Иначе не выжить - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/103
• Следующая

На Пушкина, что ли?.. Стойте, господа! Давайте учредим какой-нибудь благотворительный фонд имени того же Пушкина!.. Да иди ты! Их уже столько…

Будем собирать на «чудные мгновенья»?.. Я серьезно, господа! Кто-нибудь из вас занимался благотворительностью?.. Ни хрена себе! Конечно, занимались! Жека вон своей старухе на днях новую тачку купил… А я завсегда нищей старухе подам! И потом, в метро как войдут в вагон, как заголосят: «Мы люди незде-е-ешние!» – так тысчонку-другую выкладываю!.. На всех тысчонок не напасешься! А те, которые «незде-е-ешние», из метро на собственную тачку пересаживаются и в ресторан катят!.. Так что же все-таки насчет Пушкина?.. Пусть живет, пока…

В отдельном кабинете, в стороне от разгула отдыхал Георгий Михайлович.

Медленно нанизывал на вилку пельмень, с достоинством макал его в блюдце со сметаной и отправлял после этого в рот, запивая квасом из керамической кружки.

Водки и других спиртных напитков Лось не употреблял уже лет десять, с тех пор как врачи обнаружили у него атеросклероз.

«У Сэма» босс сиживал, еще когда это называлось кафе «Ландыш» и когда он не был боссом. Здесь частенько собирались на сходки уркаганы всех мастей и учиняли третейские суды, а Лось пользовался громадным авторитетом как третейский арбитр. Позже, когда его посадили в «отцы», он прибрал к рукам незаурядную кафешку. Так появился «У Сэма». Значение этого заведения в мафиозных кругах трудно было переоценить. Лось сделал кабак доступным для всех.

Здесь до сих пор разрешались спорные ситуации между разными кланами, высказывались претензии друг другу по тому или иному поводу.

Ему доставляло удовольствие наблюдать из своего кабинета за пьяным разгулом бравых ребят. Слушать их дурацкие споры о благотворительности, бравирование первосортных людей перед второсортными, тосты за возрождение русского купечества, желание сыграть в русскую рулетку и многое другое, от чего он посмеивался. Ему отрадно было видеть, что молодые люди не выясняют отношений между собой. Им не важно, кто есть кто, они просто оттягиваются здесь, «У Сэма». И хотя нет никакой гарантии, что, выйдя из кабака, они не начнут палить друг в друга, все же старому боссу грело сердце то, что он сумел создать нейтральную зону в городе вечных междоусобиц.

Молодежь отвлекала его от грустных мыслей. В определенных кругах его организация считается самой стабильной. И немудрено. Из шести первых боссов, поделивших город на неравные части, в живых остались только он и Поликарп.

Другие организации, увы, страдают текучестью кадров, но никто из ушедших боссов не выжил, никто не умер в постели, в кругу домочадцев. Вот что угнетало Георгия Михайловича. Он боялся, что не станет исключением в этой цепочке. Великое дело – традиция!

В последнее время он все больше склонялся к тому, чтобы отойти от дел.

И хитрая лиса Поликарп тут же учуял, чем запахло. Ах, как хочет он запустить свою лапу! Все ему неймется. Уже и мэр пляшет под его дудку.

Лось оказался прозорлив. В часах письменного прибора, подаренного мэром, сегодня обнаружили передатчик.

Что он так привязался к Шаталину, рассуждал Лось. Хочет посадить его вместо меня? Неужели ведет переговоры с ним у меня за спиной? Зачем же так?

Шаталин – во всех отношениях достойная кандидатура. Я ничего не имею против.

Мне пора на покой. Все верно. Но ведь они не рассчитывают на тихую смену. Им такое и в голову не придет! Поликарп тешит себя надеждой, что предъявит потом Шаталину свои права. Я, мол, помог тебе занять это место, ты вообще бывший мой человек, изволь подчиняться. Если расчет сделан на это, то он прогадал. Карпиди – плохой психолог. И с Питом у него вряд ли что-нибудь выгорит. Что-то странное происходит в мире – шестерки становятся боссами! Одно только напоминание, что они были когда-то шестерками, должно приводить их в бешенство! А Поликарп вздумал этим играть! Доиграется…

Его невеселые мысли прервала красносарафанная бабища с лицом, разрисованным под самые смелые опусы Кандинского.

– К вам человек, – загадочно произнесла она.

– Поставь еще прибор, – попросил Георгий Михайлович, заметно оживившись.

Да, он сегодня здесь не случайно. Конечно, забавно послушать разглагольствования молодых и отведать пельменей с квасом, но его старуха тоже готовит будь здоров, и ее стряпню он не променяет на ресторанную. Его визит к «Сэму» нынче окутан тайной.

Вчера позвонил незнакомец.

– Георгий Михайлович, у меня есть важная информация, касающаяся вас лично.

– Может, вы сначала представитесь?

– Я назову свое имя при встрече.

– Где вы хотите встретиться?

– «У Сэма», но только при нашем разговоре никто не должен присутствовать.

– Добро. Не вздумайте выкинуть какой-нибудь номер, иначе живым оттуда не уйдете, – на всякий случай предупредил Лось.

В трубке раздался приглушенный смех.

– Узнаю вас, Георгий Михайлович. Но я не дешевка, чтобы нарушать традиции «У Сэма». Великое дело – традиции!

Да, этот, в трубке, так и сказал: «Великое дело – традиции». И с тех пор эта поговорка, как заноза, сидит в нем.

В кабинет заглянул полноватый мужчина лет пятидесяти, с приличной лысиной, до самой макушки. Глаза его были малоподвижны и невыразительны, нос аккуратно вылеплен, улыбку можно использовать в рекламных целях.

Лось ожидал увидеть кого-нибудь из старой воровской гоп-компании, кого он знал еще по «Ландышу», но этого человека он видел впервые, хотя не мог не признать, что кого-то он ему напоминает, особенно жирными руками с рыжеватым пушком и неприятной манерой говорить, обдумывая слова.

Что же вы не проходите? Сами просили о встрече…

– Робею немного, стыдно признаться. Давно вас не видел, Георгий Михайлович.

– Мы разве были знакомы?

– Ну… нельзя сказать, чтобы очень… Он сел напротив и умолк, пока красносарафанная ставила приборы.

– Что будем заказывать? – произнесла она так сладко, что можно было прилипнуть к ее улыбке.

– То же самое, – кивнул незнакомец в сторону Лося.

– Вы на меня не смотрите, – отмахнулся тот, – я – человек непьющий, но при этом люблю смотреть, как пьют другие. Это доставляет мне удовольствие.

Точно также, исключительно ради удовольствия, ношу в кармане полный портсигар.

– А я, знаете ли, никогда не пил…

– Спортсмен? – поинтересовался Георгий Михайлович.

Незнакомец вздрогнул и как-то неестественно улыбнулся.

– Неужели похож на Спортсмена?

– Не понял.

– Не помните человека с такой кличкой? Лось откинулся на спинку кресла и, по обыкновению, запрокинул голову. Вот кого он ему напоминает! Потапова, по кличке Спортсмен, одного из тех боссов, которые в конце восьмидесятых поделили город. Одного из немногих, не имевших за своими плечами уголовного прошлого.

Выходца из элитной спортивной среды. Занимался он продажей пловчих, да и просто девочек за границу. Нажил неплохое состояние. Организовал при спортивном комплексе боевую дружину, благодаря которой и вышел в боссы. В девяносто первом году к нему пришел от Поликарпа Пит Криворотый, которого Спортсмен знал с пеленок. Спустя год во время мафиозных разборок погибли родители Спортсмена, а на следующий день он сам взлетел на воздух, когда возвращался в своей машине с дачи. Похоронен на кладбище у Поликарпа, в знаменитой Аллее героев. Убийство Потапова в городе приписывали Питу, во-первых, как большому любителю «адских машинок», а во-вторых, потому, что Спортсмен был противником боевых действий, искал мирные пути урегулирования конфликта, а это значило идти на уступки соседям, и Пит поставил на более решительного и предприимчивого Стародубцева.

– Вы – брат Потапова? – спросил Лось незнакомца.

– Почти.

– Что это значит – почти?

Вошла официантка. Поставила перед посетителем порцию горячих пельменей, кружку с квасом, блюдце со сметаной.

– Блинчики будете? – снова прилепилась улыбкой.

– Пока ничего не надо, – зло зыркнул на нее Лось. Когда она оставила их, плотно прикрыв за собой двери кабинета, незнакомец, не притронувшись к еде, смущенно улыбнулся и тихо произнес:

• Предыдущая
• 38/103
• Следующая