскоре Дукесса была выкупана, надушена, напудрена и одета в скромное утреннее платье из бумажного муслина с двумя крупными воланами на подоле. На лодыжках, поверх тончайших белых чулок, были завязаны белые бантики туфель. Особое очарование этому наивному наряду придавали крохотные пуговки на манжетах платья. Этакое благовоспитанное платьице юной особы для классных занятий.

Вздохнув, она потянула вниз лиф платья, но, как ни старалась, ее очаровательная ложбинка в начале груди все равно оставалась прикрытой.

Тут же вмешалась Мэгги:

— Что ты делаешь, Дукесса? Не стоит рвать кружева на своем хорошеньком платьице. Ах, все понятно, ты хочешь постоянно обольщать его сиятельство! Да, у тебя, конечно, очень миленькая ложбинка и достаточно глубокая, но ведь ты имеешь и другие достоинства.

Дукесса нервно рассмеялась, так что Мэгги даже остановилась на мгновение, но тут же пришла в себя и быстро продолжила:

— Теперь тебе нужна моя помощь. Длинные волосы снова в моде. Всем ясно, что ничтожные общипанные стрижки не могут украшать голову леди. Ты можешь оставить косу на затылке, но давай выпустим из нее и завьем два длинных локона по бокам так, чтобы они доходили до плеч. Мне не нравятся твои мелкие глупые завитушки возле ушей. Возможно, они бы неплохо смотрелись с моими рыжими волосами, но тебе они совсем не идут. И ты не должна беспокоиться, что он не обращает внимания на другие твои достоинства. Джентльмены лишь делают вид, что ничего не замечают, так уж им положено делать. Это из вредности; но на самом деле они видят все.

Дукесса почувствовала усталость от трескотни Мэгги.

— Я все поняла, Мэгги, — уловив в ее монологе паузу, сказала она. — Спасибо. Ты можешь быть свободна.

Сверкнув на нее глазами, Мэгги принялась взбивать свои красные кудряшки, торчавшие и без того в разные стороны.

— Да, теперь вы готовы к завтраку и можете спуститься вниз. Баджи поджидал ее за столом в небольшой круглой комнате, залитой лучами солнечного света. Огромные окна выходили на восточную сторону, и солнце бывало здесь только по утрам. Стол был недостаточно велик для того, чтобы за ним могли разместиться еще и нежданные родственники, нахлынувшие в Чейз. Очевидно, они завтракают в столовой, решила она. Слава Богу, можно отдохнуть одной, спокойно глядя через окно в парк на дубы, клены и липы, на короткие, ровно подстриженные кусты возле конюшни.

— Ты слишком бледная и худая, Дукесса! Пожалуйста, поешь овсянку, я приготовил ее по особому рецепту.

Она позволила ему усадить себя и с отвращением взглянула на овсяную кашу.

— Я ненавижу овсянку, Баджи! И я вовсе не худа. Виновато это наивное детское платье, в нем я кажусь тебе несчастной девочкой.

Он нахмурился.

— Как я мог забыть! Ты ненавидела ее еще в детстве. Отлично. Ешь тогда горячие сладкие лепешки. Поверь мне, ты выглядишь прекрасно и в этом девичьем наряде. Желаешь немного почек?

— Нет, спасибо. Неужели миссис Гузбери допустила тебя на кухню?

— Я надеюсь, что его сиятельство попросит миссис Гузбери взять отпуск с сегодняшнего утра. В доме есть еще два повара, они будут готовить по моим рецептам. Я вовсе не горю желанием делать все сам. Я сказал его сиятельству, что прежде всего я твой камердинер и лишь потом повар. У твоего мужа сразу появилось обычное упрямое выражение лица, а я намекнул, что он должен сдерживать свой характер. Ты такая нежная.., его сиятельство должен мягче обращаться с тобой!..

— Лепешки великолепны, Баджи. Но разве ты не знаешь, что его сиятельство всегда делает лишь то, что ему нравится. Вряд ли его можно изменить.

— Разумеется. Теперь, когда ты уже откусила, получше прожуй кусок лепешки. Если его сиятельство зайдет слишком далеко, мы со Спирсом сделаем все, чтобы повлиять на него. Ладно. Теперь расскажи мне, что между вами случилось.

— Знаешь, пожалуй, я не смогу, Баджи. Все это касается лишь нас двоих, меня и его сиятельства.

— Он не сделал тебе ничего плохого? Скажи хоть это.

— Нет, скорее, наоборот.

— Ах, это звучит очень странно! Возможно ли это? Гм.., я должен подумать о твоих словах. Мой Бог, да ты, кажется, покраснела. Ты, Дукесса, умевшая окатить таким холодным взглядом, что бородавки соскакивали с лица?

— Баджи, это правда. Ты всегда был мне ближе отца, но сейчас ты приводишь меня в смущение. И я вовсе не холодна.

— Да, теперь я вижу, что поставил тебя в несколько неудобное положение. Я скажу Спирсу, чтобы он не слишком беспокоился. Но скажи, Дукесса, не позволил ли себе Марк что-либо недостойное джентльмена?

— Понятия не имею, — сказала она, и в глазах ее вдруг заиграл неподдельный интерес. Она задумалась над тем, что это такое может быть — недостойное джентльмена? Возможно, и она вела себя не так, как положено леди. Она действовала распущенно, как куртизанка. Неужели ею она и была по своему складу? Как ей определить это и как следует вести себя в дальнейшем? Она посматривала на Баджи, зная, что никогда не сможет спросить его об этом. Так же, как и тетушку Гвент. Возможно, леди не имеет права погружаться в пучину наслаждения? Даже со своим мужем? Возможно, Марк должен был целовать ее лишь в губы, а не… Вероятно, ему следовало быстро и спокойно исполнить свои супружеские обязанности и безмятежно заснуть рядом с ней? Слишком много вопросов.

— Дукесса, милая, очнись, нам с тобой надо обсудить меню на всю неделю. Мне не терпится приготовить несколько французских блюд. Что скажешь о филе форели в горшочке с соусом из каперсов? — прервал ее мысли Баджи.

— Ах да… Форель с каперсами.

— И я бы не хотел забыть о брюссельской капусте.

— Ах нет, она не идет ни в какое сравнение с картофелем. Он усмехнулся.

— А к нему немного свежей спаржи с соусом Бернэ? Она кивнула. Похлопав ее по плечу, Баджи направился на кухню.

— Ты не должна позволять таких вольностей своему слуге, Дукесса, — сказала, входя, тетушка Гвент.

— Ты слышала все или лишь конец нашей беседы?

— Мы слышали достаточно, смею заметить, — вставила Вильгельмина, смотрящая на нее, как полководец перед сражением. Дукесса проигнорировала последнее замечание.

— Какой прекрасный сегодня день, вам не кажется? Я думаю отправиться на прогулку. Как вы думаете, что мне лучше надеть, тетя Вильгельмина, летний чепчик или маленькую круглую соломенную шляпку с белыми лентами, завязывающимися у подбородка?

Вильгельмина, нахмурившись, прикусила нижнюю губу. Эта девчонка решила насмехаться над ней!

— Или имеет смысл надеть костюм для верховой езды? К нему полагается чудесная черная касторовая шляпа со страусовым пером! Так что же вы скажете?

• Предыдущая
• 39/75
• Следующая