Грядущая буря - Джордан Роберт - Страница 63

Казалось, ал’Тор почти жаждал Последней Битвы. Или, возможно, просто смирился. Он предполагал, что для достижения цели будет вынужден прорываться через мелкие человеческие дрязги, как полуночный путник пробирается на постоялый двор через сугробы. Проблема была в том, что ал’Тор не был готов к Последней Битве. Кадсуане могла чувствовать это в том, как он говорил, в том, как он себя вел. В том, как он смотрел на мир этим мрачным, почти оцепенелым взглядом. Если такой человек, каким он был сейчас, столкнется с Темным, чтобы решить судьбу мира – тогда Кадсуане боится за всех людей.

Кадсуане и две Хранительницы Мудрости добрались до ее покоев в поместье, добротной, неповрежденной комнаты с хорошим видом на истоптанную лужайку и лагерь на переднем плане. В отношении обстановки она была нетребовательна: большая кровать, запирающийся сундук и зеркало на подставке. Кадсуане была слишком стара и нетерпелива, чтобы волноваться о чем-нибудь еще.

Сундук был обманкой: она хранила в нем немного золота и другие мало чего стоящие предметы. Ее самое ценное имущество было либо на ней – ее тер’ангриалыв форме украшений, – или же заперто для сохранности в потрепанной шкатулке для документов, которая стояла на подставке для зеркала. Истертый дуб, неровная краска – шкатулка имела много сколов и царапин, чтобы выглядеть подержанной, но не была настолько ветхой, чтобы не подходить к другим ее вещам. Как только Сорилея закрыла за ними дверь, Кадсуане сняла со шкатулки ловушки.

Ей казалось странным, насколько мало нового изобретали Айз Седай в использовании Единой Силы. Они заучивали традиционные и проверенные временем плетения, но едва ли задумывались над тем, что еще могут сделать. Да, эксперименты с Единой Силой могут закончиться катастрофой, но можно сделать множество простых изменений и не подвергаясь опасности. На этой шкатулке было одно из таких плетений. До последнего времени она использовала стандартное плетение Огня, Духа и Воздуха, которое бы уничтожило документы в шкатулке, если ее откроет чужой. Эффективно, хотя и слегка лишено воображения.

Ее новое плетение было намного практичней. Оно не уничтожало предметы внутри шкатулки – Кадсуане не была уверена, могут ли они вообще быть уничтожены. Вместо этого, при открытии шкатулки потоки – инвертированные, чтобы быть невидимыми – появлялись в виде свитых нитей Воздуха и хватали каждого в комнате. Затем другое плетение издавало сильный звук, имитируя игру сотни труб, в то время как в воздухе вспыхивали огни, поднимая тревогу. Плетения также срабатывали, если кто-то открывал шкатулку, передвигал ее или едва дотрагивался до нее тончайшей нитью Единой Силы.

Кадсуане откинула крышку. Крайние меры предосторожности были необходимы, поскольку внутри этой шкатулки находились две вещи, которые представляли серьезную угрозу.

Сорилея подошла и заглянула внутрь, разглядывая содержимое. Один из предметов был фигуркой мудрого бородатого мужчины, высотой примерно в фут, держащего над головой сферу. Вторым был черный металлический ошейник и два браслета: ай’дам,созданный для мужчины. С этим тер’ангриаломженщина могла превратить мужчину, способного направлять, в своего раба, контролируя его способность касаться Единой Силы. Возможно, контролируя его целиком и полностью. Они не испытывали ошейник. Ал’Тор запретил это.

Сорилея тихонько присвистнула, игнорируя статуэтку и сосредоточив внимание на ошейнике и браслетах.

– Эта вещь – зло.

– Да, – ответила Кадсуане. В редких случаях она бы назвала простой предмет «злом», но этот был именно таков.

– Найнив ал’Мира заявляет, что немного знакома с этой вещью. Однако я была не в состоянии выжать из девчонки, откудаона знает про эти штуковины; она утверждает, что существовал только один мужской ай’дам, и она убеждена, что он покоится в океане. Впрочем, она также признает, что сама лично не видела, как тот был уничтожен. Он мог быть использован Шончан как образец.

– Тревожно видеть такое, – сказала Сорилея. – Если один из Предавшихся Тени или даже кто-то из Шончан поймает его этим…

– Свет, сохрани нас всех, – прошептала Бэйр.

– И люди, владеющие этим – это те же люди, с которыми ал’Тор желает мира? – Сорилея покачала головой. – Одно только создание этой мерзости должно гарантировать кровную вражду. Я слышала, что были и другие. Что о них известно?

– Хранятся в другом месте, – ответила Кадсуане, опуская крышку. – Вместе с женскими ай’дамами, которые мы забрали. Кое-какие мои знакомые – Айз Седай, удалившиеся от мирских дел – испытывают их, ищут их слабые места. – Калландортакже был у них. Кадсуане не желала выпускать его из виду, но чувствовала, что меч все еще хранил секреты, которые из него можно было вытащить.

– Этот я храню здесь, потому что собираюсь найти возможность опробовать его на мужчине, – сказала она. – Это будет лучший способ выяснить слабые места этой вещи. Однако ал’Тор не позволит надеть этот поводок на кого-нибудь из своих Аша’манов. Даже на кратчайшее время.

Бэйр почувствовала себя неуютно.

– Как если бы проверить прочность копья, пронзив им кого-нибудь, – пробормотала она.

Тем не менее, Сорилея кивнула соглашаясь. Она понимала.

Первое, что сделала Кадсуане после того, как заполучила женские ай’дамы– это надела один из них и поискала способ избавиться от него. Конечно, она это сделала при тщательно контролируемых обстоятельствах, с женщинами, которые, она знала, помогут ей освободиться. В конечном счете им пришлось это сделать. Кадсуане обнаружила, что не в состоянии освободиться самостоятельно.

Но если твой враг планирует что-то с тобой сделать, ты должен знать, как противостоять этому. Даже если это значит, что ты обязан посадить себя на поводок. Ал’Тор этого не понимал. Когда она спросила, он попросту начал бормотать об «этом проклятом сундуке» и избиении.

– Мы должны что-то делать с этим мужчиной, – сказала Сорилея, встретив взгляд Кадсуане. – Он стал еще хуже с тех пор, как мы виделись в последний раз.

– Да, – ответила Кадсуане. – Он удивительно преуспел в уклонении от моего обучения.

– Тогда давай обсудим, – сказала Сорилея, пододвигая табурет. – Должен быть разработан план. Для всеобщего блага.

– Для всеобщего блага, – согласилась Кадсуане. – И более всего для блага самого ал’Тора.

Ранд очнулся на полу в коридоре. Он сел, вслушиваясь в отдаленное журчание воды. Ручей возле поместья? Нет… не похоже. Стены и пол в этом месте были каменными, а не деревянными. Под каменным сводом не было ни свечей, ни светильников, свет был словно рассеян в воздухе.

Ранд поднялся и разгладил свой красный кафтан. Он чувствовал себя на удивление спокойно. Это место откуда-то было ему знакомо, но воспоминания о нем были сокрыты в отдаленных закоулках памяти. Как он сюда попал? События недавнего прошлого были покрыты мглой и, казалось, ускользали от него, как следы утреннего тумана…

«Хватит!»– твердо сказал себе Ранд. Воспоминания подчинились ему, спасовав перед его решимостью, и вернулись на свои места. До того, как попасть сюда, он находился в доманийском поместье, ожидая доклада Руарка о захвате первых членов Совета Торговцев. Мин, сидя на широком зеленом кресле, читала биографию «Каждый Замок».

Ранд чувствовал себя утомленным, но в последнее время для него это было привычно. Он собирался прилечь. Значит, он спит. Быть может, это Мир Снов? Хотя Ранду и случалось посещать его, он знал о нем слишком мало. Эгвейн и айильские Ходящие по Снам всегда были очень сдержаны.

Это место не было похоже на Мир Снов, и в то же время было до боли знакомым. Ранд посмотрел вглубь коридора; тот был настолько длинным, что его конец терялся в тенях. Вдоль стен располагались двери, рассохшиеся и потрескавшиеся от времени. « Да», – подумал Ранд, цепляясь за воспоминание. – «Я уже был здесь, но очень давно».