Не в силах забыть - Томас Шерри - Страница 19

Возможно, это станет началом их новых отношений, решил Лео. Быть может, ему удастся завоевать ее любовью, упоительной, утонченной, сладкой, как сахарная вата, воздушной, как меренги. Легкая пена поцелуев и ласк вознесет ее к небесам.

Ему отчаянно хотелось сделать их супружество счастливым, испытать безмятежность, даруемую взаимным телесным влечением. Если бы ему удалось показать ей, какой бывает подлинная страсть, истинное наслаждение, будь у него в запасе год, месяц или хотя бы неделя, он смог бы изменить Брайони, исправить несходство их темпераментов и превратить неудавшийся брак в чудесный гармоничный союз. Но Брайони прогнала его. И они все больше и больше отдалялись друг от друга. Их брак таял, словно жемчужина, брошенная в уксус.

Летнее ночное небо над Гиндукушем напоминало прекрасный купол, освещенный волшебным сиянием Млечного Пути. Миллионы крошечных звезд, рассыпанные по черному бархату, мерцали и переливались, словно бриллианты, оброненные неловкой рукой грабителя.

Брайони распахнула полог палатки, Что может быть лучше сна под звездами? Если бы только она могла заснуть! Но самая обычная походная кровать казалась ей жесткой и колкой, как груда камней. Вдобавок ее мучила жара, — в неподвижном воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Долина Читрал располагалась на добрых две с половиной тысячи миль ниже деревни Балангуру в долине Румбур, и климат здесь был заметно теплее. Высокий ворот ночной сорочки Брайони натирал шею, руки плавились в длинных фланелевых рукавах.

Брайони хотела того, чего не следовало желать. Она мечтала о несбыточном.

Лео занимал все ее мысли.

Ванну она использовала как уловку, способ утолить непреодолимое желание прикоснуться к нему. Потеря веса и болезнь не смогли лишить Лео прекрасной физической формы, приобретенной за месяцы активных ежедневных упражнений. Его тело осталось крепким и поджарым, плечи сильными, живот упругим, а длинные ноги мускулистыми.

Его кожа была все так же восхитительно хороша на ощупь. Обмывая Лео губкой, Брайони коснулась волосков на его коже и едва не отдернула руку от изумления. Она успела забыть, какое чувство испытывает женщина, прикасаясь к мужчине.

А может быть, никогда по-настоящему и не знала, что это такое?

«Как я понял, вы уронили губку и пытались ее найти?»

Нет, Брайони выпустила из пальцев губку, чтобы прикоснуться к Лео. Однако ей не хватило смелости обхватить его восставшую плоть, это было бы ужасно грубо. Она лишь погладила его, но отклик Лео на ее робкое прикосновение оказался необычайно бурным.

Потрясенную Брайони захлестнула волна желания. Это чувство не оставляло ее до самого вечера, хотя она старательно избегала встречи с Лео. А с наступлением ночи тоска по нему стала невыносимой. Жажда близости терзала ее, причиняя адские муки. Кожа ее горела, голова раскалывалась. К усталости, накопившейся за время болезни Лео, когда ей почти не удавалось забыться сном, добавилась горечь неутоленного желания. Зов плоти властно требовал своего.

Брайони села на кровати и, запустив пальцы в волосы, принялась массировать голову, царапая кожу. Несколько минут спустя она встала и выскользнула из палатки.

Небо над головой искрилось звездами. Казалось, мерцающие огоньки вот-вот покатятся с небес подобно тому, как жемчуг и самоцветы осыпаются с бального платья в стремительном вихре вальса. По сторонам огромными тенями чернели горы. В долине царило безмолвие, зловещая тишина, которая окутывает мир, когда птицы спят, а ночные создания, выходя на охоту, бесшумно крадутся во тьме.

Брайони прошла тридцать футов, отделявшие ее палатку от шатра Марздена, и заглянула за полог. Лео спал. Его дыхание было тихим и ровным. Опустившись на колени возле кровати, Брайони измерила пульс и пощупала лоб недавнего больного. Ни учащенного сердцебиения, ни жара. Она облегченно вздохнула: молодой и выносливый, к утру Лео наверняка будет полностью здоров.

Она заботливо подоткнула простыню, заменявшую ему одеяло. Теперь оставалось лишь вернуться к себе в палатку и попытаться заснуть. И все же Брайони не двинулась с места. Замерев, она прислушалась к завораживающе ровному дыханию Лео, затем осторожно дотронулась до него.

Ее рука легла ему на плечо, легко скользнула по шее и задержалась на подбородке. Лео побрился перед купанием, но пробивающаяся щетина слегка царапнула ладонь. Пальцы ее дрожали. Все тело сотрясала дрожь, но сила, притягивающая к Лео, оказалась сильнее страха и робости, сильнее трепета.

Наклонившись, Брайони коснулась губами его шеи, щеки, уха. От него все еще пахло кастильским мылом, ароматом оливкового масла далекой Иберии. У нее закружилась голова от этого запаха, от тепла его кожи, от собственного безумного замысла.

Брайони расстегнула ворот ночной сорочки и сняла ее, отбросив в сторону. Ее охватило странное волнение при мысли о том, что Лео побывал в тех же странах, что и она. Казалось, их объединило тайное родство, словно потерпевших кораблекрушение. Впрочем, это не извиняло глупости ее поведения. Но глупость обладает удивительной силой, легко побеждая здравомыслие и сопротивление, подобно тому, как завоеватели с ружьями и пушками покоряют несчастных дикарей, вооруженных одними лишь копьями.

Смятение раздирало ее душу, но тело, изнуренное бесконечными запретами, наслаждалось свободой.

«Лео, — тихо прошептала Брайони скорее себе, чем спящему. — Почему всегда ты, Лео?»

Она отдернула простыню, которую только что заботливо поправляла, и окинула взглядом его обнаженный торс, гладкую упругую грудь. Потом осторожно провела пальцем от горла к пупку и приникла губами к мягкой коже живота.

Рука ее скользнула ниже, обхватив жаркую восставшую плоть. Брайони не испытала удивления. Все происходящее казалось ей почти… неизбежным.

Лео спал. Он не проснулся, даже когда она взобралась на походную кровать и оседлала его, опираясь на руки и колени. Он продолжал спать, когда ее грудь коснулись его кожи и когда их тела слились воедино.

Распущенные волосы Брайони рассыпались по плечам. Незнакомое ощущение казалось волнующим. Простыни сбились, и колени терлись о грубую ткань кровати. Малейшее движение отдавалось в ее теле волной дрожи. Губы ее шептали страстные молитвы, обращенные к Эросу. Чего она желала? О чем молила? Уж конечно, не об этом иссушающем одиночестве, не об отчуждении, придающем горечь акту любви.

И будто в ответ на ее молитвы ошеломляющее блаженство заставило ее затрепетать.

— Лео, Лео, — выдохнула она, хватая ртом воздух, — Лео…

И вдруг руки Лео сжали ее бедра, тело его выгнулось дугой, из груди вырвался хриплый стон. Наслаждение, дикое, необузданное, захлестнуло Брайони. А в следующий миг она испуганно замерла: Лео провел пальцем по ее груди, как за минуту до этого она сама робко касалась его тела.

— Брайони, — прошептал он. — Брайони.

В день, когда Брайони заявила о своем желании аннулировать брак, Лео купил ей в подарок микроскоп фирмы «У. Уотсон и сыновья». Внушительный прибор с вращающимся предметным столиком и двумя конденсорами, снабженный камерой-люцидой, с корпусом из полированной меди, сияющим, словно золотая стрела Купидона.

Почему он решил сделать жене подарок? Лео понятия не имел. Он даже не знал, нужен ли ей новый микроскоп. Просто иногда представители мужской половины человечества приносят домой красивые блестящие вещицы, а в сердцах их пылает огонь надежды.

Микроскоп и бесчисленные принадлежности к нему лежали в роскошном футляре красного дерева. Положив футляр на стол в кабинете, Лео пересек комнату, чтобы налить себе бокал бренди.

— У вас найдется свободная минута? Мне нужно поговорить с вами.

Лео удивленно обернулся. Брайони стояла в дверях кабинета, одетая в синий шелковый жакет с юбкой, костюм, в котором она обычно ходила на работу в больницу. Вот только время было весьма необычным: Лео не помнил, когда в последний раз видел жену дома в середине дня.